Сталин. Путь к власти - Юрий Емельянов

В то время как СССР, по словам Сталина, создавал «рамки государственного существования», руководимая им система государственного контроля (возглавлявшийся им с 1919 года наркомат государственного контроля был преобразован в наркомат рабоче-крестьянской инспекции, или РКИ, или Рабкрин) должна была, по его представлениям, создать аппарат управления страной. Определяя задачи рабоче-крестьянской инспекции на I Всероссийском совещании ее ответственных работников 15 октября 1920 года, он заметно расширил функции возглавляемого им наркомата. Сталин справедливо указывал на то, что «страной управляют на деле не те, которые выбирают своих делегатов в парламенты при буржуазном порядке или на съезды Советов при советских порядках. Нет. Страной управляют фактически те, которые овладели на деле исполнительными аппаратами государства, которые руководят этими аппаратами». Сталин подчеркивал: «Если рабочий класс действительно хочет овладеть аппаратом государства для управления страной, он должен иметь опытных агентов не только в центре, не только в местах, где обсуждаются и решаются вопросы, но и в тех местах, где решения проводятся в жизнь… Основная задача РКИ состоит в том, чтобы выращивать, подготовлять эти кадры, привлекая к своей работе широкие слои рабочих и крестьян. РКИ должна быть школой для таких кадров из рабочих и крестьян».

Другая и не менее важная задача, которую ставил Сталин перед РКИ, сводилась к созданию эффективного учета и контроля за всеми сторонами хозяйственной деятельности. Он призывал работников РКИ помогать «нашим товарищам, стоящим у власти как в центре, так и на местах, установить наиболее целесообразные формы отчетности, помогали бы налаживать аппараты снабжения, аппараты мирного и военного времени, аппараты хозяйствования».

Сталин неоднократно подчеркивал, что «никакая плановая работа немыслима без правильного учета. А учет немыслим без статистики». Вместе с тем он постоянно говорил о необходимости обеспечивать достоверность собираемой информации: «Работа статистики такова, что отдельные отрасли целого представляют непрерывные звенья, и если испорчено одно звено, то вся работа рискует быть испорченной». При этом Сталин высмеивал сложившееся в партии высокомерное отношение к «буржуазным специалистам», отмечая наличие у них таких качеств, как профессиональная добросовестность: «В буржуазном государстве статистик имеет некоторый минимум профессиональной чести. Он не может соврать. Он может быть любого политического убеждения и направления, но что касается фактов, цифр, то он отдаст себя на заклание, но неправды не скажет. Побольше бы нам таких буржуазных статистиков, людей, уважающих себя и обладающих некоторым минимумом профессиональной чести».

Аналогичной критике подвергал Сталин и состояние отчетности: «Никакая хозяйственная работа без отчетности двигаться не может. А наши бухгалтера не всегда, к сожалению, отличаются элементарными свойствами обычного буржуазного, честного бухгалтера. Я преклоняюсь перед некоторыми из них, среди них есть честные и преданные работники, но что имеются и паршивые, которые могут сочинить любой отчет и которые опаснее контрреволюционеров, – это факт. Не преодолев этих недочетов, не ликвидировав их, мы не можем двинуть дальше ни хозяйства страны, ни ее торговли».

Деятельность Сталина на наркомовских постах заслужила высокой похвалы Ленина. Отвечая на жалобы троцкистов на то, что их не допускают к управленческим должностям, Ленин замечал: «Вот Преображенский здесь легко бросил, что Сталин в двух комиссариатах… Что мы можем сделать, чтобы было обеспечено существующее положение в Наркомнаце, чтобы разобраться со всеми туркестанскими, кавказскими и прочими вопросами? Это все политические вопросы! А разрешать эти вопросы необходимо, это вопросы, которые сотни лет занимали европейские государства, которые в ничтожной доле разрешены в демократических республиках. Мы их разрешаем, и нам нужно, чтобы у нас был человек, к которому любой из представителей нации мог пойти и подробно рассказать в чем дело. Где его разыскать? Я думаю, и Преображенский не мог бы назвать другой кандидатуры, кроме товарища Сталина… То же относительно Рабкрина. Дело гигантское. Но для того, чтобы уметь обращаться с проверкой, нужно чтобы во главе стоял человек с авторитетом, иначе мы погрязнем, потонем в мелких интригах».

Успешная работа Сталина в двух наркоматах убедила Ленина в том, что он сможет не менее успешно вести организационную работу в масштабах партии. В апреле 1922 года после XI съезда партии Сталин был избран на только что созданную должность генерального секретаря ЦК РКП(б). Наряду со Сталиным секретарями были избраны В.М. Молотов и В.В. Куйбышев. Как и следует из названия должности, секретарь ЦК руководил организационной и технической работой в высшем управленческом звене партии. Адам Улам даже предположил, что «большинство членов партии рассмеялись бы, если бы им сказали, что претенденты на пост секретаря могут рассчитывать стать руководителями партии». Возможно, что слово «генеральный» в известной степени смягчало низкий статус «секретаря». О том, что сам Сталин расценивал свою должность как скромную, свидетельствует тот факт, что, играя с дочкой, он, обращаясь к ней как к «хозяйке», себя называл «секретарем» или даже, «секретаришкой».

Заняв пост генерального секретаря, Сталин сразу же приступил к созданию сложного механизма партийного управления и формированию аппарата. Вспоминая встречу со Сталиным в его кабинете ЦК на Воздвиженке, Каганович писал: «Сталин встретил меня дружелюбно, встал из-за стола, поздоровался со мной мягким рукопожатием, пригласил сесть и тут же начал разговор. «Мы, – сказал он, – имеем намерение взять Вас на работу в ЦК и назначить Вас заведующим Организационно-инструкторским отделом ЦК». Когда Каганович выразил сомнения в своих способностях справиться с такой работой, «Сталин улыбнулся и сказал: «Вот уж не ожидал от Вас такой неуверенности и сомнений. Товарищ Куйбышев мне говорил, что Вы мужик смелый, умеете дерзать, а некоторые даже прибавляли об известной доле Вашей самоуверенности, а тут вдруг сомнения и неуверенность». Сталин не дал Кагановичу возможности даже вернуться в Туркестан, где тот работал, отчитаться и сдать дела, а потребовал, чтобы тот завтра же приступил к работе.

Сталин подробно рассказал Кагановичу о создаваемой им системе «проверки исполнения… сверху донизу». «Проверка исполнения, – подчеркивал Сталин, – требует высокого качества самих постановлений, а после их принятия – четкости, установления сроков, лиц, коим поручается дело, их выполнения, – одним словом, глубокую ответственность, но для проверки необходимо знать, что проверяешь».