Доклад Юкио Мисимы императору - Ричард Аппиньянези

Кейко: Работа – лучший лекарь. Я хотела сжечь на костре свои воспоминания и избавиться от мыслей об ужасном, отвратительном младенце без головы. Поэтому я пошла в сад и стала обрезать сухие сучья. В моем саду было много сливовых деревьев, которые не цвели в том году. Стоял чудесный осенний день. Я обрезала засохшие ветки, и в голове у меня начало проясняться. (Снова опускается на колени, не выпуская из рук мотыгу. В хижину входит Мисима, одетый в белую униформу «Общества Щита» и фуражку с козырьком.) Коюми относила ветки в дальний конец сада, чтобы сжечь их там. У меня было легко на сердце. А потом из дыма от костра, разведенного Коюми, как будто вышел человек и стал приближаться ко мне. Я узнала его и догадалась, что это призрак.

Мать: Как он выглядел?

Кейко: Он был одет в униформу «Общества Щита» и выглядел так, как выглядел в жизни. (Ми с им а опускается на колени и обнимает Кейко сзади. Она, запрокинув голову, кладет ее ему на плечо и вздыхает.) Когда он заговорил, меня охватил ужас. Он сказал, что пришел заниматься со мной любовью.

Жена: Она все это придумала. Но я понимаю, что в основе ее фантазий лежат воспоминания о близости с моим мужем.

Кейко: И он начал раздеваться передо мной. «Делай то же самое, – приказал он мне. – Быстро раздевайся!» (Мисима тем временем расстегивает блузу Кейко и ласкает ее обнаженную грудь.) Его голос вдруг изменился, я не могу это объяснить, но теперь он был похож на властный голос старухи. Он снял китель, и я увидела сморщенную грудь старой женщины. Я очень отчетливо видела лицо этой старухи. (Мисима снова застегивает блузу Кейко.)

Мать (достает из сумочки фотографию): Это была она? Вы видели эту женщину?

Кейко: Да, я видела именно это лицо.

Мать: Значит, вы видели Нацуко, бабушку моего сына.

Жена (выхватывает фотографию из рук Кейко): Это была единственная женщина, которая имела для него хоть какое-то значение.

Мать: Неправда. Она забрала его у меня сразу же после его рождения, она похитила его и держала, будто узника, в своей комнате в течение двенадцати лет, до…

Жена: До самой своей смерти. Мы знаем эту грустную историю.

Кейко: Я пыталась защищаться, прогнать это видение, я молилась. Но мои молитвы не были услышаны. (Встает, потрясая мотыгой.) Прочь! Прочь! Я наносила призраку удары, как искусный кендоист. И вот, наконец, он упал, обезглавленный, истекающий кровью.

Мать: Я не могу все это слышать, не могу заново переживать весь этот ужас… Мне не следовало сюда приходить. (Затыкает уши.)

Кейко (опускается на колени лицом к Мисиме): А потом я увидела, что это была моя горничная Коюми. Она лежала мертвая на земле. (Мисима встает и уходит.)

Жена: Замечательная история. Она хочет обвинить призрак Мисимы в том, что он обманул ее и заставил совершить убийство. Подобную лживую историю она не осмелилась бы рассказать никому, кроме нас. Потому что считает нас глупыми и слабыми созданиями, способными поверить в ее ложь.

Мать: А я верю ей, потому что он тоже обманывал нас.

Жена: Он, конечно, обманывал меня, но я готова была к этому, потому что знала, за кого выхожу замуж. Я хочу, чтобы Живая Богиня рассказала нам о настоящей жене Мисимы, о Морите Масакацу. Здесь, в этой рукописи, которую скоро поглотит огонь, все написано. Но я хотела бы услышать о Морите из ее уст.

Мать: Нет, я не хочу ничего слышать об этом человеке. Я считаю Мориту Масакацу убийцей своего сына.

Жена: Говорят, что на ваших глазах произошло знакомство Мисимы с Моритой?

Кейко: Вы готовы слушать мой рассказ?

(Пока Кейко говорит, снова появляется ямабуси, профессор Xupamа Ансо, в сопровождении своего ичи, медиума Огавы Сей, они проходят позади хижины и поднимаются на Сцену 1. Огава Сей одет в простое белое кимоно, в руках у него лук из дерева катальпы. Хирата и Огава становятся на колени в глубине сцены. Мисима стоит на коленях на авансцене у письменного стола. Хирата извлекает из маленькой каменной флейты пронзительные звуки. Огава трогает натянутую тетиву лука, и она издает глубокий гудящий звук. Огава впадает в транс.)

Кейко: Мне нравится жить здесь, в этом тихом приюте ямабуси на горе Хагуро. Я оскорбила бы их, если бы выдала их тайны.

Жена: Она может молчать, если ей это угодно. Мы все равно все узнаем, прочитав рукопись.

Кейко: Сендацу ордена горы Хагуро является Хирата Ансо, профессор университета Васеда. Мисима-сан не раз был свидетелем эзотерических обрядов ямабуси в горах. Это были ритуалы огня и дыма, во время которых ямабуси ходили босыми ногами по раскаленным углям и поднимались по лестнице из мечей. Мисима-сан не раз выражал желание поучаствовать в сеансе вызывания духов. И вот он обратился к профессору Хирате с просьбой помочь ему исполнить свое желание. В 1966 году во время весеннего равноденствия мы встретились в сельском доме на краю рисовых полей в деревне Себа, расположенной у подножия горы Хагуро. Вы проезжали ее по пути сюда. Огава Сей, студент университета Васеда, долгое время служил профессору Хирате в качестве ичи, медиума. Перед сеансом они вместе постились в течение сорока дней и подвергали себя жестоким испытаниям, обливаясь зимой ледяной водой. И вот профессор Хирата заиграл на своей каменной флейте, ичи тронул тетиву лука из дерева катальпы и впал в глубокий транс. И сразу же порывы ураганного ветра сотрясли дом. (Слышен монотонный гул голосов, который нарастает: «У-у-у». Звук похож на завывания ветра. Сцена 1 озаряется тусклым светом, луч красного прожектора фокусируется на зеркале, и постепенно его свет становится все более интенсивным.) Но громче и ужаснее, чем шум ураганного ветра, были крики ичи. Им овладели духи. И хотя прошло уже четыре года, в ушах у меня до сих пор стоят голоса героев, воинов, погибших смертью храбрых. Они сообщили нам, что являются прибывшими из-за моря духами пилотов-камикадзе, тела которых лежат не погребенными в океане. Они явились по зову Мисимы-сан, как будто он, а не медиум погрузился в глубокий транс. Мисима-сан записывал все их слова. Все остальные оцепенели от страшного шума, наполнившего нашу комнату. Казалось, что рядом работала сотня моторов боевых самолетов. Мы ничем не могли помочь бедному ичи, хилый молодой человек, организм которого был ослаблен постом и обливаниями, погибал на наших глазах. Духи камикадзе один за другим использовали его тело, чтобы говорить с нами. Ичи сгорал, словно сухая ветка в бушующем пламени. Мисима-сан тщательно записывал все, что говорили духи. Все жалобы и сетования пилотов сводились к одному и тому же – предательству, измене. Они чувствовали себя преданными изданной в 1946 году декларацией императора об отказе от принципа божественности императорской власти. Духи заявляли, что, объявив себя человеком, император тем самым лишил их подвиг самопожертвования всякого смысла. «Зачем император объявил себя человеком?!» – неистово кричали они. Их неистовство было столь велико, что могло закончиться только одним…

(Красный прожектор гаснет. Освещение Сцены 1 тускнеет. Огаба падает. Воцаряется тишина. Слышно лишь, как дождь барабанит по крыше.)

Xирата (приподнимает Огавуи сильно бьет его ладонью по спине): Шу! Хьюн! Шу! Хьюн!

Морита Масакацу (одет в студенческую форму; выходит на сцену, опускается на колени рядом с Огавой и берет его на руки): Огава Сей, Огава Сей, брат мой! Его глаза открыты! (Встает и поворачивается лицом к Мисиме.) Все это бесполезно. Он умер от сердечной недостаточности.

Мисима (пишет): Я не верю ей. Это всего лишь еще один написанный им рассказ… Да, хорошо, хорошо…

Жена: Я не верю ей. Это всего лишь еще один написанный им рассказ… (Мисима, стоя на коленях у письменного стола, повторяет: «Хорошо, хорошо!») Он совершил опрометчивый шаг, издав его. Неужели он действительно хотел поставить в неудобное положение императорскую семью и двор? Но какое отношение все это имеет к Морите Масакацу?

Кейко: Морита был студентом университета Васеда.

Жена: Я это знаю.

Кейко: Морита являлся близким другом медиума Огавы Сей. Они были земляками, уроженцами Йокаичи, местечка, расположенного на побережье. Когда Морита побежал за доктором, Ми-сима-сан сказал профессору Хирате…

Мисима (на Сцене 1): … этот молодой человек будет моим ичи.

(Свет на Сцене 1 гаснет.)

Явление второе

Свет заливает Сцену 3 (Драгоценность). Типичный штаб избирательной кампании после победы. На проекционном экране – фотография кандидата на пост губернатора Токио. Из-за кулис слышатся радостные крики и звуки пробок, выстреливающих из бутылок шампанского. Потоки воздуха от работающих электрических вентиляторов разносят по всей комнате бумаги, словно белое конфетти.