Пророк тёмной жрицы - Алексей Л. Кениг

— А что здесь делают духи старика?

— Он просил… приглядеть за ними… — Робко ответила Вилена, указывая на адептов.

— Тогда почему они мертвы?

Вилена вздрогнула от этого вопроса, на лбу выступил пот, а дыхание вновь участилось. Она пришла сюда, чтобы помочь, её просили приглядеть за двумя адептами, чтобы пророк позже поглотил их воспоминания. Но она убила их. Девушка чувствовала свою вину, от того и было тяжело ответить.

— Это я… убила их, — едва слышно прошептала Вилена.

— Замечательно! — Саркастично воскликнул Эдвард. — Зачем нам их воспоминания? А давайте вообще забудем про расследование!

— Я не могла смотреть на него! — Закричала в ответ Вилена. — Потому что я ненавижу его. Я ненавижу их всех! — Сквозь всхлипы девушка говорила, чуть ли не задыхаясь. — Я всегда была изгоем в семье. Дочь шлюхи — так меня называли, обращались со мной хуже, чем со служанкой. Но самое страшное, что было в моей жизни это, Одер, мой кузен, и двое его приятелей. Они были любителями… поразвлечься с девушками, и я не была для них исключением. Я до сих пор помню их мерзкие рожи с похотливыми улыбками, как они лапают меня и рвут мою одежду. Сколько бы я ни сопротивлялась, как бы ни умоляла их прекратить, они никогда не останавливались и делали это со мной снова и снова.

— И поэтому ты решила их сама пустить в расход, а не ждать меня?

— Тебе не понять, — ответила девушка дрожащим голосом, вытирая слёзы.

— Конечно, мне не понять! — Раздражённо воскликнул Эдвард. — Меня никогда не насиловали, да пребудет со мной моя девственность во веки веков. Я тоже много чего пережил, но стараюсь выжимать максимальную выгоду. Знаешь, тебе тоже не понять меня. Я сгорал заживо, у меня отрезали и отрывали конечности, меня грызла нежить, рубили топором, моё тело расщепляло на атомы, мать твою, а сегодня, например, вырвали душу. И в этом всём тоже мало приятного!

Вилена всхлипнула от слов Эдварда и, как бы не старалась держать себя в руках, разрыдалась. Девушка выронила нож и, закрыв лицо руками, стала просить прощения за свою слабость. На душе пророка заскребли кошки, и он почувствовал себя последним куском дерьма. Эдвард подошёл к Вилене и крепко её обнял.

— А знаешь, было и было. Гори всё оно синим пламенем. Пожалуй, это даже к лучшему, что ты их убила, в конце концов, они и твои враги тоже. Ты имеешь право на месть. Прости, я перегнул палку. Да и вообще я тоже хорош. Начал тут такую речь толкать, осуждать тебя, а сам-то не лучше. Ты хотя бы простых адептов упокоила, а я случайно убил самого лорда. Моя ошибка куда серьёзней.

— Ты говоришь, что ты сгорал, — сквозь всхлипы говорила Вилена, прижавшись лицом к плечу Эдварда. — Ужасная смерть, полная боли и страдания. Именно этого я и желаю Одеру. Я хочу, чтобы он горел заживо, кричал и бился в агонии, а я бы смотрела на это и радовалась, что источник моих кошмаров вот-вот обратится в прах.

Эдвард утешал девушку и гладил её по спине, повторяя снова и снова, что сам лично сожжёт все её кошмары и страхи. Однако сейчас им не стоило здесь оставаться, ведь такой погром мог привлечь других стражников, если таковые ещё остались, или чернокнижников. Даже простые зеваки тут были бы совсем не к месту. Им сейчас и так повезло, что никто из горожан не прибежал.

Возрождённый взял Вилену за руку и повёл к выходу, но стоило ему сделать всего несколько шагов, как острая боль, словно клинок, пронзила его грудь. Лёгкие сжались, отказываясь дышать, Эдвард захрипел и упал на землю. Перепуганная Вилена бросилась на помощь, используя магию, она хотела проникнуть в сознание Эдварда, чтобы понять причину такого состояния её друга, но заклинание не подействовало. Разум пророка оказался закрыт от внешнего воздействия.

Спустя всего лишь миг, возрождённый перестал двигаться. Девушка приложила руку к его груди — сердце больше не билось. Он мёртв. Стоило такой мысли посетить голову, как Вилена тут же залилась слезами. Только что этот человек был жив и полон решимости сжечь все её кошмары, а сейчас его нет. Как может человеческая жизнь быть настолько хрупкой? Вдруг тёмно-синее свечение окутало Эдварда и Вилену, и в следующий миг они оба оказались в комнате на постоялом дворе.

Мила в это время спокойно читала книгу, сидя на кровати, но неожиданное проявление магии настолько напугало девушку, что она взвизгнула и свалилась на пол. Узнав людей перед собой, бывшая служанка успокоилась, но всё равно тяжело дышала, приложив руку к груди. Однако стоило ей увидеть Эдварда и заплаканную Вилену, она поняла, что здесь что-то не так. Сердце сжалось до боли от одной мысли, что её возлюбленный мёртв.

«Бессмертный жрец».

Эдвард сделал вдох и с трудом разлепил веки. Всё тело было настолько слабым, что даже пальцем пошевелить казалось невозможным. Девушки открыли рты от изумления, пусть они и знали о способности возрождаться, но сейчас впервые видели, как воскресает пророк, и облегчённо вздохнули. Невидимая сила подняла Эдварда в воздух и понесла к кровати, а там его приняли нежные руки Арсхель. Богиня прижала своего избранного к груди и принялась гладить его волосы.

— Ах, как же сильна твоя воля, мой пророк, — Создательница не скрывала своего восхищения и с нежностью смотрела на Эдварда.

— Богиня, — прошептала Мила, удивлённая таким открытым появлением Арсхель.

Вилена смотрела на прекрасную девушку на кровати и ясно понимала, что перед ней не обычная волшебница. Ведь от неё исходила та же энергия, что и от заклинания, которое перенесло их сюда. Да и как вообще может человек вызывать столь сильное чувство благоговения?

— Неужели всё это правда? — Робко обратилась Вилена к Богине. — Вы действительно Арсхель?

— К Богам не обращаются на Вы, — поучительным тоном ответила Создательница. — Да, я Арсхель, а он мой пророк. И то, что он говорил тебе о своей миссии — правда. Не стоит так волноваться о нём, дитя. Его состояние — лишь последствие сражения с могучим колдуном, который вырвал из него душу. Какое счастье, что он смог сам воскреснуть. Наверное, впервые в своей жизни я сделала правильный выбор.

— О, Арсхель, — послышался слабый голос Эдварда. — А я всё думал, кому же принадлежит столь прекрасный голос, ласкающий мои уши, да ещё и эта кожа, что нежнее любого шёлка.

— Ха-ха-ха. Льстец. Но ты можешь продолжать, мне нравится.

— Это ведь ты перенесла нас сюда. Я почувствовал твою