Факап - Михаил Харитонов

И тут мимо идёт Саша Ветрилэ из горемыхинского отдела. Останавливается и спрашивает, что за беда. Я, пыхтя и набирая коды, быстренько рассказываю. Саша думает секунд пять. Потом просит меня связаться со станцией. И первым делом спрашивает девочку, как её саму-то зовут. Та — с красными глазами, на автомате — отвечает: "Лена".  Саша и говорит — посмотри, что у вас там под номером ЕЛМИР3653-3.

Не понимаю, но смотрю. И вижу, что номерок помечен красным, а из описания видно, что это антинаучный прибор, используемый, в числе прочего, как средство установки сверхдальней связи. Я, даже не думая, снимаю его с хранения и через пять минут он на станции. И только после этого вцепляюсь в Сашу с вопросом "но, пёс побери, как?".

Саша и говорит: да всё ж понятно. Комов на самом деле сказал — "елена — лика — миша — иван — роман". Девочка в стрессе, при этом пытается запомнить последовательность. В памяти у неё остаётся: первое имя — как меня зовут. А она себя привыкла считать Леной, а не Еленой.

А для Комова это имена очень разные. И он их никогда не перепутает.

День 121

Да, сегодня ещё сегодня. Уже и костюм проверил, вроде всё в порядке. Но вот как-то захотелось ещё что-нибудь написать. Как-то в голове скрестились темы. Про Арканар, про фукамизацию и вообще.

Ну вот смотри, Лена. Чем ребёнок любой гуманоидной цивилизации отличается от земного? Много чем. Для начала — он довольно часто голодный и грязный. У него царапина на коленке заживает сутки, а не минуту. У него бывают синяки — это такие следы ушибов. И сопли. И вши. Вот ты, Лена, не знаешь, что это такое — сопли и вши, а прогрессоров этому учат. Это некрасивые вещи, поверь на слово... Если такого ребёнка всё-таки учат читать и писать, то у него начинает это получаться лет в десять. Ну, в восемь. Но не в три-четыре года, как у нас. У него хуже память, причём принципиально хуже. Он не владеет энергетикой тела. Когда он вырастет, то, скорее всего, будет ниже и слабее человека с Земли. И так во всём. Потому что земные дети развиваются раньше и развиваются лучше.

Но есть один момент. Девочка с какой-нибудь гуманоидной планеты может родить в пятнадцать-шестнадцать лет. И это не считается чем-то из ряда вон выходящим. Причём от мальчика, которому лет семнадцать. А то и пятнадцать: и такое бывает.

Нам это, конечно, дико. Мы напрочь отвыкли от того, что рожать в пятнадцать лет — это вообще-то биологическая норма. А то, что у нас — это так, побочка от фукамизации. Конкретно — от всё того же растормаживания гипоталамуса. Который в нестимулированном состоянии начинает производить гонадолиберин на десятый— двенадцатый год жизни, а стимулированный — где-то под двадцать лет в лучшем случае. Ну и, соответственно, выработка лютеинизирующего и фолликостимулирующего гормона в гипофизе начинается ещё позже.

С биологической точки зрения это не так уж плохо. Потому что базовый ритм старения задаётся, помимо всего прочего, интервалом между рождением и началом производства гонадолиберина. И тело успевает развиться лучше. Но самое главное — вся эта репродуктивная биология не мешает детям учиться и взрослеть. Поскольку половая система не просто не развивается, а подавлена. В земном ребёнке эротизма не больше, чем в лягушонке. Зато когда обучение закончено и человек уже более-менее взрослый и осмысленный — тогда все эти дела постепенно включаются.

Ладно, чего уж там. Я же понимаю, почему я всё это пишу.

Лена, а ты помнишь, как рассказывала про первый лифчик? Тебе тогда сколько было? Двадцать два, кажется? И тебя этот предмет ужасно раздражал. И что бёдра растут, тоже раздражало. "Я буквально переучивалась ходить" — твои слова, помню.

Я вообще все твои слова помню, Лена. И последние, на Энцеладе — тоже. И ту гадость, которую ты мне на юбилей прислала, никогда не забуду.

Всё. На выход.

Файл 3

День 122

Н-да, сходил проветрился.

Это АБ-19К СЕН КП. Номер 592653589793238, если быть точным.

Прихожу в себя, думаю как жить дальше.

День 123

Что-то я психанул слегка. Ну хорошо, не слегка. Но всё-таки не каждый день узнаёшь такие новости.

Ладно, по порядку.

Вчера я всё-таки вылез на свежий воздух. Точннее, вакуум. Ну то есть покинул станцию. На пять минут. Точнее, на четыре с половиной.

Снаружи космос. Обычный. Крутится, конечно. То есть станция крутится, но тут всё зависит от системы отсчёта. Чуть не написал "отчёта". Скучаю по документикам, чего уж там... Видел звезду класса G и планету типа Юпитера. Правда,  поменьше, чем раньше: она по своей орбите далеко уехала. А вот лиловая картофелина куда-то пропала. Хотя я её вообще-то и не искал. В протекающем гермике без метеоритной защиты любоваться видами как-то не хочется.

Скребущий предмет я нашёл. Довольно быстро. Здоровенный конус с номером на ободе. Я сначала даже не понял, что это. Подумал — какая-то деталь самой станции. Если бы не цвет. Станция снаружи серая, а эта штука белая в красную полосочку. И надпись с номерком. Потом я её еле разобрал: запись в гермошлеме осталась, но на моём тутошнем компе посмотреть ничего нельзя. Пришлось пялиться через видеоблок шлема, а он неудобный. Ну да ладно, практического значения это всё равно не имеет.

Вот честно. Если бы я не лазил в сочинение Тёмкина-Карамаева про Единую Нумерацию, я бы ни в жизнь не вспомнил, что это за фигота. Но я же читал. Ну, вру, просматривал. И картинки в книжке помню. К тому же у Виттеля была парочка забавных историй, с этой техникой связанная. Так что конус я опознал как стандартный автоматический бакен СЕН КП. Конкретно — бакен-маркер кардинальной подсистемы.

Что особенно забавно. Как пилот, я эту штуку знаю отлично. И зачем она нужна — тоже прекрасно знаю. Про неё даже в "Справочнике астрогатора" написано. Просто я никогда её не видел, так сказать, живьём. Только её работу. Которая на экране выглядит как красное пятно с розоватым дымком вокруг. У пилотов это называется запретка. В смысле — внутри этого пятна или небесное тело, или какая-нибудь бяка. Так или иначе, туда можно только на досветовом приводе и очень осторожно. Или вообще нельзя.

Как это всё устроено. В общем-то, вся техника Системы Единой Нумерации имеет одну цель: поддержание координатной системы. С точностью, достаточной для нуль-транспортировки по протоколу ГПП/14МКС. Она же маркирует фарватеры в субсветовой астрогации. Хотя использовать СЕН для субсветовой астрогации — всё равно что заворачивать шурупы наноманипулятором. Но делать отдельную систему для полётов вышло бы ещё накладнее, так что используют СЕН.