Дваждырожденные - Дмитрий Морозов

(Допустить такое? Я внутренне поежился и отбросил от себя эту мысль. Конечно, перед лицом жреца лукавить не имело смысла. Но и отвечать на вопрос не хотелось.)

— Юдхиштхира мечтает о возрождении братства людей со зрячим сердцем. Он стремится ко благу всех живущих на земле…

— Кончено, он и сам так считает. А как еще может думать властелин, попавший в тенета страсти? Но скажи мне, где тогда чистая сила действия? Где отрешенность от плода усилий? Зачем стремится к несбыточному? Люди, разделенные вожделением богатств, потерявшие огонь брахмы не смогут жить в мире. Золотой век уже был и закончился. И как рекут Сокровенные сказания, во времена Критаюги дхарма союза четырех варн подкреплялась единением с Атманом! Единение с Атаманом — смысл и цель человеческой жизни. Дхарма — не правила поведения, не свод законов и традиций, а великие духовные весы, колеблемые каждой мыслью, каждым поступком человека. Так для кого Юдхиштхира хочет построить общество благоденствия? Для алчных торговцев, кровожадных воинов, бессловесно-послушных пахарей.

Жрец в картинном отчаянии воздел руки к небу. Потом овладел своими чувствами и продолжал уже спокойным тоном.

— Благой закон невозможен без духовного совершенства каждого. Без единства с Богом человек не может ощутить единение с окружающими. Бог — это океан, пребывающий во всех живых существах. Открой Бога в себе! Погрузись в этот бесконечный, всепресущий океан любви и знания.

Тогда ты — везде, твоя частица — во всем. Ты един со всем сущим. Только через Бога способны люди преодолеть отчуждение проявленных форм. Только в океане духа претворяются гармония и любовь. Любая попытка создать общество всеобщего благоденствия, не меняя людей, прямо здесь и сейчас, обречена. Это ведомо Хранителям мира, поэтому не откроют они путь Арджуне.

— Но зачем тогда его жертвы и усилия? — чуть не с отчаянием выкрикнул я.

— Карма властелина давлеет над ним, как и над братьями. Он просто не может действовать иначе. Что бы ни сказал я ему сейчас, он все равно не сможет оставить попыток победить. Ведь он старается не для себя, а для всех подданных империи…

Я мысленно представил себе мужественное, красивое, упорное лицо Арджуны. Неужели он может попасть под власть заблуждения? Если даже он не всесилен в этом мире, то на что остается надеятся нам?

— Махатмы бессильны перед кармой этого мира, но разве бессилен Создатель? Кому молиться — Шиве? Вишну? Брахме? — вновь спросил я. Почему-то мне казалось, что если я смогу найти ошибку в расуждениях жреца, это поможет Арджуне в достижении цели на мертвых перевалах.

Жрец развел руками:

— Как ни называй огонь, солнце или ветер, все равно они остаются проявлением единой силы. Можно ли умилостивить ее молитвами? (Как странно, мне тоже самое говорили Крипа и Арджуна.) Надо просто познать ее законы и идти по пути дхармы. В этом и состоит свобода, дарованная нам Установителем. Смысл пути человечества в переходе от полной безответственности за свои поступки, свойственные младенцу, до осознания гармонии законов этого мира. Только так и происходит сознательный выбор БЛАГА. Сейчас на дворе Калиюга! И не может быть венка дваждырожденных без огненной благодати брахмы.

— Значит эта раса людей не сможет возродить братство дваждырожденных? — вымолвил я, уже сам предвидя ответ.

Жрец тяжело вздохнул:

— Люди обречены на вражду и войны, пока не увидят Бога в каждом. Но обречен ли ты сам разделить карму тех, кто захвачен потоком Калиюги? Нет. Каждый сам себе спаситель и враг.

— А что будет с Латой? — спросил я.

— Наконец-то ты заговорил о том, что и должно волновать тебя на самом деле. Ибо здесь еще остается твое право выбора. Навсегда замолкнут в ней небесные голоса. Допускаю, что тебя это даже радует. Но она так привыкла жить ими и ради них, что сейчас ее сердце погрузится в немоту, как покинутый людьми храм. Кто поддается горю, когда его постигают утраты, тот недостоин называться дваждырожденным. Лата справится со своей потерей, и для нее, если это будет угодно богам, откроются новые источники радости. Если не в заоблачных вершинах, то, может быть, где-нибудь в уютном доме посреди цветущего сада. И, думаю, что верный друг, включивший ее в ауру собственного сердца, сможет вновь оживотворить ее угасшие надежды.

— Но она закрыта для меня. Она не слушает советов…

— Тот, кто дает советы, должен иметь на это право. Человек в смятении чувств ищет не советы, а сочувствие, не поучения, а сопереживание. Лата достаточно искушена в житейских вопросах и в высокой мудрости Сокровенных сказаний. Что можешь сказать ей ты, чего бы она уже не знала сама?

Старый брахман замолчал и взял с алтаря бронзовую чашу, до краев полную чистой водой.

— Вода олицетворяет сущность тонких женских сил. Попробуй, возьми воду пальцами, зажми ее в кулаке.

Я опустил пальцы в чашу и, разумеется, не достал оттуда ничего, кроме нескольких сияющих всеми цветами радуги капель. Остальное вылилось сквозь пальцы.

— Теперь сложи руки ладонями в жесте подношения даров. Плотно сожми пальцы…

И с этими словами брахман тонкой холодной струей вылил воду из чаши в мои подставленные, сведенные лодочкой ладони. Только несколько капель упало на темные плиты пола. Я застыл, боясь пошевелиться и расплескать воду, уже прекрасно понимая, что хотел сказать мне брахман.

Он благодушно кивнул головой и молвил:

— Можешь вылить воду. Это подношение божеству теперь сослужило свою добрую службу.

Я встряхнул руками и вытер мокрые ладони о края одежды. Потом сказал:

— Но Лата сейчас мало похожа на прохладную воду родника. Ее дух сродни кипящему маслу. И его не удержать в человеческих ладонях.

Брахман кивнул и подвел меня к алтарю, на котором ровно и бездымно горел негасимый огонь масляной лампы:

— Испокон веков люди поклоняются богу огня — Агни, разгоняющему мрак и опаляющему миры. Он воплощается в грозном пламени, способном выпить даже воду океана в конце юги. Тогда его называют всепожирающим. Он воплощается в огненной брахме, сжигающей врагов на поле брани. И тогда зовут его «гневный». Чистый огонь радости победы мы зовем «ублаготворенным». А тот, что зажигают люди у северного входа в дом, зовется ими «кормильцем», ибо он хранит тепло и благополучие семьи. Этот огонь живет в теле каждого человека, он растворен в пране — дыхании жизни и он возгорается в наших сердцах созидательным пламенем брахмы. А вообще, все это — тот же Атман, пронизывающий все плотные и тонкие тела нашего мира…

Я в благодарности сложил руки ладонями перед грудью. Многое открылось мне в тот момент.

— Значит, Лата будет меняться, — сказал я. — Один и тот же пламень живет в нас всех, и, значит, не может быть ни противоборства ни отторжения. Но удостоит ли она меня своей любви? Ни страсти, ни снисхождения я не прошу…

— Человеческий разум бессилен постичь Абсолют, познать поле божественной силы. Но и для нас открыт путь причащения ее святых тайн. Любовью открываем врата. Любовь преодолевает разобщенность Я. Любовь — это Атман, соединяющий людские сущности. Но она же привязывает дваждырожденных к этому грубому, жестокому миру, заставляя страдать.

— Так что же делать? — воскликнул я в смятении.

Брахман грустно улыбнулся:

— Не противиться карме, а постигать новые пути. То, что тебе кажется сейчас мукой, может быть, единственное доступное смертному счастье. В холодных дощечках для разжигания огня хранится его обжигающая сила. Но нужно много усилий, чтобы огонь вышел на свет. Каждая женщина хранит священный огонь, так стоит ли сетовать об усилиях, которые тебе приходится затрачивать, чтобы пробудить этот огонь к жизни? Для людей, неискушенных в высоком знании, мы храним ритуалы и обряды. Правильная чистая пища помогает накопить добродетели для будущих перевоплощений, омовение угодно богам… Люди будут соблюдать эти нехитрые заповеди, не понимая, что они необходимы не богам, а им самим. Это просто… Но как передать сокровенное знание, что человек может быть счастлив, только ощутив общее тождество в Атмане, то есть — любя?! Здесь не помогут ни заклинания, ни молитвы. Через плоды земли и невидимое дыхание жизни мы становимся едиными с деревьями, птицами, реками и горами. Что мы должны сделать, чтобы заставить людей понять, что мысли, чувства и тонкие силы объединяют нас всех в единый венок?

Великий Маркандея часто повторял: «Если человек считает органы чувств частью себя самого, то он обречен на страдания в этом мире. Тот же, кто видит себя растворенным в мире, а мир — отраженным в себе, приходит к слиянию с Атманом или, как его еще называют, с Брахмой. Все в мире — Брахма. Твой разум — горящий светильник. С его помощью мыслящий человек способен достичь Атмана… А потом постичь, что тот Атман не есть его „Я“. Тогда достигается освобождение».