Странница - Тамара Воронина

В общем, был нормальный вечер, как и на всяком постоялом дворе, как во всякой другой гостинице, вся разница была только в обилии огромных светлых глаз и отсутствии кривоногих толстяков. В отношении к Светлой эльфы вели себя точно как люди, может, с большим достоинством, однако так же неприкрыто радуясь ее визиту. Выходило, что Странницы не забредали к ним лет двести. Это вам не Сайбия…

Толика уважения перепала и Маркусу, а шут оказался свой — когда его брили, обнаружили заостренные уши. Лене пришлось довольно много рассказывать о своих Странствиях, но, помня не самый приятный опыт, она повела себя, как всякая Странница, — рассказывала об обычаях и нравах, стараясь не упоминать обычай резать эльфийские уши. Шут и Маркус помалкивали, но Лена чувствовала их не то чтоб недовольство, но нечто вроде. Ясно. Ты не такая, как они. Тогда Лена рассказала о Сайбии и новых подданных и новом титуле Родага, старательно приписывая все Лиассу.

— Король людей и эльфов, говоришь? — произнес один, словно пробуя на вкус этакое неудобоваримое сочетание. — И Владыка присягнул человеку?

— Дал истинную клятву, — кивнула Лена, а шут на всякий случай объяснил, что означает истинная клятва. Здесь могла быть и другая терминология. Эти двое выглядели повеселевшими. Ну как же, наша Странница самая… странная. Вмешивается. И скромная. Не говорит о своих немыслимых заслугах, Проболтается кто, что она за Милитом и Гарвином ходила, поубиваю к чертовой матери, а шута отселю в палатку к остальным.

— Значит, в мир пришел Владыка… Как это хорошо, Делен, — улыбнулся эльф. — Ты простишь мне такую вольность — я называю тебя по имени.

— Не по имени, — сказал с порога Гарвин. — И не смотри на меня так строго, Аиллена.

Вот сейчас Лена поняла, что значит затасканное выражение «эффект разорвавшейся бомбы». Нет. Бомбе они бы так не удивились. Подумаешь, боевая магия, только очень сильная. А вот этакое… Враз поверили Гарвину. Тишина наступила — слышно было, как постукивают в стекло снежинки. Потом эльфы дружно брякнулись на колени. То есть на одно. И дружно возблагодарили своего несуществующего эльфийского бога за то, что в мир пришла Дарующая жизнь. А всего-то надо было переспать с красавцем-блондином. Тьфу.

— Ну, — бросая на пол свой мешок и отвешивая поклон, спросил Милит, — ты уверилась, что эльфы не везде едят людей на ужин?

— Люди тоже не везде едят эльфийские уши, — отрезал Маркус. Гарвин захохотал.

— Кое-где они едят свои собственные! Прости, Аиллена, мы честно хотели появиться только утром, но там такая метель началась, что нам очень захотелось в тепло.

— Ты Странствуешь с эльфами? — почти заикаясь, произнес все тот же эльф, наверное, главный тут, насколько у них вообще может быть кто-то главный.

— А нельзя? — удивилась Лена. — Я Странница, мне все равно — человек или эльф. А вы оба еще поплатитесь.

— Ага, — сообщил Гарвин, снимая плащ, — ругаться будет. И дуться пару дней. Аиллена, а что ж будет, если я скажу им, что ты не только Дарующая жизнь?

— Тут и останешься, — пообещала Лена почти всерьез. Разозлилась она крепко. — Вместе со своими особенностями. Будешь рассказывать сказки и страшные истории, авось на хлеб заработаешь.

Эльфы даже не смеялись. Они ржали. Гоготали, всхрюкивали, взвизгивали, держались за животы и падали со стульев. Причем Милит тоже, а Гарвин выглядел несколько смущенно. Лена на его счет уже второй раз шутила так удачно. Понять бы еще, в чем тут соль.

Эти двое тоже пошли отмываться и переодеваться, а Лене и остальным подлили еще божественного вина, принесли с кухни нечто воздушное, нежное и сладкое с ореховым и яблочным вкусом одновременно, и она злорадно придумала, как наказать трепачей: запретить им есть эту вкуснятину. Послушаются как миленькие, если она запретит это прилюдно. То есть приэльфово. Им придется быть паиньками.

Так она и сделала, и эльфы опять покатились со смеху, а Гарвин и Милит смирились и глотали слюнки, наворачивая мягкие отбивные с тушеными овощами. Наказала взрослых мужчин — оставила без сладкого. Лене было смешно и одновременно грустно, потому они не возьмут лакомства, даже если их угостят, и это будет вовсе не демонстрация повиновения, рассчитанная на посторонних. Не возьмут даже у шута или у Маркуса, когда окажутся наедине. Им казалось, что так правильно. Раз они решили принять ее условия (которых она вовсе не выставляла), то слово должны держать. Один Маркус нормальный, а остальные отличаются патологической честностью.

Подобные размышления вовсе не мешали ей уничтожать это печенье, запивая его вином и не предлагая эльфам. Даже на непритязательный вкус Лены было ясно, что это вино на порядок лучше «Дневной росы». Эльфы ей не досаждали больше, переговаривались между собой и не огорчились, когда она решила уйти. Встали и поклонились.

Комната была небольшая, чистая, теплая. Персональная. Шута и Маркуса поселили отдельно, а эльфов, скорее всего, тоже у порога не бросят. Шут, правда, через десять минут появился, причем с вещами. Странно. Обычно он блюл нормы общественной морали и ни в коем случае не афишировал их отношения. Главным образом чтобы не смущать Лену.

— Спросили прямо, кто из нас твой мужчина, — виновато улыбнулся шут, — потому что свободных комнат у них нет, а наших эльфов отправить в другую гостиницу нельзя, потому что это твои эльфы. Да они и сами не пойдут… Ну и спросили, все ли мы просто спутники. Лена, клянусь, я ничего не сказал! Это они на меня пальцами показывали. Ты стесняешься?

— Господи, конечно, нет, — удивилась Лена. — Ведь эльфы не самые… скромные создания во всех мирах?

— Нет, не самые, — фыркнул шут, — говорят, орки еще скромнее. Лена, я соскучился. Честно предупреждаю. Мы побудем здесь несколько дней?

— Само собой, Хочу посмотреть, чем эльфы Владыки отличаются от свободных эльфов.

Шут покачал головой.

— Отличаются, конечно. Мне наши больше нравятся, если честно. А ты знаешь, что здешние считают Лиасса и своим Владыкой?

Лена села на кровать, чтобы разуться, и шут тут же опустился на корточки, чтобы снять с нее сапожки, и продолжил:

— Удивительно, но эльфы считают себя одним народом. Ну, так получилось, что они рассеяны по разным мирам. Потому для них каждый эльф — брат родной. А полукровка — двоюродный. Может, иначе им просто не выжить? Появление Владыки где-то в мире, в который они никогда не попадут, для них так же важно, как если бы Владыка сидел в соседнем городе. Правда, удивительно?

— Они вообще удивительные. Я люблю эльфов. Как твой ожог? Давай-ка раздевайся.

Шут снял куртку и рубашку. Ага, пластырь он снял, когда в ванну полез. Ожог выглядел вполне прилично.