"Фантастика 2024-82" Компиляция. Книги 1-21 (СИ) - Переяславцев Алексей

— Нет. Но после нашего заявления те, кто за них, больше не будут чувствовать за собой морального права. А те, кто за нас — будут. Для высоких чинов и членов Сената это ничего не значит… Но есть же ещё и простые люди — слуги, бойцы. И вот их негласная поддержка может для нас что-то да значить. И опять же, у нас могут быть союзники, которые не знают о нас и боятся поднять голову… Но после того, как мы во всеуслышание заявим о себе, они узнают — что не одиноки.

— Хорошо. Мне надо время, чтобы подумать…

Голограмма исчезла. Я хмыкнул, решив, что это «подумать» на самом деле наверняка означает «посоветоваться с начальством».

Минут через пять мне на коммуникатор пришло сообщение с сетевым идентификатором, с припиской, и тут же пришёл вызов от Перовского.

Появившись передо мной, он сразу начал с места в карьер.

— Я прислал сетевой айди, куда надо слать потоковое головидео и звук. Это именно то, что вы просили.

— Что это? Кто нас увидит?

— Оттуда то, что вы пришлёте, будет транслироваться на несколько порталов в сети. И… На один из каналов Ирия. А так же, возможно, мы покажем это на Доме.

— Трансляция будет в прямом эфире?

Перовский улыбнулся. Ну конечно же, будут они так рисковать… Только после личного ознакомления, только после проверки цензурой. Иначе и быть не может, слишком высоки ставки.

— Если так… Можно для проверки попробовать туда послать что-нибудь? Чтобы убедиться, что хотя бы на нашей стороне всё работает как надо?

— Не можно, а нужно. Буду ждать, когда ваши специалисты проведут проверку…

— Хорошо, сейчас им скажу.

Настроить всё мне труда не составило. После чего послал тестовое головидео, из стандартных, скачанных из сети. Перовский подтвердил, что всё дошло и отобразилось нормально. Оставалось проверить всё это с аппаратурой, которую предоставят нам для трансляции Струев и компания, и на этом можно было считать, что всё готово — как-то повлиять на всё остальное я был уже просто не в силах.

Закончив, позвал супругу — интересно было узнать, как у неё дела.

— Яра, ты всё? Как прошло?

— Да, закончила. Вроде нормально всё сделала… Тебя жду. И комбез подсох, можешь примерить…

Надел, вызвал голозеркало, посмотрел. Получилось и правда ничего — сплошной чёрный с синими и красными вкраплениями, выглядело всё это действительно стильно.

Снял перстень и протянул Яромире, которая не побрезговала комбинезоном со стандартными цветами рода Белых. Он ей очень шёл, и наверняка шёл бы ещё лучше, если вернуть волосам оригинальный цвет.

— На. Перед теми четырьмя получилось красиво… Предлагаю повторить представление.

Девушка усмехнулась, и взяла кольцо, покрутив между пальцами.

— А помнишь, как забрала его у тебя? И сбежала?

— Помню, как же не помнить. Без штанов оставила… Пошли, там почти подошло время, на которое назначено выступление.

Быстрым шагом мы направились в направлении импровизированной площади. По пути связался со Струевым, подключился к голокамерам и прочей аппаратуре, послал короткий ролик Перовскому, а также на другие лапуты Белых и во все их центры связи, и заодно — Огневым. Последние легко могли отключить моё выступление, но очень надеялся, что те, кто принимает решения, сделают правильные выводы и позволят увидеть всё и своим подчинённым тоже.

Провёл последние тесты. Убедился что всё, что зависит от меня, работает, и можно приступать к главному. Оставалось совсем немного — не запороть выступление.

Отведённая под площадь посадочная площадка, весьма приличная по размерам, оказалось битком забита народом. Ничего удивительного — никто толком не знал, что вообще происходит, и жаждали хоть как-то прояснить ситуацию, на что и надеялись, явившись послушать нас.

Мы взошли на импровизированную трибуну, как на мостик старинного корабля, передвигающегося только по воде. Перед нами раскинулось настоящее людское море, бушующая, неконтролируемая стихия.

Мне на миг показалось, что нас сейчас просто смоет потоком хлынувших навстречу эмоций. Камеры даже показали, как я отшатнулся… И это никуда не годилось. Пришлось собрать всё самообладание и усилить контроль за каждым движением. Если честно, не ожидал от себя такого — хотя, конечно, выступать перед огромной толпой до сих пор ещё ни разу не приходилось. А ведь меня должны были услышать не только те, кого я видел сейчас перед собой.

С нашим появлением толпа заинтересованно затихла. Возможно, узнали меня. Мощные голопроекторы транслировали над «площадью» увеличенное изображение нас двоих, и те, кто смотрел новости, точно уже должны были сложить два и два.

Яромира, в отличие от меня, не потерялась. Выждав небольшую паузу, она начала рассказывать. По наезженной колее, всё то же, что уже рассказывала однажды. Я видел, что девушка обдумала и осмыслила свою прошлую речь, доработала её и улучшил. В частности — для того, чтобы сказанное было лучше понятно простым работягам-вахтовикам… И тем миллионам людей, которые смотрели сейчас на нас, находясь за миллионы километров. Или должны были посмотреть спустя какое-то время, хотелось верить — очень незначительное.

Всё закончилось, как и в прошлый раз. На этот раз уже без моей подсказки Яра сняла перстень, протянула мне, и я надел его на свой палец. Это было знаком, что эстафета передана, и надо говорить…

Все заготовленные слова вдруг куда-то пропали, будто их куда-то смыло. Появилось ощущение, что либо отравился, либо заболел — но автодок молчал, параметры организма были в норме, тело слушалось. Что происходит, я решительно не понимал.

Требовалось говорить, толпа прямо передо мной ждала. Я буквально чувствовал, как нарастает недоумение, снисхождение к этому странному молодому человеку, который зачем-то вышел на трибуну…

Я чувствовал всё это, и молчал.

Яра взяла меня за руку и её вера в меня, крохотная песчинка в целом море, внезапно придала сил.

Я на миг прикрыл глаза… И не стал их больше открывать. Внезапно, так оказалось проще.

В принципе, Яромира уже всё рассказала, дала краткую и очень информативную справку о том, как мы докатились до такой жизни. Она описала прошлое. От меня требовалось совсем немногое — показать будущее.

И я начал его описывать. Начал рассказывать, как только что основанный род Огневых-Белых уже начал создавать на руинах двух семей основу своего будущего могущества. Начал рассказывать, что мы будем делать потом. Как будем ценить друзей и тех, кто нам помогает. Как будем наказывать предателей и врагов… Таких, как Павлов и те, кто пытался убить нас в поместье. Как будем становиться только сильнее. Как сначала будет сложно, но вот потом… Потом начнёт становиться всё легче и легче.

Где-то на половине речи отключил трансляцию, предназначенную для пересылки «вовне», и продолжил говорить уже чисто для своих — под которыми, конечно, понимались все лапуты и прочие объекты Белых и Огневых. Рассказывал, что времена наступили тяжёлые, и что потребуется много крепких рук, способных держать оружие. И пусть это риск — но это, в то же время, и отличный шанс подняться, возвыситься, добиться чего-то. Тем, кто будет верно служить, обещал медицинские страховки, достойные пенсии и очень весёлую жизнь.

Когда закончил эту речь, как мне показалось — очень корявую и рваную, несколько секунд стояла звенящая тишина.

А потом над импровизированной площадью разнёсся настоящий восторженный рёв, вновь будто физически ощутимый, сшибающий с ног. На этот раз я не отшатнулся, продолжил стоять с закрытыми глазами… И слушать, как толпа скандирует. «Ог-нев! Бе-лый! Ог-нев! Бе-лый!»

Как мы ушли оттуда, я не запомнил. Как оказались в апартаментах, на одной из кроватей, тоже.

Пришёл в себя только увидев сидящую прямо напротив и смотрящую влюблёнными глазами Яромиру. Дёрнулся, словно резко проснулся.

Тряхнул головой, и будто наваждение спало.

— Яра…

— Да?

— Как я выступил?

— Это лучшая речь, Зара. Лучшая из всех, что я слышала.