(не) Твоя - Анель Авонадив
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Растерянно смотрю ей вслед. Снимает платок на бегу, длинная девичья коса скользит по лопаткам. На одну миллисекунду пытаюсь представить что если побежать, догнать, прижать к себе ее хрупкое тело, поцеловать ее пухлые губы бешеным поцелуем, то должно быть почувствую себя легче. Поддаться с ней инстинктам, целовать так как всегда это делал с Аленой. Пытаюсь вспомнить вкус губ Мариям, но первое что приходит в голову это сладкие губы Алены, дурманящие мои сознание, напоминающие в нашу последнюю встречу мне слабый вкус корицы
Да чтоб тебя! Закатываю глаза.
Отец и Евкуров старший выходят из кабинета и быстрым шагом проходят мимо.
Евкуров старший на ходу бросает:
Алан езжай домой, мы справимся, — набираю в легкие воздух. Заур предлагает свои услуги водителя. Не отказываюсь, чертовски напряженный день. Устал.
В доме у матери полный стол, братья с женами и детьми, полная чаша. А мне настолько тошно, потому что перед глазами вижу причину своей депрессии. Имя ей Алена.
Как ты там без меня «заноза в заднице»?
Думаешь сдался?
Что вообще думаешь?
Будешь ждать?
Или с «дрыщом «замутишь?
— Алан тебе уже тридцать! — мама всегда берет драматическую паузу, кажется я снова упустил нить разговора. Перевожу взгляд на родительницу.
— Да? Вроде вчера было двадцать, как время быстро летит! — наигранно улыбаюсь, ко мне на колени забирается по штанине словно паук один из многочисленных детей, я уже запутался они все на одно лицо. Жена одного из братьев отцепляет от меня мелкого, берет на руки. Стало быть этот карапуз от младшего брата.
— К свадьбе почти все готово, — мама поправляет косынку, улыбается, — хочется внуков и от тебя нянчить, — откидываюсь на спинку кресла, в гостиной полно детей, эта «галочка» что все дети женились, значит и мне пора, никогда не нравилась.
Хочется сказать грубо, матом, чтобы все от меня отстали. Но это родная мать. Сдерживаюсь. У нас так не принято.
— Всему свое время, — поднимаюсь и иду к себе в комнату, на ходу бросая, — пойду к себе, отдохну
Уставшие веки сами закрываются.
Падаю на кровать, закрываю глаза.
Вот почему так? Жил себе нормально, все штатно, никакого «головняка». А потом происходит то чего не должно было произойти. Ни при каких обстоятельствах, бл..ь.
Мозг снова подкидывает картинки прошлого. Словно что-то сломалось в моей системе. В голове на повторе звучат стоны Алены и то как она отдается мне всякий раз, в моменты нашей близости. "Возможно ли подделать эмоции?"
И второй вопрос мучительными отголосками впивается в сознание:
"Может ли она в отместку мне с такой же страстью отдаваться «дрыщу»?"
Кровать прогибается.
Открываю глаза.
Мать, закрыв лицо руками, присев на край кровати, причитает молитвы Всевышнему.
Не знаю на сколько я провалился в небытие, но что-то явно произошло за столь короткий промежуток времени.
— Сынок, — надрывный голос матери, открываю глаза, делаю глубокий вдох, — Леона Евкурова нашли мертвым, свадьбу твою придется отложить.
Устало закрываю веки.
Я не знаю, что мне сказать. Это большая трагедия для моей будущей супруги и мне жаль Леона. Но в то же время судьба дает мне шанс, который я не упущу. Свадьбы на деньги отца не будет.
В ближайшие пол года точно.
А там я что-то обязательно придумаю, чтобы освободиться от гнета родительской опеки.
Глава 56
Алена
«В больнице меня все таки чем то накачали» — эта мысль приходит мне в голову сразу как я прихожу в себя. Я в отдельной палате.
— Как ты Алена? — дядя Сережа подходит ближе к кушетке на которую меня кто то заботливо уложил.
«Ах да», — в голове медленными кадрами картинки, где «новоиспеченный папаша» вызывает санитаров и я помню как быстро мне вводят успокоительное.
Сжимаю пальцами гудящие виски.
— Как мама? — губы еле шевелятся
— Ей лучше, — он отводит взгляд, ком подкатывает к горлу, я чувствую что он не говорит, но маме стало хуже. Мой срыв произошел у нее на глазах. Я не смогла себя сдержать. Дура!
Беру себя в руки. Хватит. Не хочу больше. Откидываю одеяло, спуская босые ступни на холодный кафельный пол.
— Алена, тапочки, — дядя Сережа быстро двигает одноразовые шлепки из ткани, — вот.
Пока я пытаюсь унять мелкую дрожь пальцев, отдающие судорогой по всему телу, дядя Сережа рассказывает что маму перевели обратно в реанимацию, но состояние стабильное, предлагает отвезти меня домой.
Сердце бьется с бешеной силой.
Я ненавижу Алана Мимирханова! Я сотру все воспоминания о нем из своей жизни!
Прошлой ночью я плохо спала.
Пропуск занятий, допрос начальника службы безопасности отца Боровикова. Меня трясет мелкой дрожью.
— Вот Алена таблетки, выпей, — на автомате проглатываю белую пилюлю. Делаю вдох, медленно чувствуя как вырубаются эмоции, правда и мозг тоже отключается. Мысли и воинственный настрой исчезают.
— Отвезите меня домой, — около регистратуры где дяде Сереже благополучно передают мои документы замечаю знакомый силуэт.
Папашка тут как тут.
Отворачиваюсь. Видеть его не могу. С гордо поднятой головой иду по длинному коридору и думаю что мне никогда ни с кем так хорошо не было, как с «козлиной».
Внутри болит сердце, кусаю до боли губы, прошу дядю Сережу подождать, захожу в туалет.
Мамин ухажёр хмурится, смотрит пристально, но кивает.
Туалет тут огромный с белыми потолками и блестящей сантехникой.
Смотрю на себя в зеркало. Совсем скоро я снова попаду в свой тусклый мир, где туалет обложенный пожелтевшим от времени кафелем будет моим убежищем от всего мира.
Где на кухне длинный провод и свисающая тусклая лампочка будет освещать пространство кухни лишь на половину.
Я вернусь в мир где не будет Алана Мимирханова.
Хватаюсь пальцами за края раковины смотрю на себя в отражении зеркала.
А я справлюсь.
Все что ни делается все к лучшему, я стану сильнее, умнее.
Мой взгляд полный безумия, поправляю на автомате волосы, чуть приподнимая их на макушке, тру щеки, стараюсь убрать бледность.
Сердце еще болит, но я больше никому не открою душу. Никогда. Лучше умру!
Распахиваю дверь, скрывая нарастающую слабость в ногах. Под пристальным взглядом дяди Сережи уверенной походкой иду на выход.
Я сильная. Я нужна маме!
Рухнув на холодное сиденье машины советского автопрома, откидываю голову назад.
По щекам непроизвольно текут непрошенные слезы. Быстро вытираю их рукой, дядя Сережа плавно трогается с места, постепенно набирая скорость, выезжает на шоссе.
Усилием воли улыбаясь ему:
— Мамка выздоровеет, и вы
