Великий Рузвельт - Виктор Мальков

В реальной жизни возникла другая ситуация. Резкое ухудшение военного положения Германии летом и осенью 1943 г., ускорившее оформление оппозиционных группировок в верхушке стран фашистского блока, выступивших за сговор с англо-американцами при приемлемых условиях, подтолкнуло спецслужбы США сделать ряд шагов им навстречу {70}. Во многих случаях Москва не была информирована об этих контактах. После Сталинграда и Курской битвы пораженческие настроения и смятение усилились среди заправил Третьего рейха. Объявив о своем решении вести «тотальную войну», в глубокой тайне они вынашивали планы спасения своей империи путем реализации различных комбинаций, рассчитанных на раскол в антигитлеровской коалиции. «Считая возможными какие-то переговоры, – писал Д.М. Проэктор, – несмотря на все безмерные злодеяния, совершенные ими, Гитлер и Геббельс всерьез рассуждали, с кого же начать…» {71} Взоры, естественно, обращались на Запад. К числу наиболее энергичных и предприимчивых сторонников спасения Третьего рейха ценой компромисса с Западом и последующей «модернизации» режима под покровительством США и Англии принадлежал и германский посол в Анкаре фон Папен {72}.

Пребывание Папена на посту германского посла в Анкаре не было почетной ссылкой в отместку за его вечные распри с Риббентропом. «…Посольство в Анкаре, – писал в своих воспоминаниях глава службы СД в Турции Мойзиш, – служило для Германии самым лучшим окном во внешний мир, а потому должность посла в Турции была наиболее ответственной из всех, какие только могла предложить дипломатическая служба Третьего рейха. Об этом свидетельствует назначение на эту должность бывшего канцлера Германии Франца фон Папена… Этот пост отнюдь не был синекурой, и для успеха дела требовалась внушительная политическая фигура» {73}.

Однако что значит «успех дела»? Какого «дела»? Иными словами, в чем видел Папен смысл своей деятельности в Анкаре в качестве дипломатического представителя Германии, помимо задачи сохранения и развития тесных отношений между Германией и Турцией? С момента нападения Гитлера на Советский Союз для себя Папен определял его следующим образом: подрыв усилий, направленных на создание и укрепление антигитлеровской коалиции, с целью подготовки условий для сепаратного соглашения Германии, с одной стороны, Англии и США – с другой. Этот процесс Папен называл «восстановлением мира» во имя спасения «западной цивилизации» {74}. Сохраняя близкие отношения с фашистской верхушкой и личную преданность Гитлеру, Папен уже с конца 1941 г., узнав о масштабах поражения под Москвой, все больше склонялся к мысли, что у Третьего рейха есть только один-единственный шанс уцелеть – добиться развала антигитлеровской коалиции и сепаратного соглашения с США и Англией.

Однако, будучи искушенным, коварным и изворотливым политиком, сохранившим связи и в США, Папен придерживался той точки зрения, что главными союзниками у верхушки рейха в сложившейся обстановке могут стать только время и случай. Его отчаянная попытка, используя Эрла в качестве канала связи, склонить в 1943 г. Рузвельта к перемирию на Западе и согласию на переброску всех немецких войск на Восточный фронт не увенчалась успехом. Считая маловероятным после этого достижение соглашения с президентом США, Папен (и не он один) свои надежды отныне связывал главным образом с поражением Рузвельта на предстоящих осенних выборах 1944 г. в США и с приходом к власти его противников, чей «реализм», как он полагал, позволит им быть благосклонными к нацистской Германии и непримиримыми к Советскому Союзу {75}. У фон Папена было много единомышленников в высшем командовании вермахта и ведомстве адмирала Канариса. Сам адмирал активно поддерживал его игру в «поиски мира» {76}. «Вести войну на выигрыш времени в ожидании событий» – эту формулу с конца 1943 г. нашел приемлемой для себя даже Гитлер {77}.

Опыт и интуиция подсказывали Папену, что вариант с «продажей» американцам и англичанам идеи пересмотра западными союзниками политики в отношении Третьего рейха под аккомпанемент проповедей-предостережений об общей для Запада угрозе «советской экспансии» в конечном счете имеет шансы (хотя и очень слабые) на успех {78}. Правда, непременными условиями такого успеха Папен считал сохранение status quo на Балканах и нейтралитета Турции, а также продолжение немецкого сопротивления на основных фронтах (англо-американцы должны знать, что они имеют дело с сильным противником) до момента, когда начнется закат звезды Рузвельта. Что он не за горами, Папен не сомневался, предсказывая победу антирузвельтовской партии на президентских выборах в США осенью 1944 г. Постоянные контакты Папена и его осведомителей с представителями спецслужб США (и в первую очередь с Эрлом) укрепляли его в мысли, что этот план вовсе не утопичен. Настроения своих собеседников он изучил хорошо, рассматривая их как отражение более общих тенденций во внутренней жизни США {79}. И действительно, в Соединенных Штатах нажим тех, кто выступал против углубления и расширения советско-американского сотрудничества, на правительство Рузвельта с конца 1942 г. все усиливался {80}. Участились нападки и на сам принцип единства антигитлеровской коалиции. Похоже было, что в США кое-кому по душе пришелся даже термин «святотатственный союз», широко используемый крайне консервативными кругами. Опросы общественного мнения давали им повод для оптимизма: большая часть населения благоприятно относилась к переговорам с вермахтом об окончании войны.

Сознавая меру грозившей опасности и не желая вновь столкнуться с той реакцией возмущения, которую вызвала сделка американцев с французским квислингом Дарланом {81}, Рузвельт стремился противостоять этому нараставшему нажиму. В известном смысле эту цель преследовала предложенная им на конференции в Касабланке 24 января 1943 г. формула «безоговорочной капитуляции» Германии {82}. В ряде последующих выступлений президент США публично отмежевался от тех элементов, которые пытались внести раскол в Объединенные Нации {83}. Хорошо осведомленный об антифашистских настроениях широкой американской общественности, Белый дом отрицательно относился к порывам спецслужб перейти дозволенную грань в контактах с представителями Третьего рейха. Многие представления Эрла, касавшиеся этого вопроса, были приняты к сведению, но Вашингтон уклонялся от выражения своего отношения к ним по существу {84}. Моральные и военные обязательства, принятые на себя США на ряде межсоюзнических конференций и встреч в конце 1943 г., еще более ограничили деятельность теневых структур где бы то ни было. Важным итогом на пути сплочения участников антигитлеровской коалиции явилась Московская конференция министров иностранных дел СССР, США и Великобритании в октябре 1943 г. Как известно, ее участники торжественно заявили, что они будут вести войну до тех пор, пока противник не сложит оружия и не капитулирует безоговорочно. Внимание УСС по-прежнему оставалось прикованным к Болгарии и другим восточноевропейским странам на предмет их выхода из блока агрессоров, но директор УСС генерал Донован (как это явствует из ряда документов), очевидно, получил инструкции из Белого дома обмениваться информацией на этот счет со спецслужбами СССР. Визит Донована в Москву в декабре 1943 г. в этом смысле показателен: шеф УСС беседовал с начальником внешней разведки НКВД СССР П.М. Фитиным о координации усилий обеих стран, направленных на «выключение» Болгарии из союза с Гитлером {85}.