Так начиналась война - Иван Баграмян

Теперь, когда нам известен весь ход развития событий под Москвой, нетрудно понять, что просьба о выделении в наше распоряжение целой армии была не только невыполнимой — Ставка не могла дать столько сил, когда решалась судьба Москвы, — но и не совсем обоснованной: Гудериан и не собирался поворачивать на юг.

Не прошло и двух часов после передачи телеграммы, как Верховный Главнокомандующий сообщил через маршала Шапошникова свой ответ, из которого стало ясно, что Ставка сможет пока выделить для усиления 3-й армии лишь 239-ю стрелковую дивизию, которая спешно выводится на правый фланг армии с задачей контратаковать обходящие части противника.

Считая, что этих сил недостаточно для стабилизации положения на стыке с Западным фронтом, главком не переставал тревожиться за правый фланг Юго-Западного фронта. Для укрепления руководства боевыми действиями только переданных ему 3-й и 13-й армий он направил генерал-лейтенанта Костенко.

Маршал Тимошенко связался с командующим Южным фронтом, спросил, все ли готово к наступлению. Черевиченко доложил, что 16 ноября войска не смогут начать операцию. Ряд частей и соединений, в том числе 3-я танковая бригада и 558-й противотанковый артиллерийский полк, не успеют сосредоточиться. Дело осложняется тем, что привлекаемые к наступлению войска еще не полностью обеспечены теплым обмундированием.

Главком не мог согласиться с такой оттяжкой и потребовал от Черевиченко принять самые решительные меры, чтобы начать наступление в срок. Он считал, что все соединения первого эшелона успеют прибыть в исходный район, если не задержатся на станциях выгрузки. Надо сделать все и для того, чтобы обеспечить людей теплым обмундированием. Сообщив, что дает на усиление 3-й танковой бригады два десятка исправных танков, маршал пообещал Черевиченко к полудню 16 ноября приехать к нему для уточнения всех вопросов.

Опасаясь, что Клейст может в любой момент предпринять новый удар по левому флангу Южного фронта, Семен Константинович в заключение сказал: «Харитонову передайте: два дня пусть держит фронт и — ни шагу назад. Иначе у меня окончательно испортится мнение о нем. Танки передайте ему».

Связался главком и со всеми командармами Юго-Западного фронта. Особенно долго и детально разговаривал он с командующим 6-й армией, которая обеспечивала стык с Южным фронтом. Начиная переговоры, командарм представился:

— У аппарата генерал-майор Малиновский.

— Здравствуйте, товарищ генерал-лейтенант! — приветствовал его маршал. — Разве вы еще не знаете о присвоении вам нового звания?

Р. Я. Малиновский ответил, что у него нет пока на руках официального документа и поэтому он не спешит прикреплять к петлицам третью звездочку.

— Считайте наш разговор официальным документом, — заявил главком. — А я пользуюсь случаем, чтобы горячо поздравить вас с повышением в звании и пожелать новых успехов в предстоящих сражениях… Теперь о деле. Главное: немедленно позаботьтесь о кавкорпусе Бычковского, усильте его станковыми пулеметами и прежде всего дайте ему артиллерию… Подумайте о своем левом фланге. Через пять-шесть дней, в зависимости от того, как у нас пойдет дело на юге, можно предпринять наступление и у вас.

Малиновский ответил, что кавкорпус Бычковского — в центре внимания Военного совета армии, но пополнить его людьми он не может, так как нет в резерве кавалеристов. Чтобы пополнить кавалерийскую дивизию генерала А. А. Гречко, вынужден был выделить пехотинцев, которые хоть мало-мальски знакомы с конем. Даже таких доморощенных конников удалось собрать лишь 300 человек. Все имевшееся оружие он также передал Гречко.

Слова Малиновского огорчили главкома. Стало ясно — из-за недостатка сил нельзя будет предпринять на стыке Юго-Западного и Южного фронтов хотя бы небольшое наступление, чтобы сковать там противника.

КЛЕЙСТУ ГРОЗИТ ЛОВУШКА

16 ноября С. К. Тимошенко в сопровождении группы генералов и офицеров прибыл в Каменск-Шахтинский, в штаб Южного фронта. Добирались поездом, так как метеорологи предсказывали нелетную погоду.

— Почему не перешли в наступление? — было первым вопросом, который задал главком командующему фронтом при встрече.

— А разве вы не получили наше донесение? — удивился генерал Черевиченко. — Видимо, вы уже были в пути, и донесение не застало вас.

Командующий фронтом доложил, что не все войска первого эшелона успели занять исходное положение. В 37-й армии на месте оказалась всего лишь одна танковая бригада. А тут непогода — дождь, туман, низкая облачность. Ни одному боевому самолету не подняться в воздух.

Далее Черевиченко сообщил, что сегодня утром командующий 12-й армией генерал Коротеев донес: немцы перешли в наступление в Донбассе. А у Коротеева нет резервов. Трудно предвидеть, как все там обернется.

— Нельзя, как мне кажется, в такой обстановке очертя голову бросаться в наступление, — сказал командующий фронтом.

Главком и сам понимал, что обстановка действительно не очень-то благоприятная, и поэтому выслушал эти доводы спокойно. Но заметил укоризненно:

— Время-то не ждет, товарищ Черевиченко. Вы думаете, что дальше легче будет? Мы не можем ждать, когда Клейст оправится и сам ударит по нас. Тогда — прощай наступление. Снова придется отбиваться… — Помолчав, он спросил: — Как дела у Коротеева?

— Положение его трудное: противник прорвал фронт и рвется на Первомайск. Судя по донесению командарма, наши дивизии, подвергшиеся удару, медленно и очень организованно, оказывая ожесточенный отпор, отходят.

— Какие меры приняты?

— Я приказал двинуть из Первомайска на помощь Коротееву двести шестьдесят первую стрелковую дивизию.

— Этого мало, — вздохнул главком. — Придется подумать о передаче ему и двести восемнадцатой.

— Но это же последний мой резерв!

— Ничего не поделаешь, — сухо заключил маршал. — Мы не можем, начиная серьезное наступление, оставлять позади себя необеспеченный тыл. Если сейчас не стабилизируем положение на стыке двух фронтов, то ударная группировка вашего фронта может оказаться между двух огней… Поэтому мы пойдем и на большие жертвы. — Повернувшись ко мне, он распорядился: — Сообщите товарищу Бодину мой приказ: кавкорпус Бычковского передать из шестой армии в двенадцатую. Надеюсь, что Малиновский сумеет продержаться и без него… Ну, с этим покончено. Продолжайте свой доклад, товарищ Черевиченко.

Командующий фронтом подошел к большой карте, висевшей на стене. Негромко, но отчетливо чеканя слова, он сообщил, что противостоящие Южному фронту войска 17-й полевой и 1-й танковой немецких армий обладают общим превосходством в силах и средствах, особенно в танках. Перед фронтом наших 12-й и 18-й армий против имевшихся у них семи стрелковых и двух кавалерийских дивизий враг только в первом эшелоне сосредоточил девять пехотных дивизий, численность которых значительно превышает численность наших войск. Так что гитлеровцы имеют здесь все возможности для наступления, и против 12-й армии они уже начали его. Удару может подвергнуться и 18-я армия. Не совсем благоприятное для нас соотношение сил складывается и на шахтинском направлении, где мы готовим наступление. Здесь против одиннадцати недостаточно укомплектованных стрелковых, четырех кавалерийских дивизий и четырех танковых бригад наших 9-й и 37-й армий Клейст пока имеет не менее шести-семи дивизий, в том числе две-три танковые. Но последние данные разведки свидетельствуют о том, что он спешно перегруппировывает свои силы к югу. А это означает, что враг отказывается от ударов на северо-восток и нацеливает войска прямо на Ростов…