Житие мое - Ирина Сыромятникова

В Арангене мне открылась новая истина: я ненавижу путешествовать!! Ну, вылазка на день-два, с возможностью комфортного ночлега и непременной парой чистых носков — туда-сюда, а день за днем катиться по сельской местности, даже не зная, где остановишься в следующий раз… Чистое извращение. В Краухарде вообще не бывает бродяг (климат не тот), а жизнь в городе быстро приучила меня к водопроводу и канализации. Да что там, я даже завтраки сам себе готовить перестал! Возвращение к девственной природе не вызывало ничего, кроме раздражения.

Исчезновение Источника разбудило в Соркаре бездну запасливости и осторожности, а может, он всегда был таким. «Чистильщик» он набрал с собой в дорогу столько барахла, что у меня просто челюсть отпала. Ну, я понимаю, личное имущество, но полпуда харчей, снадобья от чиха, котелки, одеяла, и Шорох знает, какие еще «жизненно необходимые» мелочи… Хотя, должен признаться — один раз одеяла нам пригодились, когда запланированный для ночлега хутор оказался сожженным в хлам.

Пожар был знатный — ни одно строение не уцелело. Среди головешек можно было разглядеть нечто, напоминавшее обугленные туши людей и животных. Мы дружно сделали вид, что ничего не заметили — фиг знает, где искать местную полицию, а потом еще показания давать, протоколы подписывать, да что констеблю в голову взбредет… Лежали они здесь мертвые и еще полежат.

Макс что-то вынюхивал у ворот, а Соркар пытался определить, спасся ли хоть кто-то, и не затоптать при этом возможные улики.

— Говорили же им — осторожней! — сокрушался он.

Как оказалось, здесь жил единственный обнаруженный «чистильщиками» черный — сын хозяина фермы. Я только плечами пожал. На мой взгляд, результатом стихийного Обретения пожар не был — остаточная аура не та. Скорее всего, причиной трагедии стала банальная неосторожность или молния (я слышал, что на равнинах они не обязательно сопровождаются дождем). И такое бывает.

Все остальное время нам удавалось найти ночлег под крышей, причем, я благоразумно выбирал сено и сарай. Соркар сунулся спать в доме и потом весь исчесался — клопы! Отвращающего амулета у него не было. После пары таких ночевок студенческое общежитие казалось мне волшебным сном. (Ну, почему, почему я не поехал с Ридзером? Ни за что не поверю, что армейские маги выступили бы в поход, не обеспечив себе нормальных условий!) Мы находились в пути четыре дня и Соркар божился, что в Гиладе мы окажемся завтра к обеду. Я ему верил, потому что врать «чистильщику» было не с руки — куда бы мы ни приехали, попадем-то мы туда вместе. Дорога стала более-менее наезженной, попадались попутчики и встречные путешественники, в основном, на телегах. Как-то незаметно горизонт разбился на холмы и словно бы приблизился, я не сразу понял, что долина резко уходит вниз, а дальше, за слоистыми уступами (словно раскрытой летописью геологических эпох) лежит Восточный океан.

Ничего общего с северным морем. Вроде бы и то, и то — вода, а какая разница! Цвет был не серо-стальной и даже не синий, а какой-то бирюзовый, горизонт почти не различался — влажная дымка смазывала границу между небом и землей. Мне не удалось побороть искушения остановить мотоцикл на гребне последнего холма и пять минут совершенно по-дурацки наблюдать за движением белых барашков.

— Шикарно, — сказал за моей спиной Соркар, — только купаться сложно — волна высокая и медузы.

Я только хмыкнул. Не знаю, может, кому-то это и доставляет удовольствие, а у меня соленая вода вызывает исключительно нездоровые ассоциации.

Как и предсказывалось, в Гилад мы попали к обеду и работодателей моих отыскали, практически ни с кем не поругавшись. Организация с двусмысленным названием «шестая партия» базировалась в харчевне (очень предусмотрительно, на мой взгляд). Доброжелатели советовали мне обратиться к какому-то Барраю, но на документах значилось «Д.Нурсен» и я намеревался найти именно его.

Перед заведением стоял полувоенный грузовик без опознавательных знаков (довольно давно, если судить по засранному чайками ветровому стеклу). Нас тут же заметили (но скорее всего — заранее услышали). По крайне мере, когда я, оставив мотоцикл и зомби под присмотром Соркара, пошел договариваться о ночлеге, на крыльце уже маячил встречающий.

— П-привет!

Я прищурился. Ба, знакомые все лица!

— Здорово, Алех. Дефекты дикции?

Белый смущенно улыбнулся:

— С-сейчас л-лучше.

Я понимающе покачал головой. Говорят же, что встреча белых с нежитью к добру не приводит.

— А-а это кто?

— Мой брат-дебил.

Наверное, у Соркара было такое лицо, что уточнять имя белый не решился.

— Слушай, Нурсен здесь?

Он кивнул.

— А з-зачем т-тебе?

Я вынул из-за пазухи пухлый конверт с документами.

— Командировку отмечать буду!

«Пьяная камбала» по меркам Арангена оказалась весьма приличным заведением — тут было электричество. Никогда не думал, что буду воспринимать такую простую вещь как роскошь! Впрочем, даже здесь на алхимическую диковинку особо не надеялись — на стенах виднелись крюки для масляных ламп. И ведь не то, чтобы у здешних селян не было возможности приобщиться к цивилизации (в Краухарде народ ведь как-то обходился), скорее — недоставало желания что-либо менять, словно им в радость было выламываться в поле с рассвета до заката вместо того, чтобы приобрести один единственный трактор. В этом русле естественнее смотрелось решение властей отказаться от НЗАМИПС, типа, чтобы чужаки не отвлекали пейзан от работы. Лично мне выверты арангенской экономики были фиолетовы, но теперь я лучше понимал, почему отсюда слиняли все черные — было в этом какое-то ощущение паутины, что ли, словно тебя заталкивают в шкуру вьючного мула и непонятно, на кого злиться. Интересно, как воспринимают такую ситуацию белые?

Да пофиг! Мне еще белых на шею и я вообще свихнусь.

Проблемы с дикцией на разговорчивости Алеха не сказались, только на связности речи. Из всего потока ыков и гыков мне удалось уловить только то, что мой приезд очень своевременен — завтра они собирались куда-то уезжать и минимум на неделю. Белый вломился в комнату руководства даже не постучав (интересные у них отношения) и мы смогли лицезреть начальников в экзотической позе — они разглядывали мой мотоцикл, стоявший точно под окном.

— Здравствуйте!

От незнакомого голоса они дружно подпрыгнули. Знакомство состоялось.

Джим Нурсен оказался седоволосым джентльменом, белым магом скромных возможностей и членом Археологического общества Ингерники, второй, чуть более прилично одетый человек — мистером Барраем (не то — завхозом, не то — управляющим). Должность его я не запомнил, но пенка была в том, что Нурсен — руководил, а со всеми практическими вопросами следовало идти к Барраю. Шестая партия была, соответственно, археологической экспедицией. Спрашивается, нафига им некромант?