Прекрасное далеко - Либба Брэй

— Отпусти меня, — хрипит она. — Отпусти…

— Только если ты отпустишь нас, — отвечаю я.

Она высвобождает всю свою силу, и я отлетаю спиной вперед к стене замка. И рушусь на пол.

— Стоп! — кричу я.

Я отпускаю ее, и Пиппа падает на колени. Но я ощущаю, как изменяется магия, и не осмеливаюсь отказаться от сдерживающих ее пут разума. Я должна немного обуздать ее… но в это мгновение Пиппа дает полную свободу своей магии и прижимает меня к стене, и лианы начинают опутываться вокруг моих рук и ног.

— Пиппа! — отчаянно кричит Фелисити, но Пиппа уже ничего не слышит.

— Я есть путь! — во все горло кричит она.

Фелисити с размаху бьет ее мечом, повернув его плашмя, и сбивает с ног. Хватка магии ослабевает.

— Фелисити? — произносит Пиппа.

А потом она видит порез на своем предплечье, все же нанесенный мечом… кровь капает на бархатистые лианы. Замок с могучим вздохом шевелится и вздрагивает, и мы все валимся как попало.

— Что происходит? — кричит Мэй Саттерс.

Лианы мечутся в воздухе, хватая все, до чего могут дотянуться. С оглушительным грохотом древние камни начинают рушиться. Мы мчимся к двери перепуганной толпой, спотыкаясь о летящие под ноги обломки.

— Пиппа! — отчаянно зовет Фелисити. — Пиппа, уходи оттуда!

Но лицо Пиппы освещено чудовищной радостью. Она вскидывает руки к небесам.

— Мне нечего бояться! Я есть путь!

— Пиппа! Пиппа! — вскрикивает Фелисити, а я изо всех сил тащу ее прочь.

Мы беспомощно наблюдаем, как взбесившиеся лианы находят Пиппу и жестоко прижимают ее к земле.

— Нет! — продолжает выкрикивать она. — Я есть путь!

Но с неба летит каменный дождь. А потом огромный замок обрушивается сам в себя, хороня Пиппу под обломками стен и заставляя ее умолкнуть навеки.

Фелисити, Энн и я с трудом успеваем убежать. И, задыхаясь, стоим в стороне и смотрим, как замок возвращается в землю… как земля очищается и возрождается. Бесси и Мэй выбежали вместе с нами, и еще несколько девушек тоже. А Мерси похоронена с Пиппой.

Девушки таращатся на то место, где стояла Пиппа.

Мэй улыбается сквозь слезы.

— Она именно так все и задумала, — говорит она в полном экстазе. — Вы разве не понимаете? Она совершила самопожертвование! Ради нас!

Бесси резко качает головой:

— Нет.

Мэй дергает ее за юбку.

— Мы должны все делать так, как она нам велела! Продолжать есть ягоды! Следовать ее пути! А потом она вернется. Помолись вместе со мной, Бесси.

Бесси стряхивает ее руку.

— Не буду. Все кончено, Мэй. Вставай.

— Она была избранной! — настаивает Мэй.

— Нет, ты ошибаешься, — говорю я. — Она была обычной девушкой.

Но Мэй ничего не желает понимать. Она хватает горсть гниющих ягод и начинает глотать их, после каждой произнося имя Пиппы, как молитву. Она крепко держится за свою веру; она не желает понимать, что ее просто сбили с толку, что она брошена здесь, одна, и никто не подскажет ей дорогу, кроме ее собственного сердца.

Бесси подбегает ко мне.

— Могу я пойти с тобой?

Я киваю. Бесси драчунья и скандалистка, и она может нам пригодиться.

Я подхожу к Фелисити.

— Фелисити… — начинаю я.

Она вытирает нос рукавом, отвернувшись от меня.

— Не надо.

Мне бы оставить все как есть, но я не могу.

— Она давно уже ушла. И только мы были той силой, которая удерживала ее от полного превращения. Это магия. Возможно, самая могучая из всего, что мне приходилось видеть.

Глава 68

Горгона не стала ждать, когда мы вернемся. Она поплыла за нами и теперь поджидает нас на реке. Картик бросает взгляд на заплаканное лицо Фелисити и предпочитает не вмешиваться. Они с Бесси оценивающе смотрят друг на друга, и Бесси, не говоря ни слова, поднимается на палубу.

— Все кончено, — говорю я Картику. — Горгона, вези нас в Зимние земли.

Фоулсон быстро оборачивается ко мне:

— Погодите-ка! О чем это вы? А где Сахира?

— Мне очень жаль, — тихо произношу я.

Я боюсь, что он закричит. Завоет. Начнет проклинать нас. Сломает что-нибудь. Но он молча опускается на палубу корабля, обхватывает голову руками, и это гораздо хуже.

— Что мы можем сделать? — шепотом спрашиваю я Картика.

— Оставить его в покое.

Горгона везет нас по реке. На воде горят маленькие костры. Они ярко пылают на дымящихся плотиках. Пламя взвивается и потрескивает, угрожая нам своим жаром. Дует ветер, осыпая нас удушающим пеплом. Это похоже на то, как если бы мы входили в жерло ада.

Над Зимними землями в бурлящих, подвижных красных тучах бьются молнии.

— Мы уже близко, — говорит горгона.

Энн задыхается, прижимает ладонь ко рту. Она пристально смотрит на воду, где плывет безжизненное тело какого-то невезучего, лицом вниз. Оно подпрыгивает на волнах, как мрачное напоминание о нашей задаче, а потом течение уносит его. Но в моей памяти оно остается навсегда. Все мы молчим. Мы минуем Пограничные земли. Мы уже в Зимних землях, и назад нам не повернуть.

Горгона останавливается в той заводи, где мы впервые увидели армию умерших. Над острыми вершинами голых утесов разожжены костры. Я не желаю знать, кто их там устроил и что может быть топливом для них. Лесные жители и хаджины вытаскивают лодки на берег. Филон обращает холодный взгляд к утесам, что-то выискивая.

— Где дорога к тому дереву? — спрашивает кто-то из лесных существ, вскидывая на плечо блестящий топор.

— Там есть проход, вон в той стороне, — отвечаю я.

— А где учительница? — спрашивает Филон.

— Мы потеряли мисс Мак-Клити в Пограничных землях, — говорю я.

Фоулсон снимает кожаный ремень. Он точит нож о грубую кожу, все быстрее и быстрее двигая рукой.

— Боюсь, это всего лишь начало, — говорит Филон.

Держа наготове оружие, наш потрепанный отряд движется к узкому проходу между скалами, что ведет в самое сердце Зимних земель. Я в последний раз пытаюсь уговорить горгону.

— Мне бы хотелось, чтобы ты была с нами. Ты могла бы нам очень, очень пригодиться.

— Мне нельзя доверять, — возражает она.

Я наклоняюсь к ней так близко, как никогда, словно желая ее обнять. Змея трется о запястье, но я не отдергиваю руку.

— Я тебе верю…

— Потому что ты меня не знаешь.

— Горгона, пожалуйста…

В ее глазах вспыхивает боль, и горгона опускает веки, чтобы скрыть ее.

— Я не могу, высокая госпожа. Я буду ждать твоего возвращения.

— Если я вернусь, — говорю я. — Нас слишком мало, а на мою магию нельзя положиться.

— Если ты проиграешь, мы все пропадем. Уничтожь дерево. Это единственный способ.

— Она идет с нами? — спрашивает Энн, когда я догоняю остальных.

— Нет, — отвечаю я.

Филон оглядывает чудовищный ландшафт — облака, пронизанные красным, опасный проход впереди. Резкий холодный ветер швыряет нам в лица крупный песок.

— Жаль. Нам бы пригодилась ее воинская сила.

Мы входим в узкое ущелье. Бледная скользкая тварь протягивает гибкую руку из-за камня, и мне приходится зажать Энн рот ладонью, чтобы она не завизжала.

— Просто иди вперед, — шепчу я.

Картик протискивается ко мне.

— Джемма, я не думаю, что нам стоит выходить прямо из ущелья, как в прошлый раз. Мы сразу окажемся на виду. Вон там есть небольшой туннель, он выходит к выступу у утесов на той стороне. Туннель узкий и опасный, по нему нелегко пройти, зато из-за тех камней мы сможем наблюдать за тварями, и нас не заметят.

— Согласна, — киваю я. — Показывай дорогу.

Мы осторожно крадемся вдоль осыпающейся стены туннеля, над обрывом, нависающим над пустотой. У меня сильно бьется сердце, я не отрываю взгляда от блестящего топора Филона впереди. Наконец мы выбираемся из подземного коридора, и я вижу, что Картик был прав: рядом с утесами мы можем спрятаться.

— Ты это слышишь? — спрашивает Картик.

Вдали мерно бьют барабаны. Звук отражается от склонов.

— Пойду посмотрю, — говорит Картик.

Он карабкается по голой скале так, словно родился для этого. Подняв голову над краем утеса, он тут же снова пригибается.

— Они собираются на вересковой пустоши.

— Много их? — спрашивает Филон.

Лицо Картика мрачно.

— Слишком много, чтобы сосчитать.

Грохот барабанов отдается в костях. Он наполняет голову, и мне кажется, что я вот-вот сойду с ума. Проще, конечно, не видеть, сколько там тварей, не смотреть на весь этот ужас, не знать. Но я должна узнать. Прижимаясь к скале, я ползу вверх и выглядываю через острые камни, пока что скрывающие нас.

Картик не солгал. Армия Зимних земель огромна и пугающа. Впереди скачут охотники в развевающихся черных плащах, из-под которых виднеются плененные души. Даже с такого расстояния я вижу блеск обломанных зубов всадников. Всадники возвышаются над остальными, они высотой около семи футов. Маковые воины в матовых кольчугах превращаются в огромных черных воронов и кружат над пустошью. Они каркают с леденящей настойчивостью; все больше и больше их взлетает в воздух, пока все небо не превращается в черное размазанное пятно, а воздух просто трещит от их криков. Я молюсь, чтобы они не полетели в нашу сторону и не заметили нашего убежища. За ними — армия разложившихся духов, мертвая пехота. Глаза у них пустые и невидящие или же страшные голубовато-белые, как у Пиппы. Они беспрекословно выполняют приказы. А в центре всего — то самое дерево, и оно куда выше и крепче, чем когда я видела его в последний раз. Ветви раскинулись во все стороны. Я могу поклясться, что вижу души, скользящие под корой как кровь по венам. И я знаю, что в его темном сердце скрывается Евгения Спенс.