Адмирал Ушаков. Письма, записки - Федор Федорович Ушаков

инаково для чести Блистательной Порты, для сохранения и утверждения более и более между нами дружбы.

Ежели капитан-паша или другой турецкий начальник таким образом возьмут боем подобную крепость Корфу, чтобы они с нее не взяли, не только по крайней нужде без интереса, ежели бы и интересовались, и тогда ничего я бы им не сказал, кроме похвалял бы их дела и более еще имел бы с ними дружбу. Но вместо этих денег, которые я употребил на покупку людям капотов и обуви, в острове Корфу на берегу близко деревни Апотамо, у пристани Соленых Озер были два превеликие бунта соли, покрытые черепицею, и одна магазейна, насыпанная полная. Турки расположились около их, сделали торг по приказанию начальников и все их распродали, и я оставил им все это на их волю, взамену вышеозначенных денег. Сия продажа соли более стоит, нежели те деньги, сколько ко мне доставлено. Словом, я не интересовался нигде ни одной полушкою и не имею надобности.

Всемилостивейший государь мой император и его султанское величество снабдили меня достаточно на малые мои издержки. Я не живу роскошно, потому и не имею ни в чем нужды с моей стороны, и из того отделяю на расходы бедных и к приветствию разных людей, которые помогают нам усердием своим в военных делах. Не имею этой низкости, как злословит на меня разговорами своими капитан-паша, потворствуя, можно сказать, человеку, действительно по справедливости долженствующему быть наказану наижесточайше. Я, оказав достаточную услугу Блистательной Порте Оттоманской, за низкость почитаю что-либо подобное писать ко оправданию, но пишу сие ко обличению дерзкости и худого поведения Патрон-бея. Прошу ваше высокопревосходительство обо всем оном объясниться кому следует при Блистательной Порте Оттоманской. Какие с островов или в призах, и сколько где мною получено денег, и на какие издержки употреблено оных, обо всем оном рапортовано от меня государю императору, что я о приходе и расходе оных имею шнурованную книгу, и полный отчет дам во всех моих делах Государственной Адмиралтейств-коллегии.

В заключение всего вышеозначенного прошу ваше превосходительство кому следует при Блистательной Порте объявить и то, что при всех действиях и при взятье всех островов кораблей русских имел я вдвое противу их, а все трофеи разделил с ними пополам. Не довольно ли этого для их уважения, ежели они и того не чувствуют, кто бы мог думать после этого о злословиях капитана-паши противу меня, столь усердствующего в их пользу для сохранения и утверждения дружбы, существующей между нациями.

В прочем с наивсегдашним моим почтением и совершенною преданностью имею честь быть

Федор Ушаков

ПИСЬМО Ф. Ф. УШАКОВА В. С. ТОМАРЕ О НЕЗАКОННОМ ТРЕБОВАНИИ ТУРЕЦКОГО ПОДДАННОГО НИКОЛО КИРЬЯКО О ПЕРЕДАЧЕ ЕМУ СУДНА «ЭКСПЕДИЦИОН»

2 февраля 1800 г.,

корабль «Святой Павел», при Корфу

Милостивый государь мой, Василий Степанович!

Письмо вашего превосходительства, ноября 18(29) дня писанное, и приложенное при оном прошение, поданное к вам [от] турецкого грека Николо Кирьяко, я получил. Рассматривая оные, удивляюсь чрезвычайному бездельничеству этого человека. Он происками только вклепывается в судно, взятое нами от французов, вооруженное медными маленькими пушками, под французским военным флагом и вымпелом бывшее в крейсерстве в Венецианском заливе, а после при самом взятии Корфу, когда уже мы входили во оную к крепостям по капитуляции, в тот самый момент пришло оно из Анконы с письмами и с малым числом провианта для Корфу и взято нашими кораблями, а никем другим, от французов: в Корфу его не было и во все время, сколько я был при блокаде Корфу, никогда сюда не приходило.

Бездельничество только одно предпринимает этот человек, никогда он ко мне не являлся прежде, пока после взятья Корфу Кадыр-бей и его товарищи вытребовали от меня все те суда, сколько их было при Корфу, все назвали их подданных и просили из дружбы возвратить. Я сделал им уважение: по правде и не по правде все те отпущены, которые были при Корфу. Но оное маленькое изо всех судно, именуемое поляка «Экспедицион», взятое нами от французов, бывшее под парусами, в плен, а не «Мадонна де бон консилио». Этакого судна у меня нет, и такого, которое он описывает, будто стоит тридцать тысяч пиастров, это судно, какое он описывает, должно быть весьма большое. А это, которое мы взяли от французов, трехмачтовое суденышко величиною точно такое, как бывают небольшие кирлангичи, и четвертой части этого не стоит, что он пишет. Следовательно, это судно не его, его судна мы не видали, и я об оном не знаю, так как и его и знать не хочу.

Что взято от неприятеля призом, то есть приз. Он по тем видам, что мы отдали все те суда, как выше означено, которые были при Корфу, вздумал воспользоваться этим судном и чрез долгое время, когда уже Корфу была взята, явился ко мне с просьбою, называя это судно своим. Я ему в нем отказал наотрез с негодованием, что он ищет пустого и неследуюшего, что это судно призовое, взятое из крейсерства под военным флагом, гюйсом и вымпелом с французскими, и капли на нем ничего не было, кроме французского экипажу, и не отдам его никому ни под каким видом. Он предпринимал разные бездельничества и искал чрез Кадыр-бея. Я и тому отказал и просил его, чтобы он напрасно в эти дела не вступался, ибо это судно взято нами особо и к общему разделу не надлежит.

Они могут составить разные свидетельства напрасные, но я их не принимаю, что есть совершенный приз, то должно в призе быть. Они столь бесстыдны, что хотели бы начисто все от нас отнять, что только мы не взяли, всего начисто. У меня только три призовых этаких маленьких судов. Это, что называется, поляка «Экспедицион», другое — шебека «Макарий», старое, ветхое и почти негодное ни к чему судно, третье — брик «Александр», двухмачтовый. Оба последние взяты флота капитаном Алексиано корабля «Богоявление» от разбойника, который грабил всех нациев в Средиземном море, и он есть из острова Сардиния. И об этих двух судах турки претендуют, это