Драконов бастард - Илья Крымов

Тобиус присматривался к поведению болотных духов и некоторых более материальных обитателей топи. Он успел заметить и отвадить троих тинников и одного топлеца, которые намеревались устроить охоту на людей на разных участках пути. Ночью в болотах просыпались и более страшные существа, но Тобиусу и сиру Рихарду повезло не встретить их.

Лесной рыцарь выбрал для ночевки удобные ветви древней ивы на северных границах болотистого участка. Спрятавшись среди вислых ветвей, люди наскоро перекусили, заедая порядком сморщившиеся овощи и сухари собранными на болоте ягодами. Тобиус вызвался нести первую стражу.

Он расположился на ветке повыше и, раскрыв книгу заклинаний, начал вносить в нее экспериментальные чертежи. Занятие это было пустым, направленным на коротание времени, ибо он не придерживался главного правила, которое помогало ему слагать чары прежде, он не имел цели. Чтобы создать новое заклинание, нужно было знать, для чего оно складывается, какова его цель, его смысл. У Тобиуса не было цели, потому что у него не было вдохновения — еще одна вещь, без которой нельзя сотворить ничего стоящего, в том числе и заклинания. А еще у него не было сил. Тиски, сдавливавшие его голову, затягивались все сильнее едва ли не с каждым шагом, проделанным на север. Силы покидали волшебника, внутри росла пустота, а глаза его слепли. Он больше не видел потоков магической силы, пронизывавших вселенную, бестелесные сущности стали для него такими же незримыми, как для простых смертных, голоса ветра, земли и воды не проникали в его душу. Все это действовало не просто удручающе — это причиняло магу мучения, но ему приходилось терпеть, как тогда, в камере с керберитом, приставшим к плоти, и прежде, в холодной темноте орийской тюрьмы.

— Я теряю тебя, брат, я такой бесполезный… — сетовал Керубалес едва различимым шепотком. — Так тяжело!

— Скоро все это прекратится, мы сможем, я верю. Вернись в свой мир пока, вернись туда, где тебе будет легче дышать, я позову, когда понадобишься.

Когда настал его черед дать отдых телу и голове, Тобиус долго не мог заснуть, видя красные отблески, создаваемые ползущей по небу кометой. В конце концов его накрыл беспокойный и тяжелый сон. Ворочаясь, он чуть не упал с дерева, и Рихард Хосс едва успел схватить мага за руку.

Тобиусу казалось, что он стал жертвой свирепой аллергии, маг задыхался, глаза его слезились, голова непрестанно болела, а кожа чесалась, будто по ней маршировали раскаленные докрасна железные муравьи. Лесному рыцарю приходилось постоянно следить за тем, чтобы Тобиус продолжал идти, чтобы он не упал посреди леса, споткнувшись о едва заметный корень, чтобы не потерял сознания, проходя по кустарнику, где его было бы трудно отыскать. Тобиус еле передвигал ноги и с мукой смотрел на расплывающийся перед глазами мир. Даже пение птиц и шелест листвы доносились до его затуманенного болью слуха едва-едва.

— Мы почти на месте, — твердил Рихард Хосс, помогая магистру, — еще час пути — и мы выйдем на опушку, а дальше лес уже совсем жидкий, там балки и холмы, открытое пространство, там и стоит тот злосчастный стан, о котором говорил чар Талбот.

— Если я не смогу, достаньте из моей сумки Лаухальганду и отнесите его на место.

— Что достать?

— Живой каучуковый мяч с ушами, черный такой… это мой компаньон. Достаньте его и объясните, что произошло, он достаточно понятлив, чтобы все сделать правильно, а потом да поможет вам Господь-Кузнец.

Шаг за шагом в вязкой духоте, пахнущей разлагающимися листьями, Тобиус плелся вперед, уже не веря, что когда-то были времена без ужасной ноющей боли в голове и с магической силой, растекающейся по телу. Он продолжал свой мучительный путь, цепляясь за посох, как за последнюю надежду в мире, когда его измученной души коснулся тоненький порыв свежего ветра, или того, что человек признал бы ветром, но волшебник ощутил поток силы, которая не рассеивалась даже в довлеющей пустотной аномалии.

— Восточнее! Давайте туда!

— Но нам на север…

— Туда! Я чувствую место силы!

Словно изможденный зноем и жаждой путник, увидевший посреди пустыни оазис, он бросился к спасению и даже не заметил, что справа от тропы земля уходит вниз крутым лесистым склоном. Ослабший маг покатился кубарем, ломая кустарник, треща собственными ребрами и подвернувшимися под катящееся тело сухими палками. Он должен был бы переломать себе руки и ноги, разбить голову о выступающий из листвы булыжник, застрять в кустах, но волшебник не только отделался лишь множеством синяков и кровоточащих царапин, но даже не выпустил из пальцев посоха.

Со стоном встав на четвереньки, маг пополз к свету, который ослепляющей стеной манил из-за деревьев в нескольких десятках шагов впереди. Под несколькими ярусами ветвей, жадно впитывающих солнечные лучи, в лесу было сумеречно, отчего там, где деревья кончались, свет казался оглушительно ярким и сильным. Когда Тобиус выбрался на огромную поляну, уместившуюся в ложбине средь поросших дубравой холмов, он поначалу ослеп, но тем не менее продолжил ковылять вперед.

Волшебник пробрался мимо высокого каменного столба, одного из трех десятков, опоясывавших поляну более-менее ровным кругом, и, задрав голову, посмотрел в уродливую морду зверя, высеченного на столбе. Какое животное неизвестные скульпторы поместили на тотемный столб, понять больше не представлялось возможным, ибо труды их закончились, быть может, столетия назад. За это время ветра и дожди сгладили черты зверя, лишив его узнаваемости. На других тотемных столбах изображались иные звери, в некоторых угадывались орлы, лисы, волки и особенно медведи, расположенные на самых толстых и высоких из них.

— Что это? — пораженно вопрошал сир Рихард, оглядываясь широко распахнутыми глазами.

— Это капище, — не своим голосом ответил Тобиус.

— Я знаю, что это капище, чар, я видел несколько своими глазами, но не здесь, а на юге! Я исходил леса Каребекланда вдоль и поперек…

— Это заброшенное капище, сир. Язычников в этих землях давно не осталось, но нет ничего удивительного в том, что Церковь нашла и уничтожила не все их святыни. — Тобиус указал на холм, высящийся посреди поляны, поросший дубами и буро-зеленой травой. — Эта осталась, и вы бы прошли мимо тысячу раз, потому что магия этого места отвела бы ваши глаза. Я чувствую источник силы, — возможно, на этом холмике стоял храм и главные идолы, богороща, первое пристанище диких богов. Пойдемте поищем.

— Но разве можно? Это же языч…

— Прежде всего — это место силы, избранное древними язычниками именно благодаря своим природным качествам. Если из колодца черпает ваш враг, это же не значит, что колодец плох, не так ли?