Путешественница. Книга 2: В плену стихий - Диана Гэблдон

— Значит, то, чему вы не были свидетелем, уже и не факт? — язвительно спросила я.

Лоренц рассмеялся, и Джейми шевельнулся на моем бедре, пробормотав что-то во сне. Я пригладила ему волосы, и он снова погрузился в сон.

— Может, да, а может, и нет — науке это не известно. Что там сказано в вашей Библии? «Блаженны не видевшие и уверовавшие»?[26]

— Да, так там и говорится.

— Да, кое-что приходится принимать на веру без достаточных доказательств. — Он снова рассмеялся. — Как ученый и к тому же еще и еврей, я могу с разных позиций взглянуть на такое явление, как стигматы, или на представление о воскресении мертвых, каковое большей частью цивилизованного мира воспринимается как нечто не подлежащее сомнению. Ученый во мне занимает скептическую позицию, едва ли подобающую иудею.

— Вообще-то, — с улыбкой сказала я, — Фома неверующий был иудеем.

— Быть-то был, но, когда уступил сомнению, стал христианином. А потом и мучеником. Кое-кто может сказать, что его погубила вера.

Голос Лоренца наполнился иронией.

— Существуют принципиальные различия между теми явлениями, которые мы принимаем на веру, и теми, относительно которых существуют объективные доказательства. Причины и тех и других могут в равной степени считаться «рациональными». Главное же различие состоит в следующем: люди, которые с полнейшим пренебрежением относятся к самым удивительным феноменам, причины которых научно установлены и подтверждены, готовы любой ценой отстаивать достоверность и реальность того, чего никогда не видели и не переживали. Того, что не имеет доказательств, но, по их мнению, в них и не нуждается. И то сказать, как можно опровергнуть то, что недоказуемо? Вера — сила столь же могучая, как и наука, — заключил Лоренц, чей голос звучал в темноте спокойно и уверенно. — Но гораздо более опасная.

Некоторое время мы молчали, глядя вперед, туда, где нос легкого суденышка разрезал тонкий слой мрака, разделявшего пурпурное небо и серебристо-серое море. Прямо по курсу, неуклонно приближаясь, уже вырисовывался массив острова Эспаньола.

— А где вы видели безголовых рыб? — неожиданно спросила я и не удивилась, увидев, как он кивнул в направлении корабельного носа.

— Там, — ответил он. — На этих островах мне вообще довелось увидеть немало примечательного, может быть, больше, чем где бы то ни было. Таких мест немного.

Несколько минут я молчала, размышляя о том, что ждет нас впереди, и надеясь, что Измаил не был прав, утверждая, будто именно Айен был тем, кого Джейлис забрала с собой в Абандауи.

И тут меня посетила мысль, которую события последних суток оттеснили куда-то на задний план.

— Лоренц, я хочу спросить насчет остальных шотландских мальчиков. Измаил говорил нам, что видел их дюжину, включая Айена. Осматривая плантацию, вы не видели никаких следов остальных?

Он тяжело вздохнул, но ответил не сразу. Я чувствовала, как он старается подобрать слова, чтобы сообщить то, что уже сказал мне холод, пробравший меня до мозга костей.

Ответ последовал не от Лоренца, а от Джейми.

— Мы нашли их, — прозвучал из темноты тихий голос. Его рука опустилась мне на колено и слегка сжала его.

— И больше ничего об этом не спрашивай, англичаночка, потому что ответа все равно не получишь.

Я поняла. Измаил, надо думать, был прав: Айен с Джейли, потому что другой возможности Джейми попросту бы не вынес. Я положила руку ему на голову, он слегка повернулся, и его дыхание коснулось моей ладони.

— Блаженны не видевшие и уверовавшие, — едва слышно прошептала я.

Незадолго до рассвета мы бросили якорь в небольшой безымянной бухте у северного побережья Эспаньолы. Узкую прибрежную полосу обрамляли утесы, а отчетливо видимый узкий песчаный проход между скалами вел в глубь острова.

Джейми помог мне сойти на берег и обернулся к Иннесу, который шлепал к побережью с тюком припасов.

— Спасибо тебе, charaid, — произнес он официальным тоном. — Здесь мы расстанемся. Если будет на то благословение Пресвятой Девы, мы встретимся снова через четыре дня.

На узком лице Иннеса появилось удивление, сменившееся недовольством.

— Ну нет, — возразил он. — Какое расставание? Я никуда не уведу посудину, пока вы все не вернетесь. Лучше останусь здесь.

Джейми с улыбкой покачал головой.

— Не только ты, приятель. Если мне нужна крепкая рука, я обращусь к тебе первому. Не только ты, все вы останетесь здесь, чтобы обеспечить безопасность моей жены и еврея.

Недовольство истаяло, а вот удивления прибавилось.

— Останемся здесь? Все? Но разве тебя никто не будет сопровождать, Макдью?

Он обвел недоверчивым взглядом скалы, опутанные ползучими растениями.

— Эта местность выглядит угрожающе; неразумно соваться туда без надежных друзей.

— Дункан, лучшее, что ты можешь сделать для меня как настоящий друг, — это остаться и подождать здесь, — заявил Джейми, и я вдруг поняла, что до сих пор и не знала, какое имя дали Иннесу родители.

Иннес снова обвел взглядом утесы и, хотя на его худощавом лице отчетливо читалась тревога, кивнул, давая понять, что уступает.

— Будь по-твоему, Макдью. Но знай, что все мы хотели бы пойти с тобой.

Джейми кивнул и отвел глаза.

— Прекрасно знаю, Дункан, — мягко сказал он, после чего снова взглянул на Иннеса и раскрыл объятия.

Однорукий моряк обнял его и неуклюже похлопал ладонью по спине.

— Если появится корабль, — сказал Джейми, — я хочу, чтоб вы проявили осторожность и позаботились о себе. Королевский флот будет искать этот пинас, смекаешь? Не думаю, чтобы их занесло сюда, но если все-таки они нагрянут — или вообще возникнет какая-либо угроза, — сматывайтесь. Ставьте парус и мигом сматывайтесь.

— Ага, смоемся и бросим тебя здесь? Знаешь, Макдью, ты мне много чего можешь понаприказывать, и я все выполню, но уж от этого избавь.

Джейми нахмурился и покачал головой. Рыжая шевелюра и борода вспыхивали в лучах восходящего солнца, словно всполохи огня.

— Дункан, если тебя убьют, ни мне, ни моей жене не будет от этого никакой пользы. Еще раз повторяю: появится корабль — уходите.

Он отвернулся, чтобы попрощаться с другими шотландцами. Иннес глубоко вздохнул. Лицо его выражало явное неодобрение, но возражений с его стороны больше не последовало.

В джунглях было жарко, сыро и, направляясь в глубь суши, мы трое почти не переговаривались. Да и говорить было не о чем: толковать о Брианне при Лоренце мы не могли, а строить какие-либо планы, не добравшись до Абандауи и не выяснив, что там к чему, не имело смысла. Ночью я спала тревожно, то и дело просыпалась в страхе и успокаивалась лишь при виде Джейми, сидящего рядом, привалившись к дереву и устремив отрешенный взгляд на огонь.