Команда скелетов - Стивен Кинг

По мере того как он неспешно продолжал свое продвижение по Калвер-стрит, симфония утра все крепла и звучала уже, почти в полную силу. Жемчужно-серая полоска на горизонте сменилась всплеском розового света, вначале робкого и едва различимого, пока не превратилась в алый клин, а потом почти сразу же начала бледнеть — по мере того как небо наливалось летней голубизной. Первые лучи солнца, нарядные и прямые, словно с какого-нибудь детского рисунка в тетради для занятий в воскресной школе, уже готовы были засиять над горизонтом.

У дома Уэбберов Спайк оставил пузырек с этикеткой от крема универсального применения, наполненный концентрированным раствором соляной кислоты. Перед домом Дженнерсов — пять кварт молока. У них росли ребятишки. Сам он никогда не видел их, но на заднем дворе стоял шалаш, а на газоне перед домом иногда валялись забытые велосипеды и мячи. Коллинзам достались две кварты молока и коробка йогурта. У дома миссис Ордсвей осталась упаковка яичного напитка с сахаром и сливками, сдобренного настойкой белладонны.

Где-то впереди, примерно в квартале от дома миссис Ордсвей, хлопнула дверь. Мистер Уэббер, которому надо было ехать на работу через весь город, приподнял гофрированную дверь гаража и вошел внутрь, размахивая портфелем. Молочник выждал, пока не раздастся жужжание заводимого мотора малолитражки «сааб», а услышав его, улыбнулся. «Разнообразие — вот что придает жизни пикантность и остроту, — так говорила матушка Спайка, Господи, да упокой ее душу. — Но мы — ирландцы, а ирландцы любят порядок во всем. Придерживайся во всем порядка, Спайк, и будешь счастлив». Золотые слова, ничего не скажешь. Истинность матушкиных слов подтверждалась самой жизнью. Жизнью, которую он проводил, раскатывая по городу в своем аккуратном бежевом грузовичке.

Правда, оставалось ему ездить всего три часа. У дома Кинкейдов он обнаружил записку, гласившую: Спасибо, сегодня ничего, и оставил возле двери запечатанную бутылку из-под молока, которая лишь с виду казалась пустой, а наделе была заполнена смертоносным газом цианидом. У дома Уолкеров были оставлены две кварты молока и пинта взбитых сливок.

Ко времени, когда он добрался до дома Мертонов в самом конце квартала, солнечные лучи уже золотили кроны деревьев и испещряли мелкими бегущими пятнышками гравий на дорожке, огибавшей дом.

Спайк наклонился, поднял один камешек, очень симпатичный, плоский с одного бока, как и подобает гравию, размахнулся и бросил. Камешек угодил точно в край тротуара. Спайк покачал головой, усмехнулся и, насвистывая, продолжил свой путь.

Слабый порыв ветра донес до него запах мыла, которым пользовались на фабрике-прачечной, и снова ему вспомнился Роки. Нет, он был уверен: они с Роки точно увидятся. Сегодня же.

К подставке для газет была пришпилена записка:

Доставка отменяется.

Спайк отворил дверь и вошел. В доме было страшно холодно и пусто. Никакой мебели. Абсолютно пустые комнаты с голыми стенами. Даже плиты на кухне не было — место, где она раньше стояла, отмечал более яркий по цвету прямоугольник линолеума.

В гостиной со всех стен содраны обои. Абажур в виде шара исчез. Осталась лишь голая почерневшая лампочка под потолком. На одной из стен виднелось огромное пятно засохшей крови. Если приглядеться, можно было различить прилипший к нему клок волос и несколько мелких осколков костей.

Молочник кивнул, вышел и какое-то время стоял на крылечке. День обещал быть просто чудесным. Небо приобрело невинный голубой, словно глаза младенца, оттенок и было местами испещрено такими же невинными легкими перистыми облачками, которые игроки в бейсбол называют «ангелочками».

Спайк сорвал записку с подставки для газет, скатал в шарик и сунул его в левый карман серых форменных брюк.

Вернулся к машине, смахнул по дороге камешек с края тротуара в канаву. Грузовик свернул за угол и скрылся из виду. День расцветал.

Дверь с грохотом распахнулась. Из дома выбежал мальчик. Поднял глаза к небу, улыбнулся, подхватил пакет молока и понес в дом.

Большие колеса: Забавы парней из прачечной (Молочник #2)

Роки и Лео, напившиеся до положения риз, медленно ехали по Калвер-стрит. Затем свернули на Бэлфор-авеню и двинулись по направлению к Кресченту. Ехали они в «крайслере» Роки 1957 года выпуска, на сиденье между ними стоял, покачиваясь при каждом толчке, ящик пива «Айрон-Сити». Это был их второй ящик за сегодняшний вечер — вечер, начавшийся, если говорить точнее, в четыре дня, в час, когда заканчивалась работа на фабрике-прачечной.

— Какашка в бумажке! — выругался Роки, останавливаясь на красный свет на пересечении Бэлфор-авеню с шоссе № 99. При переключении на вторую скорость коробка передач издала громкий скрежещущий звук. Первая скорость у «крайслера» не работала уже месяца два.

— Дай мне бумажку, и я тут же наложу в нее! — с готовностью отозвался Лео.

— Сколько сейчас?

Лео поднес руку с часами чуть не к самому носу. Когда часы почти коснулись кончика сигареты, выдохнул дым и всмотрелся в циферблат.

— Уже почти восемь.

— Какашка в бумажке! — Они миновали дорожный указатель с надписью ПИТТСБУРГ 44.

— Отсюда до самого Детройта ни одного патруля, — заметил Лео. — Да сюда ни одна собака не сунется, ни один человек в здравом уме и твердой памяти!

Роки включил третью скорость. Коробка передач издала тихий стон, а весь «крайслер» так и заколотило, словно в petit mal… Впрочем, вскоре судороги прошли, и стрелка спидометра медленно и устало начала подползать к отметке «40». Достигнув этой цифры, она так и застряла на ней.

Доехав до пересечения шоссе № 99 с дорогой под названием Девон-Стрим (на протяжении восьми миль последняя служила естественной границей между двумя поселками — Кресчент и Девон), Роки свернул на нее почти неосознанно, хотя в глубинах того, что с натяжкой можно было назвать его подсознанием, возможно, и ворочалось некое смутное воспоминание о старом Вонючем Носке.

С момента окончания работы они с Лео ехали куда глаза глядят. Был последний день июня, и срок, обозначенный в прикрепленной к ветровому стеклу «крайслера» карточке техосмотра, истекал ночью, ровно в 00. 01. То есть примерно через четыре часа, нет, уже меньше чем через четыре. Неизбежность этого события воспринималась Роки как-то слишком болезненно. Лео же было наплевать. Все равно не его машина. К тому же выпитого им пива «Айрон-Сити» было достаточно, чтобы привести не только его, а вообще любого человека в состояние глубокого алкогольного ступора.

Дорога Девон петляла и вилась среди густого леса. С обеих сторон вплотную к ней подступали огромные дубы и вязы с пышными раскидистыми кронами. Казалось, они жили какой-то своей жизнью и, по мере того как на юго-запад Пенсильвании надвигалась ночь, все более наполнялись шелестом и движением тени. Место это было известно под названием «Леса Девона». Прославилось оно после того, как здесь в 1968-м зверски замучили и убили молоденькую девушку и ее дружка. Парочка имела глупость остановиться в лесу, именно здесь затем и обнаружили «меркурий» 1959 года выпуска, принадлежавший молодому человеку. В машине были сиденья из натуральной кожи, на капоте — блестящая хромированная эмблема. Останки парня и его несчастной подружки нашли на заднем сиденье. А также на переднем, в бардачке и багажнике. Убийцу так и не нашли.