Антихрист - Александр Кашанский

— Ну, такое, предположим, вообразить можно, тут ведь еще важен мотив, — ответил пассажир. — Почему он бежит? Почему вот ты бежишь, а? Предположим, не голосуешь на дороге, или не пытаешься заработать, или продать часы, например, или… ну мало ли что можно придумать, чтобы заработать на автобусный билет.

— Я как-то не подумал о том, что на билет можно заработать. Обычно я пробегаю пятнадцать километров быстро. Мне проще добежать.

— Вот, — поднял палец вверх усатый, — вот, слышишь, писатель? Ты бы мог создать такой образ, если бы сам не бегал со скоростью километр в три минуты? Смог бы?

— Это-то не проблема — выдумать. Не об этом речь, ты же понимаешь! О необходимости таких образов.

— Как зовут? — спросил усатый.

— Иваном.

— Меня Данилой. Садись, Иван, гостем будешь. А если разрешишь наш спор, то и хозяином.

Иван сел в машину рядом с Василием, Данила на переднее сиденье.

— Поехали, Петро, до ближайшего метро, — приказал он. Данила достал бутылку минеральной, предложил Ивану, выпил сам, потом сказал:

— Понимаешь ли, Иван, заспорили мы с Василием, заспорили насмерть. Предмет спора у нас — образ положительного героя. Проходил про такого в школе? Ты еще должен был проходить. Так вот, я говорю — положительный образ перед обычным нормальным российским человеком должен быть! Он говорит: образ быть должен, но взять его неоткуда. Потому что образ только тогда образ, какой нам надо, когда создается художником, верящим в этот образ. Я ему говорю — ты профессионал, создай мне такой образ — озолочу. Он говорит, что это невозможно, а я говорю, на то ты и профессионал, чтобы конструировать образы. А он говорит — дай мне веру, я тебе и бесплатно воздвигну такой монументальный положительный экземпляр, что вся Россия ахнет и падет ниц. Я ему говорю — на деньги, на, бери, но пиши, голубчик. Не берет, а еще матерится и обвиняет меня в том, что я хочу купить его талант, а я только хочу заплатить ему за работу. Ему, а не кому-то. — Данила налил себе еще полстакана воды, выпил и продолжал: — И только потому предлагаю, что хоть и ленив стал, но может написать, потому что мужик. Эх… Ну, понял, Иван, о чем была речь? Речь о том, что первично: талант или идея?

— Идея, — не раздумывая сказал Иван.

— Выходит, он прав?

— Прав.

— Ну и ну, с вами, ребята, не соскучишься. Но разве не таланты рождают идеи, за которыми идут люди? Вот возьми, например, Иисуса Христа, или нашего Карла Маркса.

Василий хотел было что-то сказать, но Данила остановил его:

— Подожди, Василий, пусть говорит человек с улицы.

— Идеи, которые в самом деле движут миром Бога, рождаются не людьми. Вот и все. И идеи, и талант — от Бога.

— Так-так, это уже интересно, — понизил голос Данила.

— Ты сам до этого дошел или прочитал где?

— Сам дошел.

— Еще интересней.

Машина уже ехала по кольцевой развязке.

— Тебе куда надо-то, философ придорожный?

Иван назвал адрес.

— Петро, вези нас туда, а мы пока поговорим. И что ж это за Бог такой, который подсказал Гитлеру идею национал-социализма, а Ленину — построения коммунизма в отдельно взятой стране?

— А разве может быть у национал-социализма идея? — спросил Иван.

— Что же тогда объединяло их?

— Не все, что рождается в человеческой голове, рождается по воле Бога. Бог, как правило, вкладывает в человеческую душу только две мысли: любовь к Богу и любовь к человеку. Эти две идеи: идеи-чувства, идеи-мироощущения — или есть у человека и тогда он не способен стать по убеждению ни фашистом, ни коммунистом, или их нет, тогда он может придумать целые системы для оправдания своих действий, но ни одной системы, побуждающей человека быть лучше. Поэтому ваш друг — прав.

— Ага, прав он! Не согласен! Предположим, что ты прав. Нельзя объяснить слепому, как выглядит солнце, — с этим я соглашусь. Но ведь он-то знает, как оно выглядит, ведь он в университетах учился, из-за границы не вылазит, уже скоро начнет по-немецки нам писать. Премий… Ты знаешь, сколько у него всяких премий? Во… — Данила полоснул ребром ладони по горлу. — Я ему говорю — пиши сценарий с положительным героем. А он говорит — дай идею. Я ему говорю — разуй глазоньки-то. Посмотри, какие девки ходят, какие самолеты летают. А он мне заладил: не могу, и все. Если Бог дает только две идеи, о которых ты сказал, тогда опять все необъяснимо. А вот если еще чего — тогда… тогда объяснимо. Тогда плохо дело наше, слышь, Василий, что мы, русские, прокляты, что ли? Не дает нам боженька талантливых мужичков, способных поднатужиться и разродиться чем-то вроде национальной идеи. Тогда уж точно — хреново. Что скажешь, Иван?

— Не знаю. Давно в России не был.

— Не знаешь? Никто ничего не знает. Все знают, чего не надо делать, но никто не говорит, что мне, бедному режиссеру, делать. Слушай, Иван, может, мне снять фильм про Христа, назвать его «Рождение идеи»?

— Тогда вам надо будет прожить жизнь Христа, а это невозможно, — сказал Иван. — Поставьте лучше фильм про себя с таким же названием. Расскажите, как хотели сделать этот мир лучше, как боролись за это, терпели лишения, готовы были и умереть даже, и ничто не могло остановить вас на этом пути. Поставите такой фильм — значит, вероятность, что он от Бога, очень велика.

— Нужна жертва, — не то спросил, не то сказал собеседник.

— Да, конечно, — согласился Иван.

— Откуда ты такой взялся на наши головы, пророк?! А? Признавайся-ка! Ты сам-то не писатель ли?

— Нет, я не писатель.

— Кто же ты тогда? — Данила обернулся и вперил свой взгляд, насмешливый и испытующий одновременно, прямо в глаза Ивана, но тот не отвел взгляд.

— Я — жертва.

В машине воцарилось молчание. Она неслась по какому-то шоссе, потом свернула на неширокую улицу.

— Интересный ты мужик, Иван, прежде всего потому, что тебе проще пробежать пятнадцать километров, чем догадаться, как сесть в автобус, и потому еще, что ты глаз своих горящих от меня не отвел. Хочу тебя видеть в своем доме. Гостем будешь. На-ка, вот тебе моя карточка. И позвони, — Данила погрозил пальцем, — а то я никогда не поставлю свой новый, самый главный фильм. Понял?

Иван взял карточку и молча кивнул головой.

— Все, приехали, — сказал водитель. — Прямо к подъезду.

— Спасибо, — сказал Иван, выходя из машины. Оба попутчика тоже вышли из машины и молча пожали Ивану руку. Руки у них были большие и сильные, это Иван почему-то про себя отметил.

«Какие интересные люди, — подумал Иван. — Они ведь, по сути-то, озабочены тем же, что и я — поиском истины, которая бы помогла им жить. Я математик, они от искусства, у нас разные инструменты, но делали мы одно дело. Нет, все же не зря я решил свою Систему. Это мне нужно было сделать хотя бы потому, чтобы понять: на свете очень много хороших людей и вместе мы — сила. Сила Господня…»

От этой мысли Ивану стало хорошо на душе, им овладело настроение, будто он совершил важное и счастливое для себя открытие. Даже защипало в глазах, и на этот раз такое проявление своих чувств его не удивило.

Когда машина отъехала, Иван посмотрел по сторонам. Он стоял у подъезда многоэтажного панельного дома, весь проезд у дома был забит автомобилями. Двор у дома совсем маленький, со всех сторон окруженный такими же высоченными домами. Посреди двора детская площадка с традиционной песочницей и какими-то конструкциями, предназначенными для детских игр. Все это отнюдь не блистало чистотой и свежей краской. Газоны вытоптаны, многие деревья стояли с обломанными ветками, горячий воздух июльского вечера был пропитан запахом асфальта и бензиновых выхлопов.

«Как здесь тесно-то, мой Бог. На этом клочке земли людей — как селедок в бочке. Как они здесь живут?» Иван представил, каким бы был этот двор, если бы в нем собрались все жители окружающих его домов.

Перед ним был Наташин подъезд. «Сейчас я увижу ее», — подумал Иван, от этой мысли у него забилось сердце, кровь ударила в голову. Иван взялся за ручку двери, потянул, но дверь не открылась. Она была на кодовом замке. Иван дернул посильнее, потом еще раз уже изо всей силы, толстая металлическая дверь завибрировала, но, конечно же, не открылась.

— Эй, парень, ты что дверь ломаешь? — услышал Иван грубый окрик за своей спиной. — Я тебе сейчас дерну!

Иван обернулся и увидел пожилого мужчину маленького роста, с мутным взглядом и сморщенным лицом, заросшим пегой щетиной. В руках у мужчины была метла. «Это, наверное, дворник», — решил Иван.

— Мне нужно в двести двадцать седьмую квартиру, — ответил Иван.

— А что тогда дверь ломаешь? Возьми да позвони.

— Я не знаю, как пользоваться домофоном, — ответил Иван.

— Ты мне это расскажи, — вдруг с пол-оборота начал заводиться дворник, — вас тут таких толпы ходят, все уже вокруг з…ли. Двигай давай отсюда, пока я милицию не вызвал, — сказал мужчина и решительно перехватил метлу двумя руками.