Ефрейтор Икс - Сергей Лексутов

– Иди, чай завари. Кипит, поди, чайник…

Сашка засмеялся, сказал:

– Ты когда-нибудь капонир спалишь, такую спираль навертел…

– Я ж не оставляю включенной…

Сашка ушел, но через пять минут вернулся с чайником и заварником. Стаканы Павел хранил в ЗИП(е). Вольготно развалившись на выступающем надкрылке колеса фургона, Сашка разлил чай по стаканам, поставил стакан перед Павлом, и задумчиво уставясь в экран принялся не торопясь прихлебывать из стакана.

Первый глоток после бессонной ночи… Он сначала как бы прожигает себе путь сквозь спекшийся пищевод, но со следующим глотком уже начинает чувствоваться вкус. И, наконец, приходит наслаждение от горячего, терпко-горьковатого, душистого индийского чая. Слава Богу, мать каждый месяц присылает по килограммовому пакету, не перевелся у нее еще блат в урманском ОРС(е).

Лениво, между глотками, Павел выдавал высоту по цели сразу же вслед за Газмагомаевым. Вообще-то, он должен выдавать высоту через пять засечек "Дубравы", но было скучно. Наконец не выдержал планшетист:

– Послушай, Пашка, тебе не надоело? Это ж рейсовый, транзитный, явно на Красноярск тянет…

– Ты пиши, пиши… – благодушно проворчал Павел, и продолжил свое бессмысленное занятие.

– Сашка налил себе второй стакан, спросил:

– Где книга?

– Какая книга? – удивленно спросил Павел.

– Дюма, "Двадцать лет спустя"?.. – Сашка некоторое время смотрел на Павла, наконец, рассмеялся. – Опять наколол?

– Естественно…

– Ты что, ее всю наизусть помнишь?

– Почти.

– Ну и ну-у… – Сашка покрутил головой.

Некоторое время они молча пили чай. Павел рассеяно крутил рукоятку сельсин, бездумно гоняя антенну по азимуту. Изредка она цепляла последнюю цель. На пределе дальности расплывшаяся в пол-экрана отметка вдруг воткнулась нижним концом в нижнюю часть развертки. Павел машинально выдал уменьшившуюся высоту. При следующем круге отметка стала еще короче. Павел добросовестно выдал и эту высоту. Тут вклинился планшетист:

– Пашка, ты что, спишь, и видишь сон? Это ж рейсовый, он на Красноярск идет…

– Ага, идет… – Павел короткими движениями в узком секторе пытался нашарить только что мелькнувшую цель, но в небе было пусто. Молчал и Газмагомаев. Тогда Павел спокойно сказал: – Цель не вижу…

Лишь когда они допили весь чайник, оперативный дал команду на выключение станций.

Они не спеша, шли к казарме. Котофеич шел впереди, с брезгливой мордой, скосив уши назад, низко опустив хвост, брезгливо переставляя лапы по щебенчатому асфальту. Еще недавно бурая равнина, на которой стояли станции, слегка зазеленела. Впечатление такое, будто над землей висит зеленая дымка. Легкий ветерок доносил терпкий запах лопающихся тополиных почек. Поднимающееся солнце заметно пригревало. Усталые глаза резало от яркого света. Когда подходили к казарме, рота строилась на развод. Перед строем прохаживался замполит. Командир, по прозвищу Сухарь, стоял на дорожке, ведущей к плацу. Рядом стоял какой-то незнакомый капитан, молодой и щеголеватый. Сашка, козырнув капитанам, прошел на плац, Павел задержался у крыльца.

Замполит зло поглядел на него, на Сашку, ядовито осведомился:

– Сержант, ефрейтор, вы где шляетесь? Станции уже давно выключены… – и тут же резко, отрывисто, будто выплюнул: – Встать в строй!

Сашка прошел на свое место в строю, а Павел протянул:

– Вообще-то, я сегодня дежурный по роте, и пол ночи меня в казарме не было…

Замполит процедил сквозь зубы:

– Встать в строй…

Нехотя Павел пошел к своему месту на правом фланге, рядом со старшим лейтенантом Кравцовым. Как-никак, Павел был его заместителем. Котофеич сел на асфальт на краю плаца, с любопытством разглядывая новых людей. Командир пошутил привычно:

– Котофеич, встать в строй!

Кот скорчил оскорбленную рожу, поднялся, и величественно пошел прочь, задрав хвост и подергивая кончиком.

– Ишь ты, салага… А выпендривается, будто дембель… – благодушно проворчал Сухарь.

– Да где ж он салага? Товарищ капитан? Он же уже фазан. Я его в прошлом апреле возле капонира нашел… – проговорил Павел.

– Ефрейтор, чем вы его кормите? За год вымахал с добрую собаку…

– А я его ничем не кормлю, он сам кормится. Свободная же личность…

– Повар, что ли, половину рациона мяса ему скармливает?

– Да повар его ненавидит, как личного врага! Коркой хлеба не угостит…

– Ефрейтор, а Котофеич правда, по включению с вами бегает?

– Так точно. Впереди всегда летит, задрав хвост.

– Так он, наверное, и работать за экраном может?

– Работать-то может, но данные передавать не получается, для его головы гарнитура великовата…

Котофеич сел перед дверью казармы и терпеливо принялся ждать, когда его впустят внутрь.

Командир глянул на часы, сказал:

– Командуйте, комиссар…

Замполит вытянулся, рявкнул:

– Ррота-а! Рравняйсь! Смиррна! – и чеканя шаг, пошел докладывать командиру.

Павел стоял на влажном от росы асфальте плаца, смотрел в синее небо поверх крыши казармы, вдыхал душистый воздух, и думал о том, что следующую весну будет встречать дома, в родном Урмане, что не надо будет каждое утро торчать на плацу, слушать бессмысленные разносы начальников, от которых все равно нет никакого толку.

Не сразу до него дошло, что замполит назвал его фамилию и приказал выйти из строя. Тоном, будто приказывает отвести Павла к ближайшему оврагу и расстрелять, замполит объявил выговор за занятия посторонними делами во время боевой работы.

Павел лениво ответил:

– Есть, выговор… – и собрался встать в строй.

Но тут к нему обратился командир:

– Ефрейтор, вы в курсе, что ваш дневальный потерял нож?

– Не в курсе! – огрызнулся Павел. – Я почти всю ночь работал на станции.

– Ваша смена будет нести службу в наряде, пока не найдете нож, – процедил командир сквозь зубы, и тут же отрывисто скомандовал: – Встать в строй!

Павел сделал два шага, четко повернулся.

Командир прошел вдоль строя, оглядел солдат, заговорил без обычной своей сухости и отрывистости:

– Я прощаюсь с вами. Ухожу в отставку. На пенсию, то есть… Вот ваш новый командир, – и он отступил назад.

Щеголеватый капитан сделал шаг к строю, громко произнес:

– Здравствуйте, товарищи!

Рота вразнобой поздоровалась. Видимо всех немного ошарашила эта неожиданность ухода на покой бессменного Сухаря. Новый командир брезгливо покривился, но ничего не сказал.

Сухарь вновь прошелся вдоль строя, сказал, ни к кому не обращаясь:

– Сегодня прибыло пополнение… – оглядев строй, договорил: – Рядовой Волошин назначается оператором на высотомер, рядовой Кузьменко – планшетистом, рядовой Задорожний – электромехаником на Дубраву, остальные – радисты. Разойтись…