Вторая мировая война - Уинстон Черчилль

Затем разговор перешел на Италию. Я выразил английскую точку зрения, что, если Италия вступит в войну, нам нужно будет немедленно ударить по ней самым действенным образом. Я предложил, чтобы мы нанесли удар посредством воздушной бомбардировки по северо-западному индустриальному треугольнику, образуемому городами Милан, Турин и Генуя. Рейно согласился, что союзники должны ударить сразу же; адмирал Дарлан сказал, что у него наготове план бомбардировки флотом и авиацией нефтяных запасов Италии, которые хранятся главным образом вдоль побережья между границей и Неаполем. Мы договорились о необходимом техническом обсуждении этого плана.

Коснувшись вопроса о Танжере и о том, как важно держать Испанию вне войны, я перешел потом к общей перспективе.

Я сказал:

«Союзники должны сохранять нерушимый фронт против всех своих врагов… Соединенные Штаты возбуждены последними событиями и, хотя они не вступили в войну, вскоре будут готовы оказывать нам огромную помощь.

Вторжение в Англию, если оно будет предпринято, произведет еще более глубокое впечатление на Соединенные Штаты. Англия не боится вторжения, она будет сопротивляться ему самым ожесточенным образом в каждом поселке, в каждой деревушке. Только после того, как будут удовлетворены все важнейшие потребности в войсках, остаток ее вооруженных сил сможет быть предоставлен в распоряжение французского союзника… Я абсолютно убежден, что для достижения победы нам нужно лишь продолжать сражаться. Если даже один из нас будет побит, то другой не должен отказываться от борьбы. Английское правительство готово вести войну из Нового Света, если в результате какой-либо катастрофы Англия будет опустошена. Если Германия победит одного из союзников или обоих, она будет беспощадна, нас низведут до положения вечных вассалов и рабов. Будет гораздо лучше, если цивилизация Западной Европы со всеми ее достижениями испытает свой трагический, но блестящий конец, нежели допустить, чтобы две великие демократии медленно умирали, лишенные всего того, что делает жизнь достойной».

Когда мы встали из-за стола, некоторые из главных участников совещания завязали у окна беседу, проходившую в несколько иной атмосфере. Центральной фигурой среди французов был маршал Петэн. Со мной был Спирс, помогавший мне говорить по-французски и сам принимавший участие в беседе. Молодой француз капитан де Маржери уже высказал мнение о необходимости сражаться в Африке. Но от позиции маршала Петэна, отчужденной и мрачной, у меня осталось впечатление, что он пойдет на сепаратный мир. Ночью опять происходили небольшие налеты, а утром мы покинули Париж.

31 мая и 1 июня наступил кульминационный момент, хотя это не был еще конец Дюнкерка. В эти два дня в Англию было благополучно доставлено свыше 132 тысяч человек, причем примерно одна треть была вывезена с побережья на небольших судах в условиях ожесточенных воздушных налетов и артиллерийского огня. 1 июня начиная с самого рассвета неприятельские бомбардировщики прилагали все усилия, зачастую приуроченные к тому моменту, когда наши истребители улетали для пополнения горючим. Эти налеты влекли за собой большие потери среди сгрудившихся судов, и они пострадали не меньше, чем за всю предыдущую неделю. Только в этот день наши потери от воздушных налетов, мин, торпедных катеров и от других злополучных причин составили 31 потопленное судно и 11 поврежденных судов.

Конечная фаза была завершена с большим искусством и точностью. Впервые оказалось возможным составлять планы на ближайший отрезок времени вместо того, чтобы полагаться на ежечасные импровизации. На рассвете 2 июня со значительными французскими войсками, удерживавшими сужавшийся участок обороны Дюнкерка, оставалось примерно 4 тысячи англичан с 7 зенитными орудиями и 12 противотанковыми пушками.

Теперь эвакуация была возможна только в темноте, и адмирал Рамсей решил сделать в эту ночь массированную высадку в гавань всеми имеющимися в его распоряжении ресурсами. Помимо буксира и мелких судов, в этот вечер из Англии были отправлены 44 корабля, включая 11 эсминцев и 14 минных тральщиков. Участвовали также 40 французских и бельгийских судов. Английский арьергард был посажен на суда до полуночи.

Однако это не означало конца дюнкеркской истории. Мы готовы были в ту ночь погрузить значительно большее количество французов, чем они сами это предлагали. В результате, когда нашим кораблям, многие из которых были еще пустые, пришлось сняться с якоря на рассвете, большое количество французских войск, значительная часть которых находилась в соприкосновении с противником, осталось на берегу. Необходимо было предпринять еще одно усилие. Команды кораблей, несмотря на изнеможение после многосуточного напряжения без отдыха и передышки, откликнулись на призыв. 4 июня в Англии было высажено 26 175 французов, причем свыше 21 тысячи прибыли на английских кораблях и судах.

Численность английских и союзных войск, высадившихся в Англии[54]

Наконец в 2 часа 23 минуты пополудни в этот день военно-морское министерство в согласии с французами объявило, что операция «Динамо» сейчас завершена. К сожалению, на берегу осталось несколько тысяч человек, доблестно прикрывавших эвакуацию своих товарищей.

4 июня собрался парламент; я обязан был полностью рассказать ему обо всем как на открытом, так и на закрытом заседаниях. Для изложения событий требуется привести только несколько выдержек из моей речи, текст которой сохранился.

«Нам нужно весьма остерегаться того, чтобы не приписывать этому избавлению атрибутов победы. Эвакуациями войны не выигрывают. Но в самом этом избавлении заключается победа, которую следует отметить. Она была завоевана военно-воздушными силами.

Это было великое испытание сил английской и германской авиации. В состоянии ли вы представить себе, чтобы у немцев была в воздухе более важная задача, чем сделать невозможной эвакуацию наших войск с побережья и потопить все корабли и суда, которые скапливались там чуть ли не тысячами? Могла ли стоять задача большей военной важности и значения для всего хода войны? Они делали все возможное, но потерпели провал; выполнение этой задачи было сорвано. Мы вывезли армию; и они заплатили в четырехкратном размере за нанесенные нам потери… Все наши самолеты и пилоты показали свое превосходство над противником.

Если принять во внимание, что это преимущество нашей авиации проявится в еще большей степени при обороне с воздуха нашего острова от заморского нападения, я должен сказать, что считаю эти факты надежной основой для практических и успокаивающих мыслей. Я считаю необходимым воздать должное нашим молодым летчикам. Разве не может случиться так, что и дело цивилизации будет защищено мастерством и преданностью нескольких тысяч летчиков?