Фестиваль - Сергей Власов

– Сергей Сергеевич, полетели с нами! – Финаков подобострастно выставил перед собой пачку сигарет, показывая всем видом, что просто мечтает угостить ими писателя-сатирика.

– Куда, в Страсбург?

– Да какой Страсбург… – Махрюткин даже зажмурился в предвкушении развенчания лжи Златопольского. – Это шеф у нас так шутит. В Питер мы летим. В Питер.

Здесь в разговор встрял Ваня Райлян:

– Ребята, по-моему, это вы гоните. В Санкт-Петербург самолеты летают из Шереметьево-1, а не из Шереметьево-2.

– Правильно, – подхватил Финаков, – а кто сказал, что мы летим из Ш-2?

– Секундочку. А где мы сейчас находимся?

Здесь патрон встречает из Вены доктора Фрая, после чего весь кортеж отправляется в Ш-1 и оттуда уже в Питер. Билеты забронированы. Если у вас есть с собой паспорта, никаких проблем не будет.

– А что… – завелся Флюсов. – Иван Григорьевич, давай составим компанию славной делегации МППР.

– А я? – грустно пропищала стоящая поодаль девушка Лена. – У меня с собой нет никаких документов.

– А тебе там, к слову сказать, и делать в общем-то нечего. Сейчас мы посадим тебя на автомобиль, который сюда нас привез, и ты отправишься домой. Для того, чтобы…

– …ожидать приезда своего милого? – наигранно вскрикнула девушка.

– Именно!

– А больше ничего не хочешь?!

– Больше ничего.

– Не звони мне в таком случае ни завтра, ни послезавтра. Никогда. Между нами все кончено.

– Иван Григорьевич, поскольку, как мне только что сообщили, где-то что-то окончательно закончилось – я толком, правда, не понял, где и что, – отправляй-ка чудный автомобиль с фонарями в отведенный для него спецгараж, наша знакомая отправится в Москву на автобусе. – Сергей Сергеевич наконец закурил и, выпустив через нос две струйки ароматного дыма, от удовольствия даже зажмурился. – Ну что, Валентин Николаевич, пара мест в вашем кортеже для нас найдется?

Финаков быстренько сбегал на улицу и, разбудив Палыча – бессменного водилу Златопольского, точно все выяснил – места есть.

– А кто к нам добавится? – подозрительно спросил Палыч.

Он так же, как и Махрюткин, раньше служил в «девятке», возил чуть ли не самого Брежнева, имел звание майора и считался в КГБ одним из лучших водителей. Потом то ли сам ушел, то ли его выперли, но вспоминать прежние годы службы в органах он не любил. Коренастый, молчаливый Палыч имел дурацкую привычку молча смотреть в лицо собеседника не мигая, отчего последнему уже через некоторое время становилось не по себе. За лысину, круглые глаза, небольшой рост и золотые зубы он имел кличку «гном» и репутацию философа. Основным жизненным принципом, усвоенным в комитете в ряду нескольких прописных истин, был принцип, который гласил: «В сомнительных ситуациях лучше действовать неправильно, чем совсем не действовать».

– Шеф в курсе? – наконец спросил Палыч Финакова.

– Конечно, конечно…

В самолете компаньоны разместились в первом салоне сразу за рядом кресел, предназначенных для руководства делегации. Командир воздушного судна, поприветствовав пассажиров, сообщил, что на борту находится известный политический деятель, бессменный кандидат в президенты и руководитель крупнейшей партии в стране – Казимир Карлович Златопольский. Народ с радостью зааплодировал.

Сидевший по правую руку от вождя Махрюткин, повернувшись к приятелям, протянул им плоскую бутылку «Смирновской» водки:

– Желаете, господа?

– Ваня совсем не пьет, а мне что-то пока не хочется.

– Что значит – не хочется? – удивился Владимир Михайлович. – Есть такое слово «надо».

– Кому надо?

– Мне надо! – внезапно выкрикнул вождь. – Ты за чей счет летишь с Санкт-Петербург?

Флюсов опешил:

– За свой.

– Тогда хотя бы выпей за мой счет, – сказал Златопольский и чему-то обрадовался. – А за это в городе на Неве организуешь мне встречу с творческой интеллигенцией.

– Ну, ребята, – Сергей Сергеевич сделал вид, что собирается покинуть самолет, – мы так не договаривались.

– Договаривались, не договаривались… Что ты испугался? – Казимир Карлович привстал на кресле, ища по его бокам концы ремня безопасности. – Ладно. Не переживай. Михалыч нальет тебе бесплатно.

Махрюткин выудил из бокового кармана несколько пластмассовых стаканчиков и стал разливать, а вождь, защелкнув на пузе никелированный замок и окончательно успокоившись, привел нажатием кнопки кресло в лежачее положение и понес:

– И все-таки, алкоголь – благо или зло? Спор между пьющими людьми и трезвенниками по этому вопросу вечен. И обе стороны приводят весьма и весьма убедительные аргументы. С одной стороны, неумеренное потребление алкоголя ухудшает память, вызывает целый ряд болезней – таких, как холецистит, затем и цирроз печени, а в конце концов, и пресловутую белую горячку. Люди, перебравшие со спиртным, плохо контролируют свое поведение, часто становятся агрессивными, деградируют во многих отношениях. С другой стороны, с древности алкоголь известен как одно из самых лучших средств расслабления, релаксации, снятия стрессов. Потребление алкоголя в умеренных дозах приносит положительный эффект для организма. Кто не лечился от простуды стаканом водки с размешанным в ней черным перцем!.. А пятьдесят грамм коньяка по утрам хорошо сказываются на сердечно-сосудистой системе! Многие талантливые и известные в истории личности отнюдь не пренебрегали хмельным. Известно высказывание О. Генри о том, как он творит свои произведения: «Когда я сажусь писать, передо мной стоит бутылка виски и стопка чистых листов. Когда я просыпаюсь, я ничего не помню, но бутылка пустая, а листы исписаны». Таким образом истина, как это принято, лежит посередине. Ничего страшонго в том, чтобы иногда расслабиться в обществе друзей, выпив бутылку-другую, нет. Вопрос в том, чтобы употребление алкоголя не становилось системой и не вызывало физической зависимости. Известна старинная русская пословица:

Счет похмельным чарам:Первую пить – здоровому быть.Вторую пить – ум веселить.Утроить – ум устроить.Четвертую пить – неискусну быть.Пятую пить – неразумну быть.Чара шестая – пойдет мысль иная.Седьмую пить – безумну быть.За восьмую приняться –с места не подняться.К девятой приплести – рук не отвести.А выпьешь штук с десять –тут тебя и взбесит.

Сегодня широко распространено юмористическое переложение популярной эстрадной песни:

Он уехал прочь на газонокосилке,Перед эти выпив четыре бутылки.

Сложно сказать, когда человек научился изготовлять из перебродивших фруктов вино; известно только то, что вино было неотъемлемой частью культуры всех древних цивилизаций. Причем спиртные напитки известны в культурах всех без исключения цивилизаций, даже не общавшихся между собой. Да, именно между собой.

Повторив последнее словосочетание зачем-то два раза, вождь умолк – в последнее время утомление настигало его внезапно, как бы из-за угла. Никто из присутствующих при исполнении тирады об алкоголе не посмел хотя бы в чем-то малом оспаривать или обсуждать услышанное – все лишь молча чокнулись и, выпив, предались размышлениям и воспоминаниям, ожидая окончания эмоционального всплеска мысли такого непосредственного лидера МППР.

Закрыв глаза, Карлович размышлял: «Бедная моя жена… Помощнички наверняка наводнят гостиничный номер очередными девками – это уже стало некоей традицией».

В сущности, Златопольский никогда не был идейным развратником, а если и совершал иногда в молодости вылазки или набеги – никогда ими не хвастал, а даже, наоборот, вспоминая потом откровенные эротические сцены, краснел и смущался.

В мозгу всплыла сцена знакомства с женой почти тридцатилетней давности, всплыла настолько четко и явственно, что Казимир Карлович слегка поморщился. Тогда он возвращался с отдыха, из пансионата «Белый черкес». Из аэропорта дорога тянулась через смешанный, запудренный изморозью лес, ненавязчиво кружа и извиваясь волнами и неся на себе таксистскую «Волгу» с сидящими в ней водителем, Златопольским и одной миловидной попутчицей, попросившей подбросить ее до Москвы. Переговаривались вполголоса, шофер пятнадцатого автопарка Гурген Мартиросович Карапетян курил.

– Знаете, а я ведь не случайно попросилась в вашу машину, – неожиданно сказала Казимиру девушка. – Хотела познакомиться. Мы же с вами в одном пансионате «Имени Кочубея» отдыхали и в самолете вместе летели. Я дочь Махмуда Николаевича.

Златопольский остолбенело икнул:

– Кого?

– Ну, Махмуда. Лысый такой… Помните?

– Еще бы. – Казимир попросил у таксиста сигарету.