Другая история литературы. От самого начала до наших дней - Александр Жабинский

О втором же браку и о треженцах. А второму браку венчания несть, но токмо молитва по правилам, и третьему молитва под запрещением по священным правилам. Второму – 2 лета епитимьи, аще будет млад, то едино лето. А третьему пять лет от общения и ото всякия святыни. А четвертый бы брак от вас никогда же не именовался, четвертый же брак и законни правила возбраняют, блудяй убо себе единому неправду сию имеет. А иже четвертого брака яко рекше себе смесив поругается, убо сим возбраняющим божественным и священным правилам, он убо который разрушает божественных и священных правил, каковое имеет благочестие и каковый ответ ждет на Страшнем суде, той убо и сам себе отлучи от славы божия…»

С конца XV века на Руси началась борьба с «ересью жидовствующих»:

«Вероятнее всего, это даже была не столько ересь (т. е. не богословское учение, меняющее некоторые из церковных догматов), сколько движение вольнодумцев. Вольнодумцы эти критически относились к церкви и к отдельным догматам православия, но больше тянулись к светским знаниям, усиленно занимались астрологией и логикой».

Это, скорее всего, розенкрейцерство. Масонство в самом деле проникло на Русь в это время, и уже с XVI, а особенно в XVII веке начинается пересмотр истории.

Византия во времени и пространстве

Одновременность греческой и римской литератур I века до н. э. – I века н. э. должна была привести к значительной их взаимосвязи и взаимозависимости. Но так как этого не произошло (в рамках традиционной хронологии), историки выдумали теорию о том, что греки не желали знать никакой другой культуры. («Чтобы грек услышал, нужно было говорить по-гречески»).

Сложилась фантасмагорическая ситуация: греки так убеждены в превосходстве своей культуры, что не хотят знать никакой другой, а сами ничего не пишут. Везде нравственное разложение (после падения Карфагена), и в то же время огромные успехи в науке, предвосхитившие достижения Нового времени!

Например вот как сообщается во Всемирной истории литературы об анонимном трактате «О возвышенном», который датируют 20-50-ми годами I века н. э. (линия № 8, XVI реальный век):

«Греческая литература пребывала в состоянии глубочайшего, явного, черного унижения… Что из написанного на греческом языке осталось для будущего?… Исключительно грекоязычные сочинения евреев – Филона и Иосифа Флавия». И в это же время в Риме Сенека-трагик «совершенно неантичными словами пророчил о географических экстазах Колумбовой эры»…

В чем тут дело? Дело в том, что история Византийской (Ромейской) империи в наибольшей степени послужила «строительным материалом» при создании Скалигером оккультной, ставшей ныне традиционной хронологии разных стран. Не зря Вольтер называл византийскую историю «позором человеческого ума», – но она стала так выглядеть лишь после того, как из нее изъяли солидные «куски» и передали их историям Вавилона, Рима, Афин, Египта, да к тому же еще и мифической монголо-татарской империи.

Вся история человеческой цивилизации есть эволюция методов сохранения, обработки и передачи информации. Можно выделить следующие четыре этапа этой эволюции: овладение человека речью, появление письменности, изобретение позиционной системы счисления и скорописи (XI век), изобретение печати (XV век). Сейчас человечество вступило в пятый этап: развитие информационных технологий.

Первый и пятый этапы остаются за пределами нашего исследования. На втором этапе, в период, когда единственным алфавитным письмом было так называемое древнееврейское письмо, возникло впервые государственное образование, развившееся со временем в Византийскую (Ромейскую) империю. Точную дату здесь указать нельзя, но она, конечно, должна находиться ниже линии № 1 нашей синусоиды; предположительно это III–IV века н. э. стандартного летосчисления.

Это не была империя в современном значении слова, а скорее добровольный союз племен и народов, объединившихся на основе общности письменности, признании единого Бога, дающего власть человеку (императору), а также на совместной эксплуатации единичных в то время источников металла. Медь добывали на Кипре, серебро в Испании, золото в Египте, а железо плавили в Венгрии, в Пеште, хотя названия местностей тогда были, очевидно, другие.

Очень скоро – возможно, менее чем через сто лет, империя развалилась. Причины просты: появление новых источников сырья на землях, князья которых не желали делиться с другими, а также появление новых алфавитов, сначала греческого, а на его основе латинского. В VIII веке начали формироваться национальные письменности Европы; для убедительности процитируем Большой энциклопедический словарь 2000 года выпуска:

«Народно-разговорный латинский язык перестал существовать в 9 в., к этому времени закончилось формирование романских языков на его основе. В Средние века (латинский язык) существовал в качестве общего письменного языка западноевропейского общества, католической церкви, науки и частично литературы».

Из-за отсутствия у императора достаточных военно-технических средств и надежных средств коммуникаций началось обособление территорий, что привело к возникновению различных толкований религиозных положений. Но первичное применение всеми входящими в империю племенами еврейской письменности и исповедание первичной религии (арианства) привело к тому, что в V–VII веках сложились однотипные государства – каганаты, протянувшиеся от Испании до Сибири: Иберийский, Тюркский, Русский, Хазарский, Уйгурский и другие.

Историю этой империи, какой она была со всеми дроблениями, от самого ее возникновения и до XII века н. э. включительно, хронологи отдали старовавилонскому царству, Ассирии и Египту, не только разместив события в глубокой древности, но и придав им циклический характер. Пятикнижие Моисеево является сводом этой истории в литературной обработке.

Греческая событийность XIII–XV веков была искусственно удлинена и предстала как история Византии IV–XV веков; светская литература, искусство и наука «достались» Древней Греции и Риму.

Мы уже показали в предыдущих главах, что в XV веке греческий язык широко использовался в Европе, в частности в Италии. Понятно, что и в XVI веке он мог оставаться, наряду с латинским, языком науки. А это – линия № 8 нашей синусоиды. «Загнав» эллинизированных ученых этого времени в какой-то выдуманный минус II – плюс I век, историки и были вынуждены выдумывать теорию, что якобы греки, не желая знать никакой культуры, не писали литературных текстов, но все же почему-то занимаясь наукой.

Здесь подмена в том, что эти «греки» уже не были византийцами!

Например никем, кроме как гуманистом, нельзя назвать драматурга Феокрита, автора III века до н. э., линия № 7. Он пишет о греках, поселившихся в Александрии. Они обратились к учению жрецов о загробном мире и к их магическим обрядам; большое их внимание привлекал культ Исиды, которая сумела вернуть к жизни своего супруга Осириса. В комедии женщины идут на праздник Адониса, возлюбленного Афродиты; эту историю использовал также Шекспир в своей поэме «Венера и Адонис» в XVI веке, линия № 8.

Приведем фрагмент комедии. Сцена происходит в Александрии в 270 году до н. э., по нашей реконструкции в XV веке. Основные персонажи – две александрийские женщины, Горго и Праксиноя. Специально обратите внимание, как свободен их разговор, как они держатся с мужчинами, оцените изделия швейного искусства, которые они обсуждают, и, наконец, – как мастерски все это написано!

Горго.

Что, у себя Праксиноя?

Праксиноя.

Горго! Где пропала? Войди же!

Диво, как ты добралась. Ну, подвинь-ка ей кресло, Эвноя.

Брось и подушку.

Горго.

Спасибо, чудесно и так.

Праксиноя.

Да присядь же!

Горго.

Ну, не безумная я? Как спаслась – сама я не знаю.

Вот, Праксиноя, толпа! Колесницы без счета четверкой!

Ах, от солдатских сапог, от хламид – ни пройти, ни проехать.

Прямо конца нет пути – нашли же вы, где поселиться!

Праксиноя.

Все мой болван виноват: отыскал на окраине света

Прямо дыру, а не дом – чтобы с тобой мне не жить по соседству.

Назло, негодный, придумал: всегда вот такой он зловредный.

Горго.

Ты муженька бы, Динона, бранить погодила, голубка:

Крошка ведь здесь, погляди, – с тебя же он глаз не спускает.

Зопирион, дорогой мой, она не про папу – не думай!

Праксиноя.

Все понимает мальчишка, клянусь.

Горго.

Ах, папочка милый!

Праксиноя.

Давеча папочка этот (для нас – это все «давеча», впрочем)

Соды и трав для приправы пошел мне купить на базаре,

Соли принес! А верзила – тринадцать локтей вышиною!

Горго.

То не у нас. Диоклид мой – деньгам перевод, да и только: