Американские боги - Нил Гейман

Потом поглядела на человека на дереве и насмешливо улыбнулась.

– Странно, и почему в одежде они интереснее, чем голые? – пробормотала она. – Разворачивать обертки – половина удовольствия. Как подарки или пасхальные яйца.

Мужчина с головой сокола, который шел рядом с ней, опустил взгляд на свой пенис и как будто впервые за все это время сообразил, что и сам он голый.

– Я могу смотреть на солнце, не моргая, – сказал он.

– Какой ты молодец, – успокаивающе отозвалась Белая. – А теперь давай снимем его оттуда.

Мокрые веревки, привязывавшие Тень к дереву, давным-давно истончились и сгнили и легко распались, когда за них потянули двое. Тело соскользнуло с дерева по стволу к самым корням. Они поймали его, когда оно еще не успело упасть, подняли и легко, хотя Тень и был крупным мужчиной, перенесли на серый луг.

Тело в траве было холодным и не дышало. В боку, пониже ребер, чернела запекшаяся кровь, словно ему нанесли удар копьем.

– Что теперь?

– Теперь, – сказала она, – мы его согреем. Сам знаешь, что тебе надо сделать.

– Знаю. Я не могу.

– Если ты не хочешь помочь, то не стоило приводить меня сюда.

Она протянула белую руку Гору, погладила его по смоляным волосам. Гор моргнул раз-другой, а потом замерцал, словно в палящей дымке.

Ястребиный глаз, уставившийся на нее, блеснул оранжевым, будто в нем только что загорелось пламя. Пламя, давным-давно погасшее.

Ястреб взмыл в воздух, поднялся в вышину, покружил и ушел в небо по плавной дуге. Облетел то место, где полагалось быть солнцу, и по мере того, как ястреб поднимался, он становился сперва пятнышком, потом точкой и наконец исчез совсем, превратился во что-то воображаемое. Тучи начали редеть и испаряться, открывая полоску голубого неба, с которого на землю уставилось солнце. Одинокий и яркий солнечный луч, пронзив свинцовые облака, озарил весь луг, но эта прекрасная картинка мгновенно исчезла – тучи рассеялись. Вскоре над лугом ярко сияло утреннее солнце, будто и не весеннее, а летнее, в самом зените; моросящий дождь поднялся туманом и паром, а потом солнечные лучи сожгли их безвозвратно.

Золотое солнце светом и жаром омыло тело на лугу. На мертвой коже заиграли розовые и тепло-коричневые пятна.

Женщина легонько провела кончиками пальцев по груди трупа. Ей показалось, она чувствует под ребрами дрожь, что-то, что еще не было сердцебиением, но все же… Она опустила руку на грудь трупа, так что ладонь легла над сердцем.

Приблизив уста к губам Тени, Белая осторожно выдохнула воздух в его легкие, потом забрала его, потом выдохнула опять, пока дыхание не превратилось в поцелуй. Поцелуй ее был нежен и на вкус отдавал весенними дождями и полевыми цветами.

Из раны в боку вновь потекла жидкая кровь – ярко-алая, она сочилась в солнечном свете, будто падали живые рубины, а потом кровотечение иссякло.

Она поцеловала его щеку, его лоб.

– Давай же, – тихонько сказала Белая. – Пора вставать. Уже началось. Не хочешь же ты пропустить представление.

Дрогнув, поднялись веки, и на женщину уставились серые – цвета вечера – глаза.

С улыбкой она отняла руку от его груди.

– Ты позвала меня назад. – Он произнес эти слова медленно, словно забыл, как говорить языком людей. В его голосе звучали недоумение и обида.

– Да.

– Я же все прошел. Меня судили. Все кончилось. Ты позвала меня назад. Ты посмела.

– Прости.

– Да.

Он медленно сел. Поморщившись, коснулся бока. Потом снова поглядел на нее озадаченно: на коже у него алела кровь, но под ней не было раны.

Он протянул руку, и, приобняв его за плечи, Белая помогла ему подняться. Он поглядел на луг, будто пытался вспомнить название всего, на что смотрел: цветы в высокой траве, развалины усадьбы, дымка зеленых почек, словно туман одевших ветки огромного серебряного дерева.

– Помнишь? – спросила Белая. – Ты помнишь, что узнал?

– Я потерял мое имя, я потерял мое сердце. А ты позвала меня назад.

– Прости, – повторила она. – Но скоро начнется битва. Старые боги против новых.

– Ты хочешь, чтобы я бился за тебя? Ты зря потратила время.

– Я вернула тебя потому, что должна была, – сказала она. – И ты теперь сделаешь то, что должен. Тебе решать. Я свое дело сделала.

Внезапно она осознала, что он голый, и зарделась как маков цвет, а потом опустила и отвела глаза.

Под дождем среди туч тени поднимались по склону горы по скалистым тропкам.

Белые лисы мягко ступали бок о бок с рыжими молодцами в зеленых куртках. Быкоглавый минотавр шагал рядом с железно-когтистым камнеточцем. Свинья, обезьяна и острозубый гоул карабкались наверх в обществе синего человека с огненным луком, медведя, в мех которого вплетались цветы, и воина в золотой кольчуге с глазастым мечом на плече.

Прекрасный Антиной, когда-то любовник Адриана, поднимался на гору во главе отряда перекаченных амазонок в коже, с рельефными трапециоидами.

Серый человек с единым циклопическим глазом, похожим на огромный изумруд-кабошон, неловко вышагивал по склону, за ним лезло несколько приземистых смуглых человечков, и черты их бесстрастных лиц были столь же правильны, как у ацтекских масок: они знали секреты, которые давно поглотили джунгли.

Снайпер на вершине горы аккуратно прицелился в белую лису и выстрелил. Хлопок, облачко кордита, запах пороха во влажном воздухе. Труп юной японки с развороченным животом и залитым кровью лицом. Медленно-медленно труп поблек, потом исчез.

Великий и малый народы поднимались вверх по склону – на двух ногах, на четырех или вообще без ног.

Дорога через холмистый Теннесси была необыкновенно красивой, как только стихала гроза, и мучительной, когда вновь начинал хлестать дождь. Город и Лора все говорили и говорили, ни на минуту не закрывая рта. Город был рад, что познакомился с ней. Это было как обретение старого друга, действительно старого доброго друга, которого ты просто никогда не встречал раньше. Они говорили об истории, о кино и музыке, и Лора оказалась единственным человеком, единственным другим человеком, кого он когда-либо знал, который видел иностранный фильм (мистер Город был уверен, что фильм испанский, а Лора так же горячо утверждала, что польский) шестидесятых годов под названием «Рукопись, найденная в Сарагосе», – а то Город начинал уже верить, что у него галлюцинации.

Когда Лора указала на первый амбар с «ПОСЕТИТЕ РОК-СИТИ», он, хмыкнув, признался, что едет именно туда. Она сказала, что это круто. Ей не раз хотелось побывать в таком заповеднике, но никогда не находилось времени, и она всегда об этом потом жалела. Вот почему она теперь в дороге. Она пустилась в приключения.

Она агент в турфирме, сказала она. Рассталась с мужем. Она признала, что едва ли они когда-либо снова сойдутся, и добавила, что это ее вина.