Агасфер. Том 2 - Эжен Сю

— Совершенно верно!

— А что вы мне скажете, если я вам докажу, что нашему дельцу будет очень выгодно давать своим рабочим, помимо заработной платы, известную долю прибыли?

— По-моему, это труднее доказать…

— А вот попрошу вашего внимания на несколько минут, и вы в этом убедитесь.

Разговаривая таким образом, они дошли до выхода из сада, принадлежащего рабочим.

В это время пожилая женщина, очень просто, но тщательно одетая, подошла к Агриколю и спросила его:

— Господин Гарди вернулся на фабрику?

— Нет, сударыня, но его ждут с минуты на минуту.

— Быть может, сегодня?

— Сегодня или завтра.

— Неизвестно в котором часу?

— Думаю, что нет. Впрочем, охранник фабрики, служащий также привратником в доме г-на Гарди, быть может, скажет точнее.

— Благодарю вас.

— К вашим услугам.

— Вы не заметили, господин Агриколь, — сказала Анжель, после того как женщина удалилась, — до чего бледна и взволнована эта дама?

— Заметил. Мне показалось даже, что у нее слезы на глазах.

— Да, как будто она только что плакала. Бедная женщина! Быть может, она надеется получить какую-нибудь помощь от господина Гарди… Но что с вами? о чем вы задумались?

Агриколь испытал смутное предчувствие, что визит этой пожилой дамы с грустным лицом как-то связан с исчезновением хорошенькой белокурой незнакомки, являвшейся на фабрику три дня тому назад узнать о здоровье господина Гарди и, быть может, слишком поздно узнавшей, что за ней шпионили.

— Простите меня, мадемуазель Анжель, но визит этой дамы напомнил мне одно обстоятельство, поделиться которым с вами я не могу, так как это не моя тайна.

— О! успокойтесь, господин Агриколь! — отвечала, улыбаясь, молодая девушка. — Я не любопытна! Кроме того, ваш рассказ так меня заинтересовал, что ни о чем другом я и слышать не хочу.

— Отлично. Еще несколько слов, и вы будете посвящены во все тайны нашей ассоциации…

— Я вас слушаю!

— Мы будем продолжать с точки зрения корыстолюбивого дельца. «Теперь моим рабочим, — говорит он, — созданы лучшие условия для того, чтобы работать, как можно больше. Но как увеличить прибыль? Дешево производить возможно лишь при экономном потреблении сырья, наилучшей системе обработки и быстроте исполнения. Несмотря на надзор, рабочие не разумно расходуют материал; как этому помешать? Как побудить их, чтобы каждый в своей области старался применять способы наиболее простые и наименее расточительные?»

— В самом деле, господин Агриколь, как это сделать?

— Это еще не все. «Чтобы продать дорого, необходимо, чтобы вещи были сделаны безукоризненно. Мои рабочие работают хорошо, но этого мало, надо, чтобы они работали превосходно».

— Но послушайте, господин Агриколь, какой интерес может побудить рабочих, если они трудятся добросовестно, думать еще и о превосходной работе?

— В этом-то и суть вопроса, мадемуазель Анжель: какой им в этом интерес? Вот наш делец и задается такой мыслью: «Если мои рабочие будут заинтересованы в сбережении сырья, если они будут заинтересованы в производительной трате времени, в улучшении способов производства, в превосходном качестве своей работы, — тогда моя цель достигнута! Отлично, так я заинтересую своих рабочих прибылью, которую даст экономия, их старание, прилежание и ловкость; чем лучший товар они произведут, тем лучше я его продам, тем больше будет их доля, а также и моя».

— Теперь я начинаю понимать, господин Агриколь!

— И расчет нашего дельца оказался верен. Прежде рабочий, когда у него не было доли в прибыли, говорил себе: «Велика нужда стараться сделать больше или лучше! Какая мне в этом выгода? Никакой! По оплате и работа. Ну, а теперь другое дело: я заинтересован и в старании, и в экономии. О, теперь все меняется. Я не только сам удвою усилия, но и буду подгонять других; если товарищ ленится или причиняет ущерб фабрике, я имею право ему заметить: „Братец, мы все ведь более или менее страдаем от твоей лени и от того вреда, который ты причиняешь общему делу!“

— И, конечно, господин Агриколь, тогда должны работать с усердием, рвением и с надеждой на успех!

— На это-то и рассчитывал наш делец. Далее он говорит себе: «Сколько практического знания и опыта бесплодно пропадает в мастерских из-за недостатка желания, возможности или поощрения! Прекрасные рабочие, вместо того чтобы совершенствовать дело или вводить в него что-нибудь новое, как они могли бы сделать, равнодушно следуют рутине… Какая потеря! Несомненно, что толковый человек, всю жизнь занимающийся одним делом, должен додуматься до тысячи способов делать его лучше или скорее; не создать ли мне консультативный комитет, куда я приглашу начальников мастерских и лучших из рабочих? Ведь раз наши интересы стали общими, то из этого центра практического знания можно извлечь много дельных советов…» И он не ошибется. Невольно пораженный тысячами остроумных и удобных нововведений, открываемых перед ним теперь работниками, он воскликнет: «Но, несчастные! отчего же вы не сказали мне об этом раньше: ведь то, что мне в течение десяти лет обходилось в сотню франков, могло бы стоить только пятьдесят, не считая огромной экономии времени!» — «А какая мне была в том польза, хозяин, — ответит ему рабочий, который далеко не глупее его, — если бы вы сэкономили там или тут пятьдесят франков? Теперь дело другое: кроме заработка, вы даете мне часть прибыли; обращаясь к моему знанию и опыту, вы возвышаете меня в собственных глазах! Вместо того, чтобы смотреть на меня как на низшее существо, вы входите со мной в общение; поэтому и долг, и выгода заставляют меня открыть вам все, что я знаю, и стараться еще больше овладеть знанием!» И тогда, мадемуазель Анжель, у дельца образуются такие мастерские, которые будут служить предметом зависти и посрамления для других конкурентов… А вот теперь, вместо расчетливого, черствого дельца, давайте возьмем человека, соединяющего математический ум с добрым и благородным сердцем, с чисто евангельскими чувствами, с обширным и возвышенным кругозором: если этот человек распространит свою горячую заботу не только на материальное улучшение быта рабочих, но и на их нравственное совершенствование, стараясь всеми способами развивать ум и возвышать сердца; если этот человек силой авторитета, заслуженного благодеяниями, возьмет на себя обязанность руководить душами трехсот существ, зависящих от него; если он поведет тех, кого он будет называть уже не рабочими, но братьями, — если он поведет их по благородному и прямому пути, стараясь развить в них любовь к знанию, к искусству; если он сумеет сделать их счастливыми и заставит гордиться тем положением, которое многими принимается со слезами проклятий и отчаяния… тогда… этот человек, м-ль Анжель… это… Но Бог мой! Вот и он… он иначе и не мог явиться как среди благословений!.. Смотрите… вот господин Гарди!