Будда однажды сказал - Бхагаван Раджниш

Взгляните на старых людей: вы не найдете ничего, кроме ран, всё их существо — раны. Язвы, язвы, язвы. Когда кто-то умирает, вы видите на нем не распустившиеся цветы; вы видите просто смердящие раны.

Если человек действительно живет и не запутался в своих снах и иллюзорных желаниях, то, чем он старше, тем более прекрасным он становится. В своей смерти он великолепен.

Иногда вы можете встретить старого человека, чья зрелость прекраснее юности. Тогда поклонитесь этому старому человеку — он прожил правильную жизнь, жизнь истины, жизнь внутренней глубины. В конце правильно прожитой жизни вы становитесь всё более и более прекрасным, и к вам приходит истинное величие, благословение; что-то неведомое начинает происходить вокруг вас — и вы становитесь продолжением бесконечности, вечного. Это должно произойти, потому что жизнь — это эволюция.

Если вы уже немолоды и становитесь безобразным, это попросту означает, что в юности вы пробовали мед со слишком многих лезвий — вы просто изранены. Теперь вы будете страдать от этих ран, разрастающихся подобно раку. Старость превращается в великое мучение. И смерть очень редко может быть прекрасной, потому что лишь единицы прожили свою жизнь по-настоящему.

Если человек прожил настоящую жизнь, если он был подобен факелу, горящему с обоих концов, то его смерть будет редчайшим явлением, чистейшей красотой. Вы увидите огонь его жизни в момент умирания, всю мощь этой жизни. В самый последний момент он станет пламенем; вся его жизнь превратится в этот момент в сгустившийся аромат, и в его существе возникнет несравненный свет. Перед своим уходом он оставит о себе великую память.

Это то, что произошло, когда мир покинул Будда. Это то, что произошло, когда мир покинул Махавира. Мы не забыли их не потому, что они были великими политиками или людьми большой власти — они были никем, но мы не можете забыть их. Их невозможно забыть. Они не сделали ничего, чем интересовалась бы история. Мы можем пропустить их в истории, мы можем не обратить на них особого внимания — и общая картина не изменится. В самом деле, они никогда не были в центре главного течения истории, они были где-то в стороне, но, тем не менее, забыть их невозможно — такой отблеск гуманизма оставили они в последний момент жизни. Их самый последний свет показал нам наши скрытые возможности, наш бесконечный потенциал.

Будда сказал:

Человек привязан к своей семье и имуществу, и оттого еще более беспомощен, чем заключенный в тюрьме. Есть вероятность того, что заключенный будет однажды освобожден, но домохозяева не испытывают желания быть освобожденными от семейных уз. Когда страсти человека разбужены, ничто не может спасти его от саморазрушения. Он прыгнет даже в пасть тигра. Тех, кто тонет в грязном болоте страстей, называют невежественными. Те, кто в силах преодолеть страсти, — святые архаты.

Будда говорит: «Те, кто утонул в нечистотах страстей и никогда не выходил за их пределы, те, кто никогда не выходил за их пределы, как цветок лотоса выходит за пределы ила, в котором рожден,— те люди невежественны, это нерелигиозные люди. Те, кто преодолел похоть и желание, те, кто понял тщету всех желаний, и те, кто вырос в понимании всей той бессмыслицы, которую творит ум, и всех тех снов, которые созданы умом, те — великие архаты».

Само слово архат означает — «Тот, кто превзошел своих врагов». Будда говорит: «Желание, вожделение — враг. Если вы охвачены желанием, вы — во власти врага. Если вы превозмогли свое желание, вы превзошли врага, вы стали настоящим архатом. Архат — это цель, цель быть свободным от желаний, вы освобождаетесь от желаний, и в этом — благословение».

Наши так называемые религии основаны на страхе. Религия Будды основана на внутреннем благословении. Мы служим Богу, потому что мы напуганы, потому что мы не знаем, что делать с собственными жизнями. Мы постоянно дрожим от страха, постоянно напуганы: смерть приближается, а мы не знаем, что делать, как защититься от нее. Нам нужен защитник. Это всё — от страха. Религия Будды, напротив, основана на внутреннем блаженстве, на внутреннем благословении — в этом нет ничего общего со страхом.

Позвольте рассказать вам анекдот.

Генри уехал на свою первую охоту. Когда он вернулся в свой офис, его партнер, Моррис, не мог дождаться рассказов об этой охоте. Генри сказал ему:

— Я ходил по лесу с проводником. Ты знаешь меня, две минуты в лесу — и я могу заблудиться. И вот иду я по лесу, и вдруг самый большой медведь из всех, которых ты когда-либо видел, оказывается прямо передо мной. Я развернулся и побежал так быстро, как мог, а тот медведь бежит за мной еще быстрее. И едва я почувствовал на своей шее его горячее дыхание, он на чем-то поскользнулся и упал. Я перепрыгнул через ручей и бегу дальше, но у меня сбилось дыхание, и этот медведь стал опять настигать меня. Он почти настиг меня, когда снова поскользнулся и снова упал. Я продолжал бежать и наконец выбежал на просеку. Медведь бежал так быстро, как мог, и я понял, что у меня нет ни малейшего шанса. Я увидел других охотников и закричал о помощи, и в этот момент медведь опять поскользнулся и упал. Мой проводник подбежал на помощь, выстрелил в медведя и убил его.

Моррис сказал:

— Генри, вот это история. Ты настоящий храбрец. Если бы такое произошло со мной, я бы точно наложил в штаны.

Генри посмотрел на него и пожал плечами:

— Моррис, а как ты думаешь, на чем поскальзывался медведь?

Так называемые религии порождены страхом. А то, что основано на страхе, никогда не будет прекрасным. Ваши боги, церкви, храмы — если они основаны на вашем страхе, — они зловонны, это даже зловоние вашего страха.

Религия Будды не основана на страхе. Вот почему он говорит: первый шаг — в отбрасывании всех верований. Из-за того, что те верования — от страха. Отбрасывая веру, вы начнете понимать природу своего страха, но лучше всего — то, что вы начинаете осознавать свой страх. Вы начинаете понимать природу собственной смерти. Вы начинаете понимать природу всего этого бесконечного пространства — что некуда идти, некого вести, нигде не найти никакой защиты. В этом страхе, в этом осознавании страха единственное, что остается,— развернуться к собственной глубине, потому что поиски чего-то где-то в другом месте — просто бессмысленны. А эта глубина совершенно безгранична.

Путешествие внутрь себя начинается тогда, когда вы отбросили все верования и осознали собственный страх, смерть, желание. И лишь только вы погружаетесь в эту глубину, как внезапно исчезают все страхи; для вашей истинной сущности не может быть никакой смерти, этого просто не может быть. Ваша истинная природа — это бессамостность, отсутствие «Я».

«Я» может умереть. Отсутствие «Я» умереть не может. Если существует нечто, оно будет разрушено. Вот почему Будда говорит, что внутри вас нет ничего — вы чистейшая пустота. Она не может быть разрушена. Если однажды вы поймете, что смерть не может вас уничтожить, что эта пустота сама по себе невероятно прекрасна, у вас не будет нужды набивать ее деньгами, властью, престижем, славой. Эта пустота так чиста и так невинна, так прекрасна, что вы покоитесь в ее благословении. Вы начинаете танцевать в этой пустоте. Эта пустота сама начинает танец. Этот танец показывает вам Будда.

Когда Будда умирал, Ананда в слезах сказал: «Что я теперь буду делать? Ты уходишь, а я еще не стал просветленным». Будда ответил: «Не плачь, потому что я не могу сделать тебя просветленным — только ты сам можешь сделать это чудо. Будь светом сам себе — аппа деепо бхава».

Будда подводит человечество к пониманию самой его глубинной сущности. Будда говорит: «Посмотрите в себя — и поймете, что больше идти некуда. Вы сами — святилище. Посмотрите в себя! И поймете, что нет другого Бога, которому стоило бы служить. Чем глубже вы погружаетесь в себя, тем более возрастает почитающее сознание — без единого объекта, который можно было бы почитать; возникает молитва, не адресованная кому бы то ни было. Чистейшая молитва — из блаженства, из сущности, из внутреннего благословения».

Достаточно на сегодня.

Глава 23

Да будет служение

Ошо,

Твоя вчерашняя лекция была такой безжалостной, резкой и сокрушающей, что меня не покидало ощущение, будто над моей душой проводится серьезная хирургическая операция. Что это было, Ошо? Ты читал лекцию, произносил слова,— но что еще при это ты с нами делал?

Произносимые слова сами по себе ничего не могут с вами сделать. Слова — всего лишь игрушки, и вы можете играть с ними. Но когда вы полностью захвачены словами, у меня появляется возможность воздействовать на ваше существо — в противном случае вы просто не позволите мне этого.