Верная Рука - Май Карл Фридрих

Но сделать это было не так-то просто. Никто не мог указать места, служившего ему и его верным спутникам пунктом сбора и исходной точкой их вылазок, еще меньше были известны непосвященным цели и причины, удерживавшие этого человека на Диком Западе. Появляясь то там, то здесь, он, будучи, как уже сказано, искуснейшим звероловом и охотником, приносил с собой ценных шкурок не больше, чем требовалось для их обмена на самое необходимое из провианта, боеприпасов и одежды, и вслед за этим тотчас же снова бесследно исчезал. То есть, можно сказать, он не был собственно охотником, которые, как известно, занимаются своим трудным и опасным ремеслом для того, чтобы под старость обеспечить себе сытую и безбедную жизнь. Его, судя по всему, занимали какие-то иные цели и задачи, по поводу которых, однако, можно было лишь строить предположения, он был нелюдим.

— Отпусти! — завопил хозяин. — Если ты и в самом деле Виннету, ты получишь все, что требуешь!

— Хау! — прозвучал короткий гортанный звук, в котором слышались нотки удовлетворения. — Великий Дух вложил эти слова в твои уста, ты, человек с красными волосами. Иначе я отправил бы тебя к твоим предкам, а вместе с тобой — каждого, кто встал бы у меня на пути!

Он отпустил хозяина и, пока тот бегал в кладовую за всем необходимым, подошел к Хаммердалу и сказал:

— Почему белый человек сидит здесь и празднует, в то время как краснокожие враги хотят ворваться в его вигвам?

Дик поднял глаза от стакана и ответил:

— Здесь я сижу или еще где-нибудь, это неважно. Разве вождь апачей знает меня?

— Виннету еще ни разу не видел тебя, но заметил знак своего храброго друга и понял, что ты — один из его людей. Разве Файрган должен один драться за скальпы презренных огаллала?

— Огаллала? — Дик Хаммердал вскочил с места, словно увидев под столом гремучую змею. Пит Холберс одним шагом своих длинных ног тоже оказался рядом с индейцем. — А что вождю апачей известно про огаллала?

— Поспеши к твоему предводителю, и ты все узнаешь от него самого!

Он повернулся к хозяину, который в это время возвратился из кладовой, отвязал от пояса мешочки для пороха, свинца и провианта и дал их наполнить, после чего сунул руку за пазуху.

— Человеку с рыжими волосами Виннету дает желтый металл!

Уинкли принял плату, с нескрываемым восхищением разглядывая увесистый кусочек.

— Золото, настоящее чистое самородное золото! Это же не меньше сорока долларов! Индеец, откуда оно у тебя?

Виннету презрительно передернул плечами и в следующее мгновение исчез за дверью.

Хозяин с раскрытым от изумления ртом обвел взглядом остальных и произнес:

— Слушайте, джентльмены, у этого краснокожего золота, похоже, больше, чем у нас всех, вместе взятых! Еще ни разу я так удачно не продавал свой порох. А не проследить ли за ним? Он наверняка носит при себе еще кое-что. Клянусь, это так же верно, как клинок на рукоятке!

— Не советую, любезный! — отозвался Дик Хаммердал, уже собравшийся уходить. — Виннету, вождь апачей, не тот человек, кто позволит отнять у себя хотя бы дробинку. Есть у него золото или нет, неважно, но заполучить его не удастся никому!

Пит Холберс тоже повесил на плечо ружье и сказал:

— Давай, Дик, пошли, надо поторапливаться! Этот индеец знает все на свете, и значит, с этими собаками огаллала, черт бы их побрал, дело и впрямь нешуточное. Ну, а с этими что делать?

Он взглядом указал на двух незнакомцев.

— Я же сказал, что возьмем их с собой — значит, так тому и быть! — ответил толстяк Хаммердал а обратился к чернобородому: — Если хотите видеть Сэма Файргана, то пора отправляться, только скажите сначала, как вас зовут! Есть у вас имя или нет, это неважно, но надо же как-то называть вас.

Незнакомец и его спутник поднялись из-за стола, чтобы присоединиться к обоим охотникам.

— Меня зовут Зандерс, Генрих Зандерс. Я немец по происхождению.

— Немец? Хм, будь вы хоть китаец или турок, это неважно, но раз уж вы немец, тем лучше для меня и для вас, потому что немцы — ребята что надо. Приходилось иметь с ними дело, а один из них так умел держать ружье в руках, что попадал бизону прямо в глаз. Вперед, парни, надо спешить!

И они покинули дом. Во дворе Хаммердал неожиданно сунул в рот палец и издал пронзительный свист, на который из-за дома выбежали две взнузданные лошади.

— Ну, вот и наши клячи. А теперь, ребята, в седла, и поехали! Мистер Зандерс и… Да, а вас-то как звать? — спросил он второго.

— Меня зовут Петер Вольф, — ответил тот.

— Пи… Пе-тер Вольф? Ну и имечко! Вообще-то это неважно, зовись вы там Джон или Тим, или, скажем, Билл, но Петер Вольф — дьявол, язык сломаешь!

— А куда поехал индеец? — спросил Зандерс.

— Вождь апачей? Куда он поехал, не имеет никакого значения. Ему лучше знать, куда ехать. Но могу поставить свою кобылу против козла, что мы его встретим как раз там, где он посчитает нужным и где у вас самих будет в нем нужда.

Предложенное пари можно было воспринять как шутку. ибо вряд ли нашлось бы много желающих поставить молодого, упитанного козла против старой кривоногой клячи с костлявым хребтом, которая, как говорится, знавала дни и напоминала скорее помесь козы с ослом, нежели годную в дело лошадь. Голова ее была непомерно велика и тяжела, о хвосте же говорить вообще было трудно, поскольку там, где полагается быть длинному и пышному пучку волос, на том месте, где ему положено было быть, торчал кверху заостренный и костистый обрубок, на поверхности которого даже в микроскоп вряд ли удалось бы разглядеть какие-либо признаки шерсти. Полностью отсутствовала также и грива, которую заменяла полоска какого-то грязноватого пушка, незаметно переходившего по обеим сторонам шеи в длинную клочковатую шерсть, покрывавшую все ее тощее тело. По с трудом удерживаемым вместе губам этого милого создания было заметно, что в пасти его вряд ли отыщется хотя бы один-единственный целый зуб, к тому же маленькие, изрядно косящие глазки чудо-лошади давали веские основания полагать, что и характером она обладает отнюдь не ангельским.

Однако лишь новичок, не знающий Запада, мог бы по неведению позволить себе посмеяться над старой «Росинантой» 65. У подобного типа животных за плечами был, как правило, не один десяток лет верной службы своему хозяину. В дождь и ветер, в жару и снег они неизменно приходили ему на выручку, деля с ним нужду и опасность, и даже теперь, в столь преклонном возрасте, сохраняли множество бесценных качеств и навыков, и потому настолько прирастали к его сердцу, становясь для него не просто ездовой скотиной, но другом и товарищем, что ему бывало очень непросто решиться заменить много повидавшую на своем веку клячу на молодого и полного сил мустанга. Вот почему и Дик Хаммердал не спешил расставаться со своей страшноватой на вид и норовистой «старушонкой».

У Пита Холберса дела в этом отношении обстояли примерно таким же образом. У него под седлом стоял коротконогий и короткотелый, крутобокий жеребец, настолько низкорослый, что длинные ноги седока во время езды едва не волочились по земле. При этом, однако, движения животного были настолько легки и даже грациозны, что посторонний, увидев его в деле, невольно проникался уважением к обоим, коню и всаднику.

Что же касалось лошадей обоих других путников, то эти животные, судя по всему, были рождены и воспитаны где-нибудь на тихой ферме на Востоке, и им еще только предстояло продемонстрировать свои истинные качества.

До самого вечера путь протекал сквозь вековой высокий лес. За ним открылась широкая, поросшая цветами прерия, которая великолепным ковром простиралась, насколько хватало глаз, во все стороны до самого горизонта.

Еще днем, перед отъездом, лошади успели неплохо отдохнуть, и потому удалось проделать еще изрядный отрезок пути по степи, прежде чем мы решили, наконец, остановиться на ночь. Лишь когда угас последний луч солнца и на небе стали зажигаться звезды, Дик Хаммердал остановил свою лошадь.