Числа. Трилогия (сборник) - Уорд Рейчел

Я пускаюсь бежать, таща Мию за собой. Оглядываюсь.

Савл переводит револьвер на Адриана.

Один за другим раздаются два выстрела.

Тело Адриана дергается, он падает ничком.

Я мчусь глубже в пещеру. Я больше не оглядываюсь назад. Не могу.

Двигаюсь вдоль скалистой стены, пролетаю мимо первого белого знака. Только вперед.

Адам

Адриан и Дэниэл упали на пол. Адриан рухнул лицом в грязь и замер. Дэниэл скорчился, поджав колени, и сжимает запястье, пытаясь остановить кровотечение.

—

Револьвер круче ножа, — ледяным голосом произносит Савл. — Брось его, Адам, а не то еще поранишься.

Бросаю нож на пол.

— Теперь возьми ремень этого хиппи.

—

Что?

—

Делай, что говорят.

Быстро сажусь на корточки рядом с Дэниэлом, расстегиваю пряжку на его ремне и протаскиваю ремень через петли.

—

Сядь к нему спиной, — приказывает Савл.

Я повинуюсь. Савл становится на колени рядом с нами и ремнем привязывает мои руки к рукам Дэниэла. Дэниэл вскрикивает, когда Савл касается его запястья.

—

Савл, пожалуйста, нет. Мне нужна свободная рука, чтобы сжимать запястье. Иначе я истеку кровью.

—

Это да, — говорит Савл, продолжая свою работу.

Он совсем рядом со мной. Я вижу, как пульсирует жилка на его шее. Как только он закончит

с нами, он отправится догонять Сару. Я не смог остановить его. Я даже не выиграл для нее хоть немного времени.

Тем не менее способ спасти ее существует.

Я могу дать Савлу то, чего он хочет.

— Савл, — говорю, — тебе незачем гнаться за Сарой. Тебе незачем убивать моего ребенка.

Он затягивает пояс, пока тот не впивается мне в кожу.

— Почему это незачем? Очень даже есть зачем, — говорит он.

— Тебе нужно время, — говорю. — Ты хочешь видеть числа. Ты можешь видеть их моими глазами. Возьми мою жизнь, мой дар. Они — твои, если пообещаешь оставить мою семью в покое. Я отдам их тебе.

Он изучает мое лицо, как будто видит его впервые.

— Я думал, мы с тобой похожи, Адам, но оказался неправ, — говорит он. — Мы разные. Ты готов отдать мне свое число?

Это последнее, что у меня осталось. Мне не хватило духу убить его, когда была такая возможность. Я подвел своих девочек, как не раз подводил их прежде. Но я могу сделать это ради них — и сделаю.

— Да. По крайней мере не буду мешать тебе взять его, как бы ты это ни делал.

— Мне нужно просто дотронуться до человека, вот так, — он наклоняется вперед и хватает меня за плечо, — заглянуть ему в глаза и проникнуть внутрь.

Ничего не могу с собой поделать. Инстинктивно пытаюсь отвести взгляд, но его рука разжимает хватку на моем плече и сжимает мне подбородок. Он заставляет меня посмотреть на него. Я закатываю глаза, не пуская его в свое пространство. Он смеется и отпускает меня, отталкивая мою голову.

— Ты правда не понимаешь? Твой ребенок — это все, о чем я мог мечтать, Адам. Чьи способности у него будут? Твои, Сарины, Миины и Вэл. Это будет потомок нескольких поколений одаренных людей. Почему ты думаешь, что меня устроит твое число, если я могу заполучить число твоего ребенка? Впрочем, тебя я все равно не убью. От тебя еще будет толк. Только подумай, сколько всего мы могли бы сделать вместе. Пока у тебя кишка тонка, но какие твои годы. Еще научишься. Мы станем братьями по крови — братьями по числам.

— Пожалуйста, Савл. Оставь в покое Сару и ребенка. Я прошу тебя. Прошу.

— Как я уже говорил, ты молод. У тебя впереди целая жизнь, настрогаешь еще. Столько, сколько захочешь.

У меня по загривку побежали мурашки.

— Прекрати. Не говори так.

— Как «так»? Как человек, проживший целых двести пятьдесят лет? Как человек, который знает, что к чему?

— Нет. Как человек, который забыл, что такое быть человечным.

— Что такое быть человечным, Адам? — говорит он. — Это значит иметь разум. Это значит быть лучше животных. Это значит уметь обманывать природу, побеждать, оставаться в живых.

Возможно, по-своему он прав. Но он кое-что упускает. Кое-что крайне важное.

— А как же любовь, Савл? Забота о близких, совместная работа, совместная жизнь? Семья, родные, друзья?

— Бред, — усмехается он. — Люди приходят и уходят. Ты сам в этом убедишься, когда пойдешь по пути, который я уже выбрал для себя. Зачем привязываться к людям, если они проживут лет семьдесят и умрут. Три раза по двадцать и еще десять лет — это и не жизнь, а так, насмешка.

— Но именно в этом и есть смысл жизни. Человеку дается только один шанс прожить ее правильно. Один шанс, одна жизнь.

— Эта точка зрения устарела. Я могу прожить столько жизней, сколько мне вздумается. Могу жить вечно.

— Но каждый раз, когда ты продлеваешь жизнь, кто-то другой умирает.

— Да, такова цена.

Я знал это с самого начала. Он безумно опасный человек.

Но по своим извращенным соображениям он хочет оставить меня в живых. И если я останусь жить, то умрет мой ребенок. Я не могу позволить этого. Не могу.

Придется

заставить

— Ты и вправду дурак, Савл, — говорю.

Он отскакивает от меня, будто я ударил его.

— Ты дурак, если считаешь, что я стану тебе помогать. Я не опущусь до такой низости. Никогда. Ни за что. И если ты оставишь меня здесь, то я убегу и сделаю все, что смогу, чтобы остановить тебя. Расскажу всем, кто ты такой и что ты сделал.

За моей спиной Дэниэл тянет мои руки на себя, пытаясь знаками заставить меня замолчать.

Он не знает, что стоит на кону. Он не знает, что я должен сделать это, должен пойти дальше, должен взвинтить Савла так, чтобы он начал лопаться от гнева.

— Ты самый слабый, самый глупый человек, которого я встречал. Ты недостоин даже презрения. Ты…

Он поднимает свой пистолет и, держа его за ствол, с силой ударяет рукоятью меня по голове. Я едва успеваю зажмуриться. Затем я падаю, увлекая за собой Дэниэла. Вырубаюсь прежде, чем мы ударяемся о каменный пол.

Сара

Двигаемся дальше. Кое-где горят лампы, но проку от них мало — каменный пол под ногами скользкий, местами очень неровный. Мы, конечно, не бежим, но хотя бы пытаемся двигаться медленной трусцой. Мия пыхтит и старается изо всех сил. Впрочем, ей не остается ничего другого, ведь я железной хваткой держу ее за руку и тяну вперед.

Вдоль одной стены стоят груды коробок и ящиков, другая стена — сплошной скалистый массив. Потолок здесь очень высокий. В тот момент, когда я начинаю задаваться вопросом, не сбились ли мы с пути, я вижу на стене еще один знак. Они не очень-то бросаются в глаза — если не вглядываться, то и не увидишь. Каждый из них — как настоящий подарок.

Вскоре я чувствую, что стены постепенно сужаются. Коробки и ящики теперь стоят в один ряд и не закрывают каменную стену. Потолок тоже опускается.

И вдруг свет гаснет. Такое ощущение, что мы направляемся к глухой стене.

— Ладно, Мия, давай на минутку остановимся.

Я включаю фонарик и вожу им перед собой.

Склад закончился, но это еще не конец пути.

Он продолжается по скалистому туннелю где-то метр шириной и высотой чуть больше моего роста. Сзади доносится эхо голосов. Впереди — только непроглядный и молчаливый мрак.

— Ну что ж, — говорю я деланно-бодрым голосом. — Держи меня за руку, Мия. Сейчас мы пройдем маленький кусочек пути, на котором будет немножко темновато. Но потом все будет хорошо.

—

Где

— Он нас догонит. Пойдем.

Потолок опускается все ниже и ниже. Еще недавно это не напрягало меня, потому что я могла идти прямо, но теперь приходится нагибаться и идти на полусогнутых. Сверху капает вода. На полу лужи. Вскоре они сливаются воедино, и вот уже ноги погрузились в воду на один сантиметр, потом на два, на три…

Лучше мне не заморачиваться на эту тему, а не то я окончательно запаникую. Со всех сторон нас обступает темнота, над головами — многотонная толща земли и камня. Что говорил Адриан о длине туннеля? Он вообще что-нибудь об этом говорил?