"Фантастика 2023-195. Книги 1-17 (СИ) - Горелик Елена Валериевна

Тот отвел глаза.

– И это тоже. Вы чувствуете ложь, так что лучше рассказать...

– Ты не лжешь. Но ты не договариваешь.

Монах долго мешал веточкой угли.

– Все мы не договариваем, школяр, – наконец сказал он. – Здесь связи тоненькие, в ниточку, здесь аккуратность нужна, иголочка, пинцет... А у тебя колун. И ты лезешь всё решать, как с топором к ювелиру. – Зенон был хмур и очень серьезен. – И машешь, и дальше собираешься махать, только хочешь выяснить, «как правильно». – Он бросил в костер пригоршню сухой хвои. Огонь вспыхнул, осветив непроницаемое лицо Тараса. – Никак не правильно, понимаешь? Правильно, если ты отложишь до поры свой топор.

Они долго молчали, глядя на угасающий огонь, затем на угли и, потом уже, на сизые змейки, побежавшие по углям. Наконец Тарас подбросил в почти погасший костер хвороста и разлепил губы.

– Я иначе не могу. Не умею.

– Когда ты собираешься уходить? – спросил молчавший доселе Никита.

– Ещё не знаю, – сказал монах. Теперь он говорил более откровенно, как будто главное уже было сказано. – Меня словно что-то торопит, уводит от вас в сторону... Как будто давит.

– А дружков своих не боишься? – спросил Никита.

– Я плохо взял браслет, – тоскливо повторил Зенон. – И сейчас еле держу. Я ж и руку потерял уже после, на рыцарей вышел...

– Ты не рассказывал.

– Да нечего рассказывать... Не в этом дело. Не отводит он от меня беды, наоборот. – Монах полез за пазуху и вытащил оттуда фиал, бутылочку, в которой что-то мерцало. Сделав крохотный глоток – по сути, только смочив губы, – Зенон оживился. Школярам он своё зелье не предложил, но это было нормально среди магов. Индивидуальные смеси по кругу пускать не стоило.

– А к нам вы почему пришли? – снова спросил Никита.

– Выходить легче. За мной ведь тоже охота, – просто объяснил Зенон. – И потом... – Он замялся.

– Ну-ну, – подбодрил его Тарас. – Договаривай.

– Шаман своего почувствовал. Есть в тебе некромантское, Тарас. И вообще чернота.

На этот раз надолго замолчал Тарас. В словах Зенона было много правды. Опешивший Никита крутил круглой головой.

– Колечко ведь тоже с умыслом подарено, под заклятие. Оно в тебе прямо звенит, слышно, кто понимает. Недавно, видно, получил. Ещё не улеглось.

– В гробу я видел такие подарки, – не сдержавшись, выругался Тарас.

– Это ты зря. Колечко полезное, как и заклятие. Ты теперь любой труп поднимешь, если осталась плоть.

– Так они же медленные – зомби, – храбро сказал Никита.

– Медленные, – согласился монах. – Но руки как брёвна. Уж если достанет... Мышцы перегорают на каждый удар, нормальный организм так не работает.

– Я уже пробовал, – вдруг сказал Тарас.

– Пробовал? – удивился Никита.

Его цветный кивнул.

– На кладбище. Провёл, почувствовал. Из-под земли полезли. Мерзкое ощущение. Не хочу.

– Ну уж... – Монах пожал плечами. – Зато с колечком это легче исполняется. А шамана я знаю давно, он не слишком силён, но на многое способен, – сменил тему монах. Щеки его запятнал лихорадочный румянец. – Меня-то он не тронет. Но будет идти рядом и ждать случая. – Он снова пригубил из своей бутылочки. – Тут иначе нельзя, с камнями через трупы невозможно. Мы же вместе планировали, как вот этот добыть... Через одного монашка, которого в деревне... – Зенон не договорил, но Тарас понял, что могло случиться в деревне людоедов.

– Чего ж он сам-то не пошёл в монастырь? – спросил Никита.

– Если кто оскоромился, там заметят, – объяснил Зенон. – А мне можно было, я пустой... Я ж два года настоящим монахом был, как и положено. И до этого много умел, и там научили. И делал всё вроде правильно. А поспешил.

– Два года и поспешил? – удивился Тарас.

– Да я бы двадцать лет отдал за эти камни. И руки не жалко. Но не удержать мне его. Тянет.

– Мне ведьма говорила: если надел, снимать уже нельзя.

– Так снимать я не собираюсь, – грустно усмехнулся монах.

– Может, останешься? – спросил Никита. – Как-то всё уже пообтёрлось.

Зенон покачал головой.

– Это с вами пообтёрлось. А Хвощ меня не принял. И люди его – тоже. Боятся они нас. Чувствуют.

– А есть чего бояться?

– Конечно. – Монах улыбнулся одними губами. – Так овцы волков чувствуют. Кто мяса человеческого отведал, тому обратного хода нет.

– Разбойнички Хвоща тоже не овечки.

– Всё равно. Или почти всё равно. Мне с этими ребятами тоже неспокойно. Можно уснуть и не проснуться. А в лодки нас не возьмут, помяни моё слово. Места не хватит.

Тарас улыбнулся.

– Ну, это не только Хвощ решает. И потом, мы недавно в лодках раскладушку нашли.

– Что нашли? – не понял монах.

– Раскладушку. Пространство раскладывается. Правда, всего в полтора раза. И только в двух лодках, в третьей такого нет. И взлететь тогда уже не получиться, над поверхностью нужно идти. Но саженей на пять подняться можно, а обычно этого хватает.

– Это что, вместо тридцати человек можно взять сорок? – задумался монах.

– Примерно так. Если груз хорошо распределить – даже больше.

– А раньше что ж? Плохо считали?

– Да мы сами-то ещё... Разве сразу разберёшься.

Зенон снова покачал головой.

– Спасибо за предложение. Я подумаю. Дальше уйти, конечно, спокойнее.

Он снова замолчал, глядя на тлеющие угли.

Маринка смотрела на себя в зеркало.

Эта процедура занимала её каждое утро. Родимое пятно постепенно сходило на нет, однако бугристая кожа выравниваться не собиралась. Получалось нечто среднее между тем, что было прежде, и сразу после проклятия.

– Никита, – в сотый, наверное, раз спросила она. – А вот это бурое, оно ещё останется?

– Нет, – покачал головой школяр. – Ты только мажь каждое утро, всё сойдёт. Вся будешь беленькая.

– А вот эти бугорки? – вздохнула девушка.

– А с ними уже ничего не поделаешь, – терпеливо вздохнул школяр.

Маринка обняла его за шею и прижалась щекой к щеке.

– А если я очень-очень попрошу?

– Да что меня просить, я что мог, всё сделал, – снова вздохнул школяр.

– И серебро не поможет?

– Ни злато, ни серебро, ни камни драгоценные, – грустно сказал Никита. – Не получается у меня эти бугорки свести.

– Ну как же не получается, – не согласилась девушка. – Я вообще страшная была, а сейчас получше. Если ещё эта краснота сойдёт...

– Эта сойдет, – снова вздохнул Никита. – А бугры останутся.

– Тогда катись к своей Уле! – вдруг взъярилась Маринка. – Бакалавр недоделанный, не умеешь ни черта.

Никита грустно посмотрел на свою пациентку, набросил рубаху и вышел из комнаты. Постоялые дворы позволяли богатым путешественникам ночевать в тепле и с комфортом.

– Простоквашу кушать будете?

Лась, Сински и Грач одновременно сказали «да». Лизо нехотя кивнул, выдержав паузу и брезгливо вздёрнув верхнюю губу. На плече у Лася была свежая повязка. Сам он казался более бледным, чем его брат-близнец. Медянка вынесла из сеней огромный кувшин с простоквашей. Никто из мужчин и не подумал ей помочь.

Две ковриги свежего хлеба, творог, мёд в глиняном горшочке, деревянные ложки и чистые рушники перед каждым прибором. Классическая сельская трапеза без разносолов.

Хозяева дома сидели в сенях, пристально разглядывая друг друга. В стеклянных глазах не было даже отблеска мысли. По полу рассыпали зерно, там же валялась перевёрнутая плошка и бродила, поклёвывая, рыжая курица. На кухне хлопотала старшая дочь – там что-то булькало, шипело и пахло свежими шкварками.

Не дожидаясь горячего, голодные валчи ели хлеб с простоквашей. Хлеб отламывали каждый от своей краюхи, скисшее молоко отхлёбывали аккуратными, беззвучными глотками. Грач зачерпнул ложкой мёд, Сински, покосившись на Лизо, последовал его примеру.

– Что-то не ладится, – подала голос Медянка.

– Что ты имеешь в виду? – спросил Лась.

– Слишком ловко уходят от нас эти парни.

– Если б не ацтеки, им бы не вырваться.

– Ты же знаешь, случайностей не бывает.