Мятежная дочь Рима - Уильям Дитрих

— Но есть одна вещь, которую ты можешь сделать, центурион… которую ты обязан сделать! Это твой долг перед твоим погибшим командиром, Марком Флавием, перед его памятью! Ты должен помешать Гальбе жениться на Валерии!

— Жениться на Валерии?! — Фалько был потрясен.

— Ты обязан помешать этому — иначе он превратится в нового тирана, и тогда Валу, который защищали многие поколения твоих предков, за который они проливали кровь, придет конец! Ты должен помешать ему совершить новое предательство — а он это сделает, и тогда падут уже не сотни, а тысячи безвинных людей. Целые армии! Ты обязан помешать ему прежде, чем те петрианцы, кто еще остался в живых, и ты сам падут жертвой его честолюбивых замыслов!

— И что же я должен сделать, а, женщина?

— Помоги мне освободить Ардена Каратака! И пусть он свершит суд вместо тебя. И тогда справедливость Рима восторжествует.

Глава 40

Свадьба Гальбы Брассидиаса, старшего трибуна Римской империи и фактически командира петрианской кавалерии — старого солдата, одержавшего тринадцать решающих побед в сражениях, готового без сомнений и колебаний прикончить любого, кому вздумается заступить ему дорогу, пограничника, — и леди Валерии, вдовы убитого в бою префекта Марка Флавия, дочери Рима, должна была стать просто формальностью — ее предполагалось отпраздновать скромно и без какой-либо пышности. Потерпевшая сокрушительное поражение, но все еще опасная армия варваров укрывалась где-то в лесу, совсем близко от Адрианова вала. Сигнальные флажки, то и дело взвивавшиеся в небо, сообщали вести о нескончаемых нападениях, стычках и попытках прорваться через Вал, которые происходили на расстоянии восьмидесяти миль в обе стороны. Весь север Британии был охвачен огнем мятежа, а вся остальная часть испуганно притихла, ожидая, что будет дальше. Гальба торжествовал, однако над головой его до сих пор висел дамоклов меч — он знал, что приказ о его переводе на континент все еще остается в силе. Все замерло словно бы в ожидании — продвижение границ империи дальше на север приостановилось, и война, которой угрожали варвары, тоже на какое-то время затихла. Гарнизон, которым снова командовал Гальба, был обескровлен. Людей отчаянно не хватало. А будущее могло измениться в любую минуту. И вот теперь Гальба мечтал о том, как восторжествует над своим последним врагом, и для этого он решил воспользоваться временной передышкой, которую предоставили ему варвары. Он желал унизить эту женщину — унизить ее, женившись на ней и заставив тем самым соединить свою судьбу с ним. Но еще больше он жаждал получить то политическое влияние, дать которое могла только Валерия.

— Заколи на себе булавками эти тряпки, — нетерпеливо буркнул он. — Нам пора. Где эта твоя толстуха? Разве она не может помочь тебе одеться перед свадьбой?

Валерия с печальным лицом расправила на себе складки нарядной туники — той же самой, в которой всего лишь полгода назад красовалась на своей свадьбе с Марком Флавием. Будь ее воля… Однако Гальба настоял, чтобы сегодня она была именно в ней.

— Не думаю, что ей хочется это видеть.

— Ей это не по душе? Она не одобряет твоего решения стать моей женой?

— Она не одобряла мои решения много лет.

— Ну, хоть в этом по крайней мере мы с ней похожи! — ухмыльнулся Гальба.

Он уже отдал приказ разыскать Секста, того самого солдата, что полгода назад поженил Валерию с Марком. Гальба вообще любил симметрию во всем — в том числе и в своих победах. Секста отыскали не сразу. Наконец он пришел — заспанный, весь еще в синяках и ссадинах, ничего не понимающий и окончательно сбитый с толку. На голове у него красовалась повязка, прикрывавшая один глаз, которого он лишился во время недавней битвы. Половина его лица представляла собой один громадный кровоподтек, от удара меча у него до сих пор еще кружилась и болела голова.

— Я хочу, чтобы ты снова совершил обряд бракосочетания, Секст, — коротко буркнул Гальба. — Пожени нас с госпожой Валерией.

Секст озадаченно заморгал:

— Но ведь госпожа и так замужем!

— Ее супруг мертв, идиот! — прорычал Гальба.

— А… ну да… конечно. — Секст затряс головой, словно пытаясь прочистить мозги. Он явно не верил собственным ушам. — И когда же состоится церемония, трибун?

— Прямо сейчас, тупоголовый осел! Какие еще церемонии?! Сейчас ведь война, или ты забыл?

— Вы хотите жениться прямо сейчас? Когда вот-вот начнется война?! — Секст, похоже, окончательно перестал что-либо понимать.

— Да. Прямо сейчас! — рявкнул Гальба.

— Здесь? В этом самом доме?

Они все трое стояли посреди триклиния в доме командира гарнизона — обычно тут обедали. Валерия, бледная как смерть, держалась очень прямо. Стоявший рядом с ней Гальба, на котором поверх очень простой шерстяной туники были надеты кольчужные доспехи, выглядел так, словно сразу после свадьбы ему предстояло вступить в бой, — впрочем, учитывая все учащавшиеся случаи нападения варваров, такую возможность нельзя было исключать. Число колец на цепи у пояса вновь сократилось до сорока, последним на ней висело то самое кольцо-печатка, которое его погибший командир надел на палец своей невесте в день свадьбы. Кухарка Марта, которой велели подняться сюда и присутствовать на свадьбе в качестве свидетельницы, смущенно топталась у дверей, явно чувствуя себя не в своей тарелке. Что же до самого трибуна, то роль, которую он заставил играть эту кельтскую шлюху, похоже, доставила ему какое-то извращенное удовольствие. Близился рассвет, откуда-то из-за Вала, где была деревня, донесся истошный крик петуха. Масляные светильники, и без того горевшие тускло, начали нещадно дымить. Не было ни свадебного пира, ни цветов, ни гирлянд — ни один гость не явился почтить своим присутствием эту жалкую свадьбу. Единственным украшением являлась красочная фреска с изображением победы римлян над варварами — вернувшись в свой прежний дом, Гальба первым делом сорвал со стены гобелены, которые Валерия привезла с собой. И вот теперь он смотрел на нее, и сердце его переполняло торжество. Ему нравилось грубое ликование, которым веяло от этой фрески.

— Да, прямо здесь — если ты, конечно, не возражаешь.

— Нет… тут неплохо, — промямлил Секст, сообразив наконец, что его командира сжигает нетерпение. Потоптавшись, он прикрыл ладонью багровый шрам, пересекавший ему бровь. — Самое время для свадьбы.

— Тогда начинай, и покончим с этим как можно быстрее!

Секст покрутил головой, словно рассчитывая увидеть тут кого-то еще.

— И каким богам я должен возносить молитвы?