На берегах тумана - Федор Чешко

При всем хорошем падение с высоты человечьего роста на толстый слой древесной трухи Ларда никак не сочла бы достойной внимания неприятностью. Но ведь это при всем хорошем! А теперь не одно тягучее мгновение прошло, прежде чем Девушка нашла в себе силы пошевелиться. Подбежавший парень было обрадовался, убедившись, что она не напоролась на железо, только радость его длилась недолго, Ларда лежала на спине, выгнувшись неловко и жалко; веки ее налились прозрачной медленной влагой... Нор не знал, как ей помочь. Он пристроился рядом, умостил Лардину голову у себя на коленях и стал разглаживать почти невесомые пряди волос, цветом похожие на чищеную позолоту. Невольно вспомнилось ему талое озерцо, с берега которого отряженный за дровами несмышленыш по имени Леф подглядывал за дочерью соседа-охотника. И чувство тогдашнее вспомнилось, и стиснуло горло вкрадчивой теплой рукой — чувство, похожее на жалость к шальной девчонке, умеющей одновременно казаться и сильной, и беззащитной... Только теперь он знал, что чувство это лишь похоже на жалость.

Всего десять дней отпущено ему проклятой пластинкой и выдумавшим ее старцем. А потом бездушная расчетливая кабатчица снова обернется наивной, не умеющей разобраться в собственных чувствах Рюни — возлюбленной, другом, всем. И о Ларде он даже плохого не сможет вспомнить. Всемогущие, Мгла Бездонная, бесы, древний оскаленный бог и кто там еще желает править людскими судьбами — чтоб всем вам навечно так, как мне нынче!!!

Нет-нет, он до самого последнего мига не думал о подобном поступке. Но пальцы будто собственной волей нащупали болтающуюся на груди бронзовую пластинку, напряглись... Мимолетным испугом кольнуло воспоминание о напророченной ученым старцем угрозе: Пенный Прибой, льющиеся в Прорву морские воды, потоп... Но ведь это будет потом, нескоро, через множество поколений. А что до Арсда, то уж пускай как-нибудь сам управляется со своими бедами. Там хватает державных умов, заботливых поводырей, высокомудрых книжников — вот и пускай отрабатывают свое безбедное существование. Нор, который всю жизнь знал лишь потери, никому ничем не обязан и ни в чем никому не клялся.

С тихим треском лопнула бронзовая цепочка. Пальцы, все так же не дожидаясь распоряжения головы, торопливо разгребли прикрывавший землю прах истлевших деревьев, потом умяли крохотный бугорок, вознамерившийся обозначить собою могилу памяти о запрорвном мире. Все. Теперь разве что ученая псина сумеет отыскать спрятанное. Да и то...

Лардина голова вздрогнула у него на коленях, искусанные бледные губы девушки шевельнулись, вытолкнули жалобные слова:

— Помоги встать...

Он помог. Торкова дочь крепко держалась за его локоть, но похоже было, что она уже почти оправилась. А вместе с силами к девушке возвратилось и любопытство. Парень начал путано рассказывать об увиденном, но она перебила:

— Сама хочу посмотреть. Пошли.

Пошли так пошли. Может, конечно, и не надо бы ей глядеть на такое, но ведь не запретишь! Да и все равно другого пути из Мглы нету.

Смотрела Ларда долго. Парень мялся рядом, покашливал, нарочито прикрывал ладонями нос, а она все не могла оторвать глаз от страшного зрелища. Потом вдруг сказала:

— Это Мурф. Точеная Глотка, певец. Помнишь? Еще бы не помнить! Только теперь небось и Мурфова мать поопасалась бы клясться, что это именно он.

— За что его, Леф? Разве можно так с человеком? Ему же Вечная Дорога не откроется!

В ответ парень только вздохнул да развел руками. Ларда тоже вздохнула, съежилась, обхватила себя за плечи, будто душное безветрие Мглы показалось ей чуть ли не морозцем.

— Мы покрывало мое забыли, — вдруг сказала она. — И нож забыли. Постой здесь, а я вернусь, подберу.

Парень открыл рот для спора, но она прикрикнула:

— Сказала, сама! Я еще не дряхлая и не увечная, чтобы такой малости для себя не суметь. И отвернись. Выберу, тогда хоть насквозь глазами процарапай, а покуда нечего пялиться. Не по-людски это, стыдно!

У парня тут же пропала охота спорить. Озадачило его помянутое Лардой увечье — вернее, даже не само это неумышленное поминание, а именно отсутствие умысла. Неужели девушка по сию пору не заметила его однорукости? Странно. Так же странно, как и внезапно обуявшая ее стыдливость.

10

Когда розовое сияние над их головами потемнело и вдруг взметнулось кишащей звездами чернотой, Леф сумел удержаться от невольного вскрика и даже успел стиснуть ладонью рот Ларды.

Они довольно долго простояли по шею в тяжком тумане Прорвы, всматриваясь и вслушиваясь в теплое безветрие ночи. Это было очень удачно — ночь. Значит, можно прямо сейчас прокрасться мимо логова Истовых и мимо второй заимки, а потом... А и правда, куда потом? В Галечную Долину, к родным? Опасно. К родительским хижинам трудно будет подойти незамеченными: места обжитые, людные, а ночами по Долине бродят дозоры, оберегающие общину от злых... Может быть, повезет встретить среди дозорных отца или Торка, но ведь может и не повезти! Нет-нет, нужно пробираться не домой, а к Гуфе. Лишь старая ведунья способна придумать, как им жить дальше. Или даже она не способна? Только сейчас до Лефа дошло, что их возвращение грозит бедами не только им самим. Ведь снова в Мире оказалось два Витязя, и серые наверняка захотят кого-то спровадить в Бездонную. Либо его, либо Нурда...

Пока парень раздумывал, Ларда нетерпеливо посматривала то на него, то куда-то через плечо. В конце концов девчонка не выдержала и зашипела чуть слышно:

— Долго ты собираешься здесь торчать?! Ночь кончается, вон уже Утренний Глаз разгорелся. — Она ткнула пальцем в яркую белую звезду, проколовшую небо на западе. — Скоро солнце родится, и что, до следующей темноты будем в Прорве маяться? А если она на нас исчадие или бешеного напустит?

Леф в растерянности закусил губу. Действительно, скоро рассвет... А ему почему-то казалось, что теперь должна быть середина ночи... Это очень важно, что теперь не середина, а конец ночи, это ответ на какой-то очень-очень важный вопрос, который Леф позабыл, но обязательно вспомнил бы, если бы не Лардино шипение в самое ухо. Уймись она хоть на короткий миг, и все стало бы понятно и просто. Но девчонка не унималась:

— Да о чем ты все думаешь? Ты перестань, а то в голове зачавкает. Тут не о чем думать, надо прятаться в скалах, а потом к Гуфе идти, как она велела. Слышишь? Ждет же небось старуха, извелась уже, наверное, ожиданием? А лезть в обитель Истовых я передумала. Рассвет скоро, и Гуфа ждет, и вообще... Ну их к бешеному, Истовых этих!

Что она говорит? Обитель, Гуфа... Разве Гуфа может их ждать? Ах да, ведь Лардину память выела Бездонная Мгла. Ларда не знает, сколько времени прошло, сколько всего успело случиться за это время... А ты, ты сам-то знаешь? Помнишь? Обучение витязному искусству, уход... Схватка с бешеным, повстречавшимся во Мгле... Обратный путь, и на плечах Ларда, завернутая в странное покрывало... Но ведь должно же было хоть что-нибудь уместиться между этими воспоминаниями! Уходить во Мглу выпало поздней осенью, а сейчас... Не похожа нынешняя пора на осень и на зиму не похожа. Значит, не смог-таки, не уберег память подаренный старой ведуньей чудодейственный амулет... Нет, напраслина это, помог он! До чего же все-таки тоскливо и страшно, когда помнишь, будто помнил о чем-то, но напрочь забыл, о чем именно! А все из-за того, что амулет сумел сберечь память, но не уберег самого себя. Жалко его, амулет то есть, невыносимо жалко было с ним расставаться, но не расстаться было никак нельзя... Почему?