Птицы (СИ) - Торин Владимир

— Вот именно, мистер Пиклби, — сказал господин Уолшш. — Вы ничего не сделали. Вы — гость в этом доме, но ваше поведение заставляет меня усомниться в том, стоило ли вашему почтенному отцу брать вас с собой. О чем ему будет сказано при ближайшей личной встрече.

Глаза Уинстона наполнились ужасом.

— Вы все свободны, — сказал Герхарт Уолшш. — Кроме вас троих.

Младшие Уолшши и Уинстон Пиклби поплелись прочь. Лишь Невилл злобно оглядывался.

— И вызовите слуг — приведите себя в порядок! — воскликнул им вслед господин Уолшш. — Выглядите отвратительно. — Он повернулся к Уиллаби, Финчу и Арабелле. — Теперь же что касается вас…

— Герхарт, дорогой. — Женщина ласково взяла его под руку. — Я знаю этих детей. Это подлинные крошечные разрушители и закоренелые авантюристы. Но так же и мои друзья.

Она элегантным движением подняла маску и закрепила ее на волосах. Изумленным детям предстала великолепная и несравненная мадам Фанни Розентодд.

— Фанни! — радостно воскликнули Финч и Арабелла.

— Вы мне о них рассказывали, дорогая? — удивился Герхарт Уолшш и, увидев легкий утвердительный кивок, продолжил: — Но что они здесь делают?

— Предполагаю, что-то жутко таинственное и исключительно опасное, — улыбнулась мадам Розентодд. — Финч? — Она пришпилила взглядом мальчика. — Арабелла? — Укол коснулся и девочки. — Можете смело говорить. Не стоит бояться.

— Мы и не боимся, — сказал Финч.

— Да уж, вид у вас — настоящих храбрецов. — Герхарт Уолшш усмехнулся и, вытащив из кармашка фрака платок, протянул его мальчику. Финч вдруг осознал, что уже привычно раз за разом вытирает кровь с подбородка манжетой рубашки.

— Кого вы на этот раз выслеживаете? — лукаво спросила Фанни.

— Мадам Клару, — сказала Арабелла.

— Мадам Шпигельрабераух? — уточнил господин Уолшш. — Няню Уильяма? Она что, в «Уэллесби»?

— Да, — кивнула девочка. — Но мы ее не совсем выслеживаем. Мы просто пришли за ней, потому что боимся за нее…

— А где вы прятались все время с начала бури? — удивился Герхарт Уолшш. — И как Эйсгроу вас не нашел? Вот что удивительно.

— Мы не прятались, сэр, — признался Финч. — Мы пришли совсем недавно. Около часа назад.

— Но как? — поразился господин Уолшш. — Снаружи ведь вовсю бесчинствует буря!

— Это очень долгая история, — сказала Арабелла. — Мы действительно очень боимся за мадам Клару. И не знаем, где она. Она где-то здесь, но мы никак не можем ее найти.

— Что ж, — подытожил Герхарт Уолшш. — Полагаю, нет смысла бродить по особняку. Так здесь найти кого бы то ни было затруднительно. Я отправлюсь к старику Эйсгроу. Он должен помочь. Вы же пока посидите в комнате мадам Розентодд. Как только я что-то выясню, я сразу приду туда.

— Только вы никому не говорите о нас! — попросила Арабелла.

Господин Уолшш нахмурился, но сказал:

— Нужно успокоить старика Эйсгроу. Думаю, он в курсе, что кто-то проник в дом. Он всегда первым узнает о таких вещах. Помимо него, я никому ничего не расскажу. По крайней мере, пока сам все не пойму. — Он повернулся к мадам Розентодд. — Дорогая, вы присмотрите за ними, пока меня не будет?

Фанни с улыбкой поглядела на детей.

— Ничего не обещаю, — ответила она задорно. — Они очень коварные!..

…Это была пытка. Ужасная. Невыносимая. Финч испытывал такие же мучения, как если бы ему засовывали под ногти булавки или щекотали пятки кончиком пера. Он дернулся и скрипнул зубами.

— Сиди смирно, — угрожающе усмехнулась Фанни Розентодд, поднося к его голове свой скалящийся клыками инструмент. — Иначе больнее будет.

Что ж, Финч уже не раз ошибался в людях, но на этот раз он обманулся настолько сильно, что до сих пор не мог прийти в себя от огорчения и разочарования. Он не верил, что все так обернулось. Что эта женщина, прикидывавшаяся другом, оказалась… как все… как все взрослые. Она очаровала его своим шармом, своей добротой и своим пониманием. Она заманила его. Мистер Си из семнадцатой квартиры говорил: «Они коварны, Финч. Короткий взгляд. Улыбка. Поворот головы. И все — ты в их власти. Ты одурманен и отравлен, и теряешь себя, а когда к тебе возвращается способность понимать, что происходит кругом, ты находишь себя сидящим в луже и никому не нужным…»

И вот Фанни Розентодд сбросила личину, будто бальную маску. Финч в очередной раз дал себе зарок не верить никому из взрослых, но с досадой понимал, что он, и правда, настолько глуп и наивен, что еще не раз попадется в ту же ловушку. При условии, что выдержит эту пытку и выберется живым.

А Арабелла… Что ж, ей было все равно. Чего еще было от нее ожидать? Она не видит его молящего взгляда, потому что беззаботно сидит на кровати и болтает с Уиллаби, и ей нет никакого дела до того, что… что…

— Финч, ну в самом деле! — возмущенно воскликнула Фанни. — Ты можешь хотя бы секунду просидеть не дергаясь, как мышь с подпаленным задом? И не гляди на меня такими огромными мокрыми глазами! Выглядишь, словно тебя… не знаю, пытают! Это всего лишь расческа!

Финч сжал зубы и зажмурился. А Фанни продолжила его расчесывать. Когда она обработала его губу и приложила свинцовую примочку к подбитому глазу, то решила, что его волосы так же нуждаются в срочной медицинской помощи. Она сказала: «У меня сердце кровью обливается всякий раз, как я на тебя смотрю», и с коварством убийцы, выхватывающего из кармана револьвер, достала из ридикюля гребешок.

Они были в комнате Фанни на третьем этаже гостевого крыла. Как и в прочих частях дома, здесь на первый взгляд все было изысканно и шикарно, но, отворив перед детьми дверь, мадам Розентодд, сказала, что ей стыдно за свои апартаменты.

Как оказалось, чем выше находились комнаты в этом крыле, тем хуже была в них обстановка и тем менее почитаемыми были гости, которые в них поселялись. Кровать оказалась лишь с виду мягкой и удобной, даже камин, будто нарочно, не слишком грел, а через закрытое штормовыми ставнями окно грозила в любой миг прорваться буря — ставни были старыми и казались ненадежными.

— Они это нарочно, — сказала Фанни. — Чтобы дать гостю понять о своем отношении. Как будто нужны эти жуткие морды, чтобы усомниться в том, что тебе здесь не слишком рады.

Говоря это, Фанни раздраженно кивнула на мохнатые головы снежных грызлей, приколоченные над камином. Они выглядели жутко, высунули языки из оскаленных пастей и будто бы раздували вывернутые ноздри, а их глаза, застывшие и поблескивающие в отсветах пламени, словно текли.

Финчу, наоборот, эти морды понравились. Они были злобными и пугающими, но в этом как раз и была вся прелесть. Фанни, как и Арабелла, не разделяла его взглядов. К слову, девочка, едва их завидев, содрогнулась и воскликнула: «Что за мерзостная жуть!»

Финчу было предложено кресло — он не сразу понял, что это ловушка, — а девочки сели на кровать. И Фанни принялась обрабатывать боевые ранения мальчика, при этом возмущаясь Уолшшами и их гостеприимством:

— Я знала, что никто из них не хочет меня здесь видеть, — горестно говорила она. — Я даже платье выбрала и волосы сделала такого цвета, чтобы лучше сливаться с обстановкой дома и, в частности, Синей залы, но это не помогло — на первом танце все косились на меня, словно я то ли нищенка, явившаяся за подаянием, то ли воровка, прокравшаяся, чтобы что-то здесь украсть. А как глазели эти дамы! О, они просто испепеляли меня взглядами — еще бы, ведь Герхарт не их пригласил. Злобные, завистливые карги, чтоб они все ноги себе переломали на этих танцах!

— Фанни! — укоризненно воскликнула Арабелла.

— Да-да, — пробормотала мадам Розентодд. — Нельзя так говорить, я знаю, но ты бы слышала, о чем они шептались, когда я проходила мимо! А венцом всему была госпожа Аделия! Вы бы видели, дети… — Она замолчала и испуганно поглядела на Уиллаби, вспомнив вдруг, что с ними присутствует одна из Уолшшей.

— Я им не скажу то, что вы говорили, мадам, — пробурчала Уиллаби. — Я их всех не люблю. И бабушку тоже.