На день погребения моего (ЛП) - Пинчон Томас Рагглз

Дерби это всё показалось забавным, еще одно доказательство того, как мало можно доверять взрослым:

   —  Значит, вся эта Шамбала   —  просто предлог.

  — 

  —  Место, возможно, существует в реальности, пожал плечами Леонард.   — Но держу пари: если твой Капитан приплывет прямо туда, он может сказать «ассалям алейкум», проходя мимо, но, скорее всего, он положил глаз на ближайшую антиклиналь.

  —  Это огорчает,   —  пробормотал Рэндольф.   —  Снова нас использовали для содействия чьим-то скрытым планам.

   Чик заметил, что нефтяные бомбилы переглянулись.

   —  Нам вдруг пришло на ум,   — Лайл придвинул стул ближе к столу и заговорил тише,   —  что кто-то на этом фрегате обязан вести вахтенный журнал всех возможных залежей битума, которые им встретились в этом пласте: местонахождение, глубина, расчетные объемы, кто знает, сколько люди готовы заплатить за столь ревностно охраняемую информацию.

  —  Бросьте эту мысль,   —  возмутился Линдси, словно сидя верхом на коне,   — чем мы тогда будем лучше обычных воров.

  —   Но если цена будет достаточно высока,   — задумчиво сказал Рэндольф,   — мы определенно превратимся в выдающихся воров.

 Уик-энд увольнительной в Нуово-Риальто выдался примечательный. Как оказалось, судно пришвартовали на причале, принадлежавшем перевозчику арыка, из-за чего многих моряков каждое утро находили полупарализованными, у них больше не было сил гнаться за развлечениями, их комплекты «Гипопс» жужжали в Режиме ненагруженного резерва. Докладывали, что некоторых членов экипажа подстерегли песчаные блохи, каждое утро в лазарет выстраивались очереди, ветвящиеся по коридорам и лестницам аж до помещений Вязкости. Некоторые, по-видимому, пережив приставания, не докладывали о них вовсе. Квартердек был свидетелем сцен поношений и обливаний грязью, попыток провезти контрабанду, провалившихся и удачных, романтических мелодрам, поскольку более безрассудные члены экипажа открыли для себя нетривиальное очарование венето-уйгурских женщин, об эмоциональном непостоянстве которых в Подпустынной Службе ходили легенды. Когда, наконец, пришло время поднять швартовы, 2 процента членов экипажа   — средний показатель для таких ситуаций   — объявили о своих планах остаться здесь и жениться. Капитан Тоудфлекс отнесся к этому с хладнокровием старого вояки региона, рассчитав, что большинство из них вернутся, когда он снова будет проплывать через город в конце путешествия.

   —  Женитьба или подпесочный долг,   —  покивал он головой с какой-то мировой скорбью.   —  Ну и выбор!

Пока подпустынный фрегат Его Величества «Саксаул» с беззаботным жужжанием пересекал дно пустыни от одного палеовенецианского оазиса к другому   —  Марко Кверини, Терренаскондите, Поццо-сан-Вито   —  его экипаж продолжал притворяться, что поиск нефти наиболее удален от их планов. Вскоре Рэндольф был просто на всю пропалую одержим петрогеологическими вахтенными журналами, о которых упоминали Лайл и Леонард: насколько ему было известно, они хранились среди сокровенных документов с подробным описанием миссии в сейфе в каюте капитана Тоудфлекса. Рэндольф становился всё более неуравновешенным и попросил совета у Дерби Сосунка.

  — Я как Юрисконсульт,   —  сказал Дерби,   — точно не знаю, насколько преданы им мы должны быть, особенно учитывая, как много они от нас утаивают. Сам я предпочел бы опцию «медвежатник»   —  не существует сейфа, который не смог бы взорвать Заднелет, обратись к нему.

Таким образом, хотя, как он потом утверждал, он на самом деле не планировал красть или без разрешения рассматривать документы, настал тот самый неловкий момент, когда К. Зейн Тоудфлекс зашел в свою каюту во время ночной вахты и застал там Рэндольфа, глазеющего на сейф, а при нем   — несколько динамитных шашек и детонаторы.

С этого момента до отъезда мальчиков отряд корабельной полиции круглосуточно дежурил у каюты Тоудфлекса. Когда они наконец всплыли возле огороженного лагеря, где стояло на якоре «Беспокойство», прощание было очень скупым.

Мальчики вернулись на «Беспокойство» и увидели, что кладовые опустошены, за палубами нет присмотра, все гуркские стрелки исчезли, «Отозваны по срочному делу», как сообщалось в записке, которую оставили в каюте Рэндольфа, охрана судна полностью возложена на Пугнакса. Хотя чувство виляющей хвостом благодарности, повсеместно выражаемое представителями его племени, редко наблюдалось у Пугнакса, сегодня он был явно на седьмом небе от счастья, увидев мальчиков снова. «Ррррфффрррфррфрррррррфффффффрррр!   — воскликнул он, мальчики расшифровали это как «Я не спал и благословенных два часа с тех пор, как вы, парни, уехали!». Майлз отправился прямо на камбуз, и неожиданно перед Пугнаксом появилась роскошная «поляна», включавшая такие блюда как Консоме Империаль, Тимбаль де Суприм де Воляй, Гиго Гриль а ля Соус Пикант и баклажаны под Соусом Муслин. Винный погреб гуркские стрелки не очень-то благоразумно перевернули вверх дном, но Майлзу удалось найти «Пуйи-Фюиссе» 1900 года и «Грав» 1898-го, снискавшие одобрение Пугнакса, он принялся за еду и вскоре уснул.

В тот вечер «Беспокойство» парило над безбрежной и безмолвной пустыней, а Чик и Дерби прогуливались по верхней палубе и смотрели вниз на круговой волновой фронт на песке, на который упал свет заходящего под низким углом солнца, уплывавшего куда-то к пределам неизведанных краев. Майлз присоединился к ним и вскоре начал один из своих экстратемпоральных экскурсов.

— Что бы ни произошло, — сообщил он по возвращении, — оно начнется здесь, с таким количеством кавалерии, какое не видел никто из живых, и, вероятно, никто из мертвых тоже, конный потоп разольется до горизонта, ударят с флангов, как дикая поросль, освещаемые молниями бессчетные полки, вырастающие из варева самой сути пустыни и степи. И всё это воплощение и резня будет происходить в тишине, огромный убойный цех планетарных масштабов, поглощающий шум ветра, звон стали, стук копыт, ржание множества лошадей и человеческие крики.

Миллионы душ будут прибывать и уходить. Вероятно, новости об этом лишь спустя годы станут известны тому, кто мог бы понять, что это значит...

— Я в этом не уверен, Дерби, и ничего похожего раньше не видел, — задумался Чик, вспоминая их короткий, но неприятный опыт пребывания в кабине машины времени д-ра Зута. Но его значение, даже в качестве простого пророчества, было для них столь же неясным, как тогда.

Проходя где-то мимо Ози Бенедетто Кверини, подпустынный фрегат Его Величества «Саксаул» потерпел крушение. Выживших было мало, свидетельства отрывочны и противоречивы. Первый залп раздался из ниоткуда, точно наведенный, оглушительный, повергший капитанский мостик в пугающее оцепенение. Онемевшие операторы сидели у своих смотровых экранов, пытаясь менять масштаб изображений перед собой, включать все возможные комбинации расширения и фильтрации электрических схем, которые могли придумать, в попытках найти своих невидимых агрессоров, которые, как оказалось, использовали мощное и изощренное устройство для смещения частоты, способное спрятать целый подпесочный боевой корабль от всех возможных видов аппаратуры наблюдения.

Копия Путеводителя Сфинчино, которую «Друзья Удачи» простодушно принесли на борт, стала причиной налета на подпустынный фрегат Его Величества «Саксаул» и его крушения.

 —  Кто они?

 —Немцы или австрийцы, скорее всего, хотя нельзя сбрасывать со счетов «Стендард Ойл» или братьев Нобель. Гасперо, мы в отчаянном положении. Тот момент, для которого вы прибыли на судно, настал. Пойдите в коридор гребного вала и наденьте аппарат «Гипопс», который найдете в шкафчике вместе с баклагой воды, картами оазисов и мясными пастилками. Выбирайтесь на поверхность, вернитесь в Англию любой ценой. Они там в Уайтхолле должны узнать, что пришла беда, шарик сдулся.

  —Но вам нужны здесь все люди, которые есть...

 —Идите! Найдите кого-то из разведывательного управления Министерства иностранных дел. Это наша единственная надежда!