Страсть искажает все (СИ) - Михалина Юлия

— Конечно, не вернешься. — Сгребая девушку в охапку, в стремлении обнять. — Я тебя сам не отпущу, даже если захочешь. И перестреляю всех, кто пожелает тебя забрать.

— Я не хочу быть обузой! — Взвыла и слезы градом потекли из глаз. — Я хочу умереть! Позволь умереть!

Физическая боль, которая десятки минут назад буквально разрывала на части, нынче казалась ничем по сравнению с болью душевной. Теперь Маргарита сильнее брыкалась в крепких объятиях Рощина, надеясь вернуть боль. Надеясь, что она сможет заглушить и унять ту, что тисками сдавливала сердце и комом стояла в груди. Смерть, сон, что угодно, лишь бы не видеть перед глазами окровавленное тело Латунина и не помнить жутких лет в борделе…

— Успокойся, моя королева. — Баюкая, как маленького ребенка, шептал Кирилл. — Я никогда, слышишь, никогда не позволю никому к тебе прикоснуться. И умереть тоже не дам.

Знала бы Одинцова насколько Кирилл окажется прав в своих словах. Насколько четко умеет сдерживать подобные обещания. Возможно, сразу попыталась разорвать путы, казавшиеся спасительными…

2010 год

Едва слышный стук и Марго встрепенулась. Подскочив на кровати, осмотрелась, наспех вытирая мокрое от слез лицо. Надо же, не заметила, как расплакалась.

— Рит, я тебя разбудил? — В дверях замаячила фигура Буртенко. — Прости, пожалуйста.

— Это ты… слава богу! — Испустив облегченный вздох, безжизненно упала на подушки. На немой вопрос, пояснила: — Думала Кирилл пришел.

Прошедшие два, или три, дня (Маргарита напрочь потеряла счет времени) провела в гордом одиночестве. Если можно так назвать. Каждый день, по несколько раз, прорывалась домработница с едой. Наверняка с подачи Рощина. Пару раз приходил и собственной персоной, но оба раза девушка его игнорировала, делая вид что спит либо молчаливо выслушав, запиралась в ванной.

Знала, что раздражает. Чувствовала, что мужчина пребывал на грани срыва, но было плевать. Как никогда ранее. Больше, чем тогда больнице, когда почти подыхала. Последний поступок Кирилла перечеркнул всё: и доброе, и поганое. Лимит переживаний по его поводу исчерпан. Презирать не могла. Однажды вытащив из болота и подарив определенную волю, отныне он представлялся разрушителем. Видеть и слышать его не имела ни малейшего желания. Что-то доказывать, переубеждать — гиблое дело. Прошлая попытка, увенчавшаяся новой порцией боли, ясно дала понять. Проще корову научить летать, нежели получить помилования у Рощина.

Судя по, как всегда, бесцеремонно-наглому поведению, его это ни капли не смущало. Не раскаивался. Вел себя, будто это она, Ритка, втоптала его в грязь, лишив остатков надежды. Хотя, возможно, попытка уйти к Олегу была расценена именно так. Никогда не разбиралась в мужской логике.

— Рощин уехал в офис. — Спустя пару минут подал голос Руслан.

Смерив взглядом стоявшего в дверях мужчину, Одинцова безразлично пожала плечами, крепче притиснув к груди подушку.

Бурю опять сделали цепным псом. Об этом на следующий день после феерического возвращения сообщил сам Кирилл во время первого пришествия.

С одной стороны, обрадовалась. За прошлые недели каким-то чудным образом Руслан стал не сказать близким, но небезразличным и не чужим человеком. Привыкла к нему. И это гораздо лучше, чем очередная шестерка Калача.

Шесть лет прожила, не обращая внимания на чуть хамоватого начальника охраны, а оказалось, в доме он наиболее адекватный и единственный на чью хоть моральную, но поддержку можно рассчитывать. Причина в его связи с Олегом или еще чем-то, неважно. Главное, Руслан всегда готов прийти на помощь. Другой вопрос, сколько Буртенко планирует продолжать нелепую игру в шпионов под прикрытием. Смысла притворяться дальше, по мнению Маргариты, не было. Но выяснить наверняка до сегодняшнего дня не выдавалось случая.

— Зачем тебе всё это, Русь? — Вперившись взором на мужчину, поинтересовалась Маргарита. — Выбирался из этой грязи, пока не поздно. Неужели у тебя больше не для чего жить?

— Может, хватит тухнуть? — Вопросом на вопрос, приподняв бровь. — Скоро мхом покроешься.

Девушка хотела запротестовать. Но сообразив, к чему клонит Буря, подхватилась с кровати и, натянув вязаный кардиган, пригладила растрепанные волосы. Позабыла, что здесь у стен не только глаза, но и уши. Это ей уже терять нечего, но подставлять Руслана не имела права.

— Буртенко, я собираюсь прогуляться в парке. — Как можно безразличнее скомандовала.

— Что же, — Разведя руками, театрально хмыкнул Руслан: — Хозяин — барин. Но боюсь, придется потерпеть мою настырную компанию.

— Пожалуйста. — Вздернув подбородок, Одинцова уверенно прошагала мимо мужчины на выход.

Лишь на улице вдохнула полной грудью. Тяжелые капли дождя, срывающиеся который день с пасмурного неба, не стали помехой. Оказывается, вырваться хоть на миг из золотой клетки — целое блаженство. Сразу дышалось свободнее.

— Как тебе удается так правдоподобно притворяться? — Когда огромный зонт, услужливо раскрылся над головой Русланом, заговорила Рита, поёжишься. — Для меня пять минут и на стену лезть хочется.

— Долгие годы тренировки. — Ухмыльнулся Буртенко.

Некоторое время так и шагали, молча. Каждый размышляя о своем. Свернув к пустынному, из-за мрачной погоды, скверику, Руслан изрёк:

— Я говорил когда-то, что не рад, что ввязался в эту историю? — Маргарита кивнула. — Так вот, как бы погано ни было, притворная часть жизни многому научила. Научила выживать. Научила надеяться. Научила бороться. При желании я мог бросить всё на любом этапе. Особенно когда игра зашла слишком далеко. Когда ходишь по лезвию ножа и в любой момент способны вычислить. — Остановившись посреди аллеи, внимательно уставился на Одинцову. — Одному Богу известно, чем всё закончится. Но брось я вас, сам себя уважать перестану. Первыми с корабля бегут крысы. А я не хочу через некоторое время проснуться с мыслью, что мог что-то сделать, но не сделал, потому что струсил. Это не по-человечески.

— Ты к чему? — Запахивая полы кардигана, нахмурилась.

— К твоему вопросу, почему я здесь. Надеюсь, понимаешь?

— Более чем. Я не понимаю другого — за что вы боретесь? Какой смысл? Я не стою жертв.

— Дело не в тебе. — Упрямо поджал губы, крепче сжимая в кулаке ручку зонта.

— Тогда в чем?

Впервые так близко рассматривая Буртенко, пыталась постигнуть, каков он человек. Какие повороты судьбы занесли его к Рощину, в СБУ, вообще, во всю эту грязь. Наверняка имеет свою жизнь. Хотя какая к черту жизнь под прикрытием? Так, выживание. И холодный прищур, и каменное выражение лица говорили, что свою жизнь он положил на алтарь службы, которая никому ничего хорошего не приносила.

— У каждого свой интерес. — Пожав плечами, Руслан отвернулся и зашагал далее. — Причина не в Олеге, и тем более не во мне. Чтобы ты знала, я пешка в большой игре. Да и Олег тоже. Думаю, он предпочел быть на моем месте, рядом с тобой.

— После сказанного мной, он видеть меня не захочет. — Криво усмехнулась, выставляя ладошку из-под зонта, ловя мелкие капли.

— Глупая ты, Ритка. Мы вчера пересекались, он сильно переживает за тебя. Но как я сказал, по ряду причин не может находиться здесь.

— Меня Кирилл шантажировал. — Призналась с ходу. Так, будто это в порядке вещей: и шантаж и столь откровенные разговоры с Буртенко.

— В его стиле. — Также выдержано отреагировал.

— Он грозился убить Олега, если я не останусь.

— Олег как-то переживет эти угрозы.

— Нет, я думаю, он серьезно. — На сей раз остановилась Одинцова.

— Рит… — Пытаясь взять за руку.

— Нет. — Отдергиваясь, как от чумы. — Руслан, я его хорошо знаю.

— Не забывай, я проработал у него шесть лет.

— Даже если ты прав, я не смогу после вернуться к Олегу, будто ни в чем не бывало.

Прохладный ветер вызывал мурашки на коже и Ритка пожалела, что не надела куртку. Но какое дело до физического комфорта, когда сердце внутри заледенело. В голове всё смешалось, запуталось. Не хотела ровным счетом ничего. Лишь бы отстали. Забыться бы.