Волшебный кинжал - Маргарет Уэйс

Его нагнал один из солдат.

— Ребята спрашивают, что делать, если им попадутся человеческие женщины?

— Убивать! — крикнул в ответ Клендист. — У них в животах наверняка растет таанское семя. Мы избавим их от этой заразы.

Солдат кивнул и поскакал передать командирский приказ.

Луна зашла, но наемникам вполне хватало света мерцающих звезд. И действительно, тааны единой стеной окружили шатер своего главаря. Тускло поблескивало их оружие. Вместе со взрослыми стояли дети.

Впервые за все время Клендисту стало немного тревожно.

Эти тааны не были воинами. Воины у них не возятся с детьми. При всей ненависти к таанам Клендист знал, что они не убегут, бросив детей погибать. В таком случае, куда же подевались воины?

Ответом ему был боевой клич таанов. Воины были позади него и вокруг него. Они выскакивали из темноты, готовые расправиться с наемниками. Клендист понял, что завел своих людей прямо в засаду.

Тааны появлялись из ниоткуда. Он видел их ухмыляющиеся слюнявые морды. Они кричали, выли и улюлюкали, будто проклятые души, которые Пустота втягивала в себя.

Клендист стремительно развернул лошадь, едва не опрокинув ее. Он вовремя обернулся, иначе и его могла бы ожидать участь одного из солдат. Таанский воин напал на солдата сзади и быстро сбросил с лошади. Хладнокровно ударив катавшегося по земле солдата копьем, таан бросился в погоню за другим всадником.

Клендист был не из тех, кто готов сражаться с превосходящим по численности врагом. Честь и героизм всегда оставались для него пустыми словами. Зато он очень хорошо чувствовал, когда пахло жареным, и, не раздумывая, уносил ноги. Он умел владеть мечом и пусть с трудом, но отбивался от попадавшихся на пути таанов.

— Отступаем! — закричал он, стремительно нанося удары то справа, то слева. — Отступаем!

Он припал к лошадиной шее и вонзил шпоры в ее бока. Лошадь, обезумевшая от криков и запаха крови, бросилась в гущу таанов, раскидывая их в сторону и яростно давя копытами.

Единственной мыслью Клендиста было выбраться из этой бойни. Шатры, которые они недавно с такой легкостью крушили, вдруг превратились в преграду. Но главной преградой оставались тааны. Кто-то из солдат, заметив его, спросил о приказаниях, но Клендист даже не обернулся. Сейчас каждый был сам себе командир.

К нему примкнуло несколько уцелевших солдат. Они держались вместе, стараясь пробиться сквозь кольцо смерти. Но из тьмы с криками выскакивали все новые и новые тааны.

Наконец Клендист увидел путь к отступлению. Он направил лошадь туда и вскоре выбрался из лагеря. С ним пробилось не более десятка солдат, и почти все они были ранены. Он один не получил в этой заварухе ни царапины.

Клендист обернулся назад и облегченно вздохнул: за ним никто не гнался. Таанам было не до него: они расправлялись с его наемниками. Клендист слышал отчаянные крики и стоны. Попавшие в плен умоляли, чтобы их не бросали здесь.

Он прекрасно знал судьбу тех, кто попадал в таанский плен. Кледист собственными глазами видел, как эти звери обращались с пленными. Отрубив своим жертвам руки и ноги, тааны на этом не останавливались. Они вспарывали пленным животы и только тогда бросали умирать.

Клендист тихо выругался и поскакал прочь. Он не собирался возвращаться в это змеиное гнездо. Чем он поможет пленным, если у него не осталось боеспособных солдат? Жалкая горстка прорвавшихся вместе с ним не в счет. Эти сами едва держались в седле — того и гляди свалятся по дороге. Клендист пришпорил лошадь и помчался к месту встречи. Быть может, второй половине его отряда улыбнулась удача. Тогда вместе с ними он вернется сюда, и они добьют этих вонючих рылоносых.

— Командир! Смотри! — крикнул ему один из солдат.

Клендист повернулся в седле. На севере, над вторым таанским лагерем поднималось оранжевое зарево. Клендист мрачно усмехнулся и направился в сторону пожара. Ему хотелось поспеть вовремя, пока солдаты не перебили всех тамошних таанов. В это время скакавший рядом солдат, обессилев, рухнул с лошади вниз. Клендист, не обращая внимания на его крики, поехал дальше.

Он был уже совсем близко. Клендист с мстительным наслаждением смотрел на языки пламени. Это горели шатры. Возле них суетились черные фигурки таанов. Похоже, с одним из них он расправится прямо сейчас, на подступах к лагерю. Клендист замахнулся и приготовился ударить.

— Стой, командир! Это же я, Хонсен!

Клендист опустил меч и туго натянул поводья.

— А вы тут без меня славно повеселились! — крикнул он.

Подъехав ближе, он наконец-то увидел лицо своего помощника.

— Повеселились, — отрешенно повторил Хонсен.

Он был смертельно бледен. Выпученные глаза блуждали по сторонам, готовые вылезти из орбит. Лицо и руки покрывали пятна крови. Половина волос на голове выгорела.

— Еще одно змеиное гнездо? — спросил Клендист.

— Хуже, командир. Мы попали в логово магов Пустоты. Я такого еще не видел и молю богов, чтобы никогда не увидеть снова. Со мной рядом ехал Дек Мартол… ты знаешь его, парень не из робких. Какой-то таан… он был весь в черном… протянул к нему руку, и Дек… он…

Хонсен перегнулся через седло и его вывернуло.

— Что случилось с Деком? — угрюмо спросил Клендист.

— Он превратился в живой труп. Прямо в седле. Они лишили его жизни и даже тела. Я едва успел увидеть его оскаленный череп и… все. От Дека осталась горка дымящегося пепла… Это было жутко… Командир… это было…

Хонсен не договорил. Его снова вытошнило.

— Так кто поджег лагерь? Разве не вы?

— Они сами, — содрогаясь, ответил Хонсен. — Никому и в голову не приходило, что рылоносые подожгут собственный лагерь. Зачем? До сих пор не пойму. Чтобы светлее было убивать? Ты слышишь крики, командир?

— Слышу, — нехотя ответил Клендист, изо всех сил старавшийся их не слышать.

— Они швыряют наших людей в огонь. Живьем. Жарят их, как свиней.

— Скольким удалось выбраться?

— Не знаю, командир. — честно ответил Хонсен. — У меня была только одна забота: самому унести ноги из ямы Пустоты. В том пекле мне было не до счета.

К ним начали подтягиваться уцелевшие солдаты. Наемники Клендиста потеряли в «ночной прогулке» не только людей, и на многих лошадях сидело по двое всадников. Клендист быстро пересчитал уцелевших. Набралось не более трех десятков. Тридцать человек из двухсот. Надо было что-то решать.

Клендист плевать хотел на доблесть и героизм, но ему не хотелось оставаться побежденным. Его подмывало вернуться в лагерь и хорошенько отомстить рылоносым. Часть солдат, разгоряченных битвой, настойчиво убеждали его расправиться с таанами. Но таких было немного. Остальным вдоволь хватило перенесенных ужасов. Их бледные, обескровленные лица говорили лучше всяких слов. Эти солдаты оцепенело смотрели на Клендиста и молчали.