Расцвет и упадок государства - Мартин ван Кревельд

Оборотная сторона медали — это преобладающее среди граждан многих развитых стран чувство, что, когда приходит час предоставлять обещанное, государство просто не выполняет своих обязательств и расплачивается (если вообще расплачивается) фальшивой монетой. И поэтому, чтобы защитить свое будущее и будущее своих детей, им не остается иного выбора, кроме как позаботиться о себе самим, причем такими способами, которые никак не зависят от воли государства и, возможно, осуществляются даже против его воли.

По мере того как современное государство оставляет командные высоты, которых оно достигло между 1945 и 1975 гг., некоторые из его наиболее характерных институтов с большой вероятностью приходят в упадок. К их числу относятся, что довольно естественно, находящиеся в государственной собственности хозяйственные предприятия (которые от Китая до Британии либо ликвидируются, либо распродаются); системы социального страхования (чья доля в ВНП падает повсеместно)[1034]; система правосудия (в некоторых странах частное правосудие, так же известное как «аренда судьи», начинает одерживать верх, поскольку работает быстрее и дешевле, чем та, которую предоставляет государство); тюремная система (все развитые страны, от Австралии и Британии до США, в отчаянии ищут более дешевой альтернативы тюремному заключению и экспериментируют с частными тюрьмами)[1035]; вооруженные силы (многие из которых, сильно сокращенные после окончания «холодной войны», до сих пор стремятся найти себе новые задачи, от поисково-спасательных работ до ведения войны с наркотиками); полиция (которая дополняется, а часто заменяется частными службами безопасности); государственные школы (которые превращаются в учебные заведения для детей низших классов, поскольку состоятельные родители либо посылают своих детей в частные школы, либо обращаются к домашнему обучению); государственные средства массовой информации (которые, помимо того, что требуют значительных субсидий, зачастую являются прекрасной иллюстрацией словосочетания «тоска зеленая»); и статистический аппарат (который в той мере, в какой он оперирует в терминах отдельных государств, становится все более бессмысленным). Так или иначе, но все эти и другие государственные службы сокращаются по всему миру.

По мере того как другие организации занимают место отступающего государства, они, без сомнений, будут стремиться играть его роль во многих из этих аспектов. В отличие от нынешних членов международного сообщества, каждый из которых является сувереном, большинство из них, вероятно, не сможет осуществлять исключительный контроль над той или иной определенной территорией, и вместо этого они вынуждены будут делить этот контроль с другими организациями. Вместо того, чтобы быть хотя бы формально равными, каковыми являются государства, некоторые из них, несомненно, будут выше, а другие — ниже. Иными словами, мы говорим о мире, где правовая структура будет находиться в большей гармонии с теми политическими реалиями, которые уже сложились, а во многих местах никогда не исчезали.

Организации, которые в будущем будут выполнять функции правительства, будут более фрагментированными, более интегрированными друг с другом, чем те, к которым мы привыкли за последние примерно 300 лет. В отличие от государств, которые, хотя бы теоретически, являются равными по статусу, новые структуры, скорее всего, сформируют иерархические отношения друг с другом. Иногда суверенитет будет разделен, как это может со временем произойти на Святой Земле. Иерархическая структура, по которой одни политические образования «более равны», чем другие, так же означает, что они будут действовать, отделенные несколькими уровнями от своего населения. Это несет в себе опасность того, что они будут в меньшей степени представлять население и, следовательно, менее демократическими, чем большинство современных государств — подобно тому, как уже сегодня высшие «еврократы» (чиновники ЕС) и генеральные секретари ООН назначаются или выбираются правительствами, а не народами соответственно Европейского союза и мира.

Как и до 1648 г., все эти организации будут взаимодействовать и вести торг друг с другом. Несомненно, иногда они также будут использовать либо собственные вооруженные силы, либо, что кажется все более и более вероятным, привлекаемые на договорной основе, для осуществления насильственных действий друг против друга. В то время как подобная ситуация не будет чем-то новым для жителей большей части «третьего мира» — для которого ничто так не характерно, как тот факт, что государство так никогда и не смогло установить эффективную монополию на насилие — во многих развитых странах влияние на безопасность повседневной жизни почти наверняка будет отрицательным. Люди и организации, которые привыкли мирно покоиться на груди государства, будут вынуждены в большей степени защищать себя сами (что они уже и делают) например, покупая различные виды специального оборудования, укрепляя территории, где они живут и работают, ставя собственную охрану, в униформе или без нее, и, возможно, даже создавая собственные вооруженные силы под соответствующим командованием (несомненно, состоящим из отставных офицеров и сержантов).

В сравнении с тем, что мы наблюдали в 1914–1945 гг., акты насилия в основном будут носить локальный, спорадический характер и будут невелики по масштабам. Нет сомнений, что в будущем нас ждут многочисленные конфликты, такие как в Боснии, Шри-Ланке или Руанде; террористы и партизаны не только будут по-прежнему постоянно напоминать о себе во многих странах, но нельзя исключать и возможности применения ими химического, биологического и ядерного оружия[1036]. Однако вопреки страхам многих и надеждам немногих, Третьей мировой войны (которая означает широкомасштабное столкновение между супердержавами, каждая из которых правит значительной частью континента или полушария) почти наверняка не будет. Но если она все же произойдет и ядерное оружие будет использовано в значительных количествах, то в результате мы вернемся не просто в довестфальский период, но в каменный век.

Для людей и организаций, которые ограничены рамками отдельных государств и зависят от них в плане защиты, средств к существованию, образования и других услуг, такая ситуация означает плохие новости. Для столь разных групп, как правительственные служащие и получатели социальных выплат (особенно те, которые надеются получать пособия в будущем) — это означает «мене мене текел упарсин», зловещее предзнаменование. Либо они начнут подыскивать себе экономический статус, а иногда и физическую защиту, в другом месте, либо, вероятнее всего, у них нет будущего. Как было и в предшествующие периоды, когда распадались империи и появлялись феодальные структуры, зачастую этот «поиск в другом месте» означает потерю свободы через превращение в клиентов более сильных и богатых, будь то отдельные люди или, что является более вероятным вариантом для большинства, корпорации разных видов. Весьма возможно появление нового низшего класса, лишенного политических и гражданских прав, подобного тому, что существовал даже в самых «передовых» странах вплоть до Великой Французской революции и даже позже. Некоторые могут сказать, что от Калифорнии до Италии этот класс уже существует в виде незаконных иммигрантов, гастарбайтеров и так называемых экономических граждан[1037], т. е. людей, которые, хотя и платят налоги и имеют по крайней мере ограниченный доступ к системе правосудия и социальным услугам, предоставляемых принимающей страной, тем не менее лишены политических прав.

И наоборот, организации и люди, чьи богатство и статус не зависят от государства, которые ориентированы на международные связи и готовы использовать возможности, открывающиеся перед ними во всех областях, от глобальных коммуникаций и торговли до частного образования, окажутся в выигрыше и, как утверждают некоторые аналитики[1038], уже получают выгоду за счет всех остальных. С ослаблением государства многие из них, безусловно, обнаружат, что легче и целесообразнее трансформировать все свои преимущества в прямую политическую власть. Вместо обычного лоббирования и подкупа, как это происходит сегодня, они будут править — по крайней мере, выполняя некоторые функции правительства, в отношении лишь некоторых людей и только до известной степени.

Будут ли наступающие изменения приобретением или потерей для каждого конкретного человека, зависит от пола, семейных отношений, экономического положения, социального статуса, рода деятельности, членства в организациях и так далее. Превыше всего это вопрос нашего желания отставить устоявшиеся представления и прийти к соглашению с ожидающим нас «дивным новым миром». В некоторых местах изменения произойдут мирно. Результатом станет беспрецедентное процветание по мере того, как национальные границы будут терять свое значение, технологии продолжат движение вперед, откроются новые экономические возможности, а системы транспорта и связи позволят разным культурам обогащать друг друга. Региональные и локальные организации переживут новый приток жизненных сил, как это уже происходит, inter alia[1039], в Испании (Каталония), Британии (Шотландия и Уэльс), Бельгии (фламандские и валлонские регионы) и Австралии (многие штаты, из которых она состоит, в настоящее время имеют собственных представителей за рубежом). Наконец, те, кто захочет избежать хотя бы некоторых видов назойливого вмешательства государства в свои дела, смогут добиться этого, либо перебравшись в другое место, либо связываясь друг с другом посредством Интернета.