Двое из Холмогорья - Галина Романова

Парализованный, валяющийся на полу король не мог повернуть голову и не видел, что произошло, но только-только вбежавшие в коридор Терибальд, сэр Годован и Керагаст застыли на лестнице, невольно мешая остальным присоединиться к ним. Где-то пыхтел и пихался Лейр, пытаясь раздвинуть стоявших плечом к плечу Теофраста и сэра Годфруа. Бальтазар торопливо превращался в змею, чтобы протиснуться под ногами у людей. Заверещал Нямка.

— Что это? — выдохнул сэр Годован.

Повинуясь магии сэра Бравлина, на них шел труп сэра Родавона. Двуручный меч тот держал в руках так легко, словно он ничего не весил. Лучший мечник Ордена подошел несколько скованной, но еще уверенной походкой и встал, закрывая собой сэра Бравлина, склонившегося над королем.

— Убей их! — произнес тот, и труп поднял меч.

Не сговариваясь, сэр Годован и Керагаст шагнули вперед, атакуя с двух сторон. Они спешили — королю оставалось жить считанные секунды, — но даже после смерти сэр Родавон оставался лучшим бойцом Ордена. Он легко отшвырнул Великого магистра и скрестил оружие с Керагастом. Несколько взмахов меча — и молодой рыцарь отлетел в сторону, едва не ударившись о стену. Его тут же сменил сэр Годован, но безрезультатно. Из-за спин сражавшихся было видно, как сэр Бравлин склонился над парализованным королем и схватил его за горло.

— Да дайте же пройти! — пыхтел сзади Лейр. — Я тоже хочу посмотреть!

Упав на четвереньки, он прополз между ногами Теофраста, лорда Годфруа и Терибальда с Бальтазаром, оказался в первых рядах и всплеснул руками с восторгом зрителя, очарованного невиданным зрелищем:

— Мама дорогая! Ходячий мертвец! Живой!

Лорд Годфруа бросил на приемного сына многозначительный взгляд, но ничего не сказал.

— А что он делает? Почему он двигается? — Желая немедленно получить ответ, юноша подергал Терибальда за рукав. — А как это сделать?

— Не мешай! — Терибальд пытался сосредоточиться и «дотянуться» до сэра Бравлина.

— А чего? Я только спросил! — обиделся Лейр. — Кто это хоть такой?

Ответ на этот вопрос пришел с неожиданной стороны. Оставленный без присмотра, Тизамар не покинул здания. Все произошло так быстро, что он остался стоять, понурившись и горюя о собственной участи. А услышав звон мечей и крики битвы, машинально поднял голову и всмотрелся в сражавшихся. Лицо его дрогнуло.

— Сэр Родавон? Нет!

Разметав зрителей, он ворвался в коридор и кинулся к ходячему мертвецу.

— Нет! Не делай этого!

— Стой! Куда?

Но Тизамар уже был возле трупа, он поднырнул под летящий в голову сэра Годована меч, обхватил тело руками, приник к груди мертвеца. От неожиданного толчка тот не устоял. Лишенное души тело покачнулось, потом вздрогнуло и чуть не подпрыгнуло, когда выпрямившийся Керагаст сзади всадил в него меч. Острое лезвие вышло из груди сэра Родавона, чудом не задев Тизамара.

Мертвец покачнулся, потерял равновесие. Тизамар вскрикнул, схватился за него и попытался удержать от падения.

— Пригнись! — крикнул сэр Годован.

Лезвие его меча описало дугу и врезалось в плечо мертвеца, отсекая его голову вместе с шеей. Тизамар закричал, словно это он получил смертельную рану. Керагаст, упершись ногой, выдернул меч из трупа и рубанул по правой руке мертвеца, отсекая ее от тела. Сэр Годован за шиворот, как котенка, отшвырнул прочь Тизамара, все еще цеплявшегося за наполовину расчлененное тело, и нанес последний удар, подсекая одну из ног трупа.

Обезглавленное тело упало на пол. Золотые искры пробегали по нему, заставляя его биться в последних судорогах, но на него уже никто не обращал внимания. Керагаст, оказавшийся ближе всех к сэру Бравлину и поверженному им королю, повернулся, услышав предсмертный хрип, и замер, вытаращив глаза.

Точно так же замер и сэр Бравлин, глядя на скелет, между ребер которого торчал его кривой нож, который только что был нацелен в горло короля.

— Привет! — жизнерадостно клацнул тот челюстями и сделал попытку подмигнуть одной глазницей. — Здорово я придумал?

Король Богорад закрыл глаза, решив, что сошел с ума от пережитого. Призраки, ходячие мертвецы, говорящие скелеты!..

Сэр Бравлин зарычал, пытаясь выдернуть нож из ребер Калидора, но тот шутливо погрозил ему пальцем:

— Ничего не получится! Не ты первый!

— Да я т-тебя… — прохрипел Бравлин, отпихивая скелет в сторону. Гремя костями, тот откатился, и сэр Бравлин взвыл от боли — нож остался между его ребер, и магистр-маг, до последнего не отпускавший ножа, вывихнул себе запястье. — Смолкни… навеки! — прохрипел он, но, прежде чем успел произнести еще хоть слово, к нему бросились сразу все — Керагаст, сэр Годован, Терибальд, Лейр.

— Будьте вы… хр-р — р…

Сразу два меча вонзились в его тело, и он захрипел, заваливаясь на бок.

— Все назад! — гаркнул Терибальд, отталкивая Керагаста. — Он сейчас…

— Ложись! — первым сообразил Лейр, падая поперек королевского живота.

Богорад взвыл от боли, когда локоть юноши врезался ему в грудину. Воздух над ними вспыхнул. Горячая волна прошла до стен, отразилась и… растаяла, рассыпавшись искрами, как настоящая речная волна рассыпается, встретив на пути утес.

Терибальд медленно опустил руки. Пальцы ныли, плечи — тоже, словно он весь день без устали махал молотом в кузнице.

Сзади кто-то обнял его за плечи.

— Ты молодец, сын, — тихо сказал лорд Годфруа. — У тебя получилось.

— Я же защищал диплом по теоретической магии, — негромко произнес Терибальд и тихо улыбнулся. — Ты помнишь, как пытался завалить меня дополнительными вопросами?

— И ведь не зря! — улыбнулся в ответ лорд Годфруа.

— Что? — послышался голос Лейра, так и лежавшего ничком и обхватившего голову руками. — Уже все кончилось?

— Да. Можешь открыть глаза и встать!

— Ням! — уверенно сказал кто-то рядом.

Юноша завозился, пытаясь встать, и въехал локтем во что-то мягкое. Послышался стон.

— Ваше величество! — мигом вспомнили все о короле Богораде, который оказался в самом низу. — С вами все в порядке?

— Почти, — простонал король, чувствуя, как начинают болеть онемевшие в результате парализующего заклинания и теперь постепенно оттаивающие мышцы. — Мне может кто-нибудь все объяснить?

Эвлария вздохнула спокойно. Мятеж подавили, законный король занял свое место на троне, мятежники были либо убиты, либо ожидали суда. Но радости не было.

В своих покоях, запершись, рыдала королева Алипейда, вместе со свекровью оплакивая смерть маленького сына, принца Гертикса. Сам король какое-то время держался, принимая от подданных соболезнования, но, когда ему в двадцатый раз за день напомнили о «тяжелой утрате в связи со смертью обожаемого наследника», не выдержал и удалился в свои покои. Именно там он и продолжил заниматься делами — смерть смертью, но жизнь продолжается. Королю нужно было заняться чем-нибудь важным, чтобы перестать думать о ребенке, которого больше нет.