Собрание сочинений. В 4-х т. Т.4. Пожиратели огня - Луи Жаколио

Всего несколько часов тому назад он еще видел «Ремэмбер» на дне озера, и ничто не давало ему повода думать, что за это короткое время положение вещей могло хоть сколько-нибудь измениться.

Уверенный в успехе своего предприятия, Иванович отдал своему лейтенанту, то есть Хомутову, самые несложные приказания, а именно, следовать за ним и во всем подражать его действиям.

Прежде всего он намеревался окончательно уничтожить жилой дом Франс-Стэшена, а также магазины и другие строения Лебяжьего прииска, а затем, если кто-либо из обитателей уцелеет, преследовать их одного за другим, пока не останется в живых ни одного европейца. На двух человек особенно была направлена его ненависть: на графа д'Антрэга и на Джонатана Спайерса, а между тем он знал, что вместо того, чтобы бежать, эти люди будут стоять в первых рядах защитников. Он обещал своим союзникам нготакам, покончив со своими личными счетами, стереть с лица земли деревни нагарнуков и помочь им истребить их врагов, всех до последнего.

Ввиду этого нготакская армия подошла к границе своей территории, чтобы присутствовать при истреблении всех белых, за исключением кобунга, которого они просили пощадить.

Но Иванович ничего не обещал: разве он мог что-нибудь сделать, если этот кобунг будет находиться в момент разряда электричества в районе его действия?

Подойдя на расстояние полуверсты от дома Франс-Стэшена, оба воздушных судна спустились на землю, и Иванович с несомненно издевательской целью отправил к неприятелю парламентера-туземца с предложением всем белым сдаться на его милость, обещая сохранить им жизнь, за исключением троих, имена которых будущий победитель не пожелал назвать. Но посланный вернулся обратно со следующим надменным ответом: «„Человеку в маске“ дается десять минут, чтобы вернуть оба судна, похищенные им, их настоящему владельцу и объявить себя его пленником, после чего он будет расстрелян, как солдат, вместо того, чтобы быть повешенным, как лесной разбойник!»

При этих словах Иванович невольно вздрогнул: он положительно не понимал подобной смелости со стороны противников.

— Довольно! — воскликнул он, — идем на них, и не щадить никого!

Оба судна плавно поднялись над главным зданием Франс-Стэшена.

Тогда произошло нечто необычайное: граф сообщил своим друзьям явившуюся у него мысль, которая тотчас же была единодушно принята всеми.

— Человек этот трус! — сказал он. — Это мы видели из того, что он всегда выставляет кого-нибудь вместо себя там, где ему может грозить опасность! Перенесем стол и нужное количество кресел на эспланаду и расположимся там кто с книгой, кто с шахматами, кто с полевым биноклем, наблюдая за их полетом, как бы ради развлечения, как за самым обычным любопытным явлением. Я уверен, что этот трус при виде нашего хладнокровия смутится. Мы же ничем при этом не рискуем, так как капитан, который не спускает с него глаз, успеет вовремя предупредить всякую беду!

Действительно, и «Лебедь», и «Оса» были устроены так, что могли посылать свой разряд электричества только вертикально, то есть лишь тогда, когда они находились непосредственно над своей мишенью, и «Ремэмбер» имел достаточно времени, чтобы помешать Ивановичу осуществить его намерение. Кроме того, можно было сказать с уверенностью, что одно появление «Ремэмбера» должно было заставить Ивановича прежде всего подумать о самозащите или даже искать спасения в бегстве.

Каково же было, в самом деле, удивление и недоумение Ивановича, когда, поднявшись на достаточную высоту, чтобы видеть эспланаду Франс-Стэшена, которую до того скрывали от него деревья, он вдруг увидел на ней всех европейцев в полном сборе, расположившихся в непринужденных позах, как было упомянуто выше, причем почтенный Джильпинг, взобравшись на спину своего возлюбленного Пасифика, пытался заставить его продемонстрировать приемы «высшей школы», чему последний упорно не поддавался. В тот момент, когда установленные на «Ремэмбере» рефлекторы передали эту картину, Джонатан Спайерс, не смеявшийся уже много дней, не мог не разразиться громким смехом; его примеру последовали и остальные.

— Браво! — воскликнул он. — Я уверен, что это внушит страх такому жалкому трусу!

Действительно, оба воздушных судна держались в воздухе на расстоянии ста пятидесяти — двухсот метров от жилища графа и Дика, не смея приблизиться к нему. Вдруг они наклонили свои носы и стали медленно спускаться к земле: удивленный донельзя поведением своих врагов, Иванович почувствовал безотчетный страх и подал сигнал сесть на землю, чтобы посоветоваться со своим помощником, Хомутовым.

— Ну, чего вы ждете? Отчего разом не поразите всех этих наглецов?! — грубо воскликнул Хомутов, как только палубные люки обоих судов раскрылись. — Право, если бы я не находился у вас под началом и если бы смерть этих людей не была мне глубоко безразлична, я бы стал действовать помимо вас!

— Да разве ты не понимаешь, что для того, чтобы так бравировать в их положении, они должны рассчитывать на что-нибудь верное, на что-нибудь такое, что может парализовать наши действия?!

— Тем лучше, — сказал Хомутов, — роль убийцы мне не по душе. А вы разве деретесь только без риска, наверняка?

Бледный и нерешительный Иванович был жалок в эту минуту.

— Ты не знаешь Джонатана Спайерса, — заметил он, — он способен изобрести в несколько дней какую-нибудь адскую машину, которая заставит всех нас дорого поплатиться за нашу смелость!

— Как! Имея в своем распоряжении такие сильные орудия, вы способны отступить?! Так зачем было вытаскивать меня из Мельбурна? Нет, с этим надо покончить; дайте мне попытать счастья! Я пойду вперед, а вы будете держаться на некотором расстоянии позади меня, чтобы в случае надобности оказать мне поддержку!

Иванович все еще не решался.

— Ничто не может быть естественнее, — продолжал Хомутов, которому были известны намерения Невидимых относительно графа, — предводитель всякой экспедиции руководит действиями, а не выставляет себя вперед!

— Пусть так, — согласился Иванович, — в таком случае ты примешь командование «Лебедем», батареи которого уже испробованы нами вчера, это будет вернее!

— Хорошо, — согласился Хомутов, — мне все равно!

Он не подозревал о скрытых мыслях Ивановича, который при этом имел в виду, что вчера Красный Капитан видел его на «Лебеде» и потому, если он в состоянии защищать Франс-Стэшен, то, наверное, направит свои главные силы на «Лебедя», полагая, что Иванович на нем, и, быть может, оставит без внимания «Осу» с неизвестным командиром.