Сборник Поход «Челюскина» - Коллектив авторов

Устраивали мы еще вечера смычки палатки с палаткой, научных работников с машинистами, комсомольцев с матросами. Когда выдавали муку, палатки устраивали взаимные чаепития с лепешками. Появились в палатках кулинары-любители, которые из тех же самых припасов ухитрялись изготовлять какие-то особые лепешки, нередко, надо сказать, весьма сомнительного вкуса и вида. Баевский ввел у нас игру, которая привела одно время к чему-то вроде массового психоза. Это игра в отгадывание великих людей.

Когда полярный день стал прибывать — уже в марте, — затейники из молодежи придумывали разные игры на открытом воздухе. Организовали также спорт: футбол, прыжки на расстояние. Это вносило в жизнь лагеря большое оживление.

Ни на минуту не прекращалась и научно-исследовательская работа, наблюдения велись днем и ночью. Гидрограф Хмызников, картограф Гаккель, метеоролог Комов (по прозванию Коля Погодин) несли постоянные «ученые» вахты.

Художник Решетников занимался зарисовкой лагеря, быта, инвентаря, утвари. Оператор Шафран использовал все солнечные дни для производства съемок. Словом, каждый в свободное от трудовой повинности время выполнял какую-либо социальную функцию. Болезней в лагере мы почти не знали. Это также было очень существенно для поддержания бодрости в людях.

Подбор людей в палатках, как сказано, был разный, и разговоры были разные. Но был у всех один общий интерес-это спасательная работа. Спорили о том, где в данный момент находится Слепнев, где звено Каманина, кто раньше прилетит. Одни не надеялись [55] на спасение, другие ободряли их. Спорили о завтрашней радиосводке, проспаривали бутылку, две бутылки, хороший обед в Москве. Одни говорили, что полетят с таким-то летчиком, другие — с таким-то. Летчиков было много, выбор был большой.

Шли беседы о весне, которая должна уничтожить все аэродромы, и о том, что самолетам тогда негде будет садиться. Иные палатки дискутировали уже по поводу плана движения на имеющихся двух моторных ботах, каждый из которых вмещал 52 человека. Механики отремонтировали моторы. В случае большого разводья и большой нодвижки льда эти шлюпки могли служить средством переправы людей на материк.

Многие из товарищей делились своими планами будущих арктических экспедиций, в которых они примут участие. Иные, более уставшие, предпочитали беседовать о материке, о курортах, об отдыхе.

Часов в девять готовился чай.

В 10–11 часов все забирались в спальные мешки.

Ночные тревоги были редки. Случались, правда, сжатия, но происходили они вдали, и будилось только определенное количество лиц. В случае же реальной опасности мгновенно подымались на ноги лагерники, расставлялись на определенные угрожаемые участки, и каждый был готов спасать имущество и продовольствие.

Света было вначале очень мало. Солнце всходило всего только на несколько часов. Рассвет начинался примерно в девять часов, солнце всходило в одиннадцать, а в три часа закатывалось. В марте было уже равноденствие — день равнялся ночи. [56]

Полярные робинзоны

Машинист Л. Мартисов. Изобретатели поневоле

Грустно посмотрев на полынью, где несколько минут назад стоял «Челюскин», мы принялись ставить палатки.

Мороз и пурга, эти вечные хозяева Арктики, давали себя чувствовать. Люди мерзли и окоченевшими, едва гнущимися руками натягивали палатки. Палатка высотой в аршин или полтора казалась прекрасным убежищем.

Наскоро закусив консервами, измученные, промерзшие, под завывание ветра, согнувшись в клубок, устраивались спать. Но уснуть было нелегко. В голове мелькали эпизоды из жизни на «Челюскине» с его особыми удобствами… Картина гибели судна стояла перед глазами… И мысли о завтрашнем дне… Что будет дальше?…

Продовольствием, теплой одеждой, топливом мы были обеспечены неплохо. Но много предметов бытового обихода, начиная с шила, которое нужно для подшивки валенок, кончая ведром, инвентарем для хлебопечения, — все это в силу просто физической невозможности и быстрой гибели судна не могло быть спасено. Как быть? [60]

Безвыходных положений не бывает

Утром составилась у нас «ширпотребовская бригада» из трех машинистов: Васи Бармина — Сибиряковца, Степы Фетина, переживавшего уже второе кораблекрушение (первое было на пароходе «Владивосток» на Мурмане), и меня.

Бригада! Хорошо сказать. Но ведь мы оказались не в прекрасно оборудованной мастерской «Челюскина», а на льдине. Кругом — глыбы льда, бесформенные кучи стройматериалов, шлюпки, бочки и ослепительный снег.

Инструмента почти никакого. Нашли у строителей-плотников один молоток и коловорот, в карманах рабочего платья оказалось два обломка сверла, у женщин раздобыли швейные ножницы, в складе взяли большой нож, в каком-то ящике нашли кусок стали и быстро превратили его в зубило. Вот и весь наш «инструментальный склад»!

Еще хуже было с материалами. Тут мы очутились почти в тупике. Для палаток сбросили восемь камельков, а труб оказалось всего четыре. Отправились к «Челюскину» (так мы называли место гибели судна). В обломках и во всем нагромождении не оказалось ничего подходящего. Железо ведь не всплывает!…

Как быть? Но безвыходных положений не бывает. Вспомнили, что судовые шлюпки имеют медные пустые бачки, укрепленные по бортам под банками (скамейками). Эти бачки, которые обеспечивают непотопляемость лодки, сделаны из листовой красной меди толщиной до двух миллиметров. С разрешения капитана Воронина выбрали одну из наиболее пострадавших шлюпок и принялись за работу. Застучали топоры, завизжали пилы. Воодушевленные находкой, мы быстро разобрали шлюпку и вынули бачки. Ударами молотка по зубилу, а чаще всего по ножу распластали бачки и к вечеру получили несколько листов первосортной красной меди.

Мастерская принимает заказы

На следующее утро получили заказ: заготовить дымовые трубы для печей строящихся барака и камбуза (кухни), сделать колена и трубы для камельков в палатке. Заказ солидный. При наличии кровельной оправки, тисков и кровельных ножниц сделать это очень просто. Но этого мы не имели. Пришлось изобретать. Случайно найденный кусок шинного железа прибили к тонкому бруску, и это [61] стало оправкой (кобылиной); один его конец прибили гвоздями к большому бревну, и это заменило нам тиски. Дело было за ножницами. Для двухмиллиметровой меди швейные ножницы были мало пригодны. Пробовали применить зубило — не выходит: не рубит, а только мнет. Ухитрялись рубить ножом. Это было слишком медленно. Но под мускулистыми, крепкими руками Васи Бармина заработали и швейные ножницы.