Запах ночного неба - Энни Вилкс

— Я знаю, — отозвался Даор. — Маленькая, пойдем наверх, я дам Роберту пару указаний. У нас будет еще много времени, когда все закончится, но сейчас я вынужден снова исчезнуть.

— Куда?

— Мне нужно уничтожить последний артефакт, блокирующий перемещения с помощью порталов. Это была чудесная передышка, но дольше медлить неразумно.

— Но если этот артефакт не уничтожен, вы же снова попадете в ловушку! — взвилась Алана.

— Не обязательно. Вероятность не так велика — пять камней уничтожены.

— Я снова буду вас звать. То есть тебя, — поправилась Алана и ощутила всплеск радости. — Тебя. Я буду звать тебя все время.

64. Даор

В этот раз удача улыбнулась Даору: ловушка попыталась подтянуть его к себе, но смерч отпустил, отлепившись, когда он чуть изменил направление своего пути. Девочка думала о нем, как и обещала, постоянно. Где-то в глубине сознания он слышал ее стремление создать для него обратный путь, и в этот раз опереться на эр-лливи оказалось куда проще.

Теплом разливалось внутри ее желание помочь. Связь крепла с каждым объятием, каждым прикосновением кожи к коже, каждым поцелуем, каждой обращенной к паре мыслью. Даор смутно слышал волнение Аланы и, даже находясь вдали, будто бы касался ее прохладной, трепещущей от волнения руки.

Герцог предполагал, что после схватки с демоном, уничтожения камней и попадания в разрывающую плоть и душу западню должен быть уставшим и измотанным, но после недолгой встречи с любимой сила плескалась в нем, искрилась, горела, перемешиваясь с желанием и счастьем — его и ее. Алана была за его спиной, зависела от него — и эр-лливи давала ему возможность защитить ее, что было весьма кстати.

«Связь эр-лливи сделает тебя в несколько раз могущественнее. Но даже эта сила не стоит рабства, которым она оборачивается, мальчик, — предупреждал его дед. — Полученная мощь не будет только твоей, если твоя пара окажется хотя бы на сотую долю так умна, как моя Эсгарда».

Но Алана была совсем не похожа на Эсгарду. Даор разделял позицию деда: никакая сила не стоила порабощения, но любить Алану — еще до того, как эр-лливи переплела их души, — было так же естественно, как дышать. Даор мог спокойно вложить свое сердце в ее нежные руки, и она не причинила бы ему боли ради своей выгоды. Да что там, Алана ничего не просила и тем более не требовала, наоборот, это он искал, чем порадовать добрую девочку. И чем больше Даор ее узнавал, тем больше влюблялся. На подобное «рабство» он согласился бы и без связи: таким счастливым, как с Аланой, черный герцог не чувствовал себя никогда.

«Я люблю тебя, маленькая».

«Я тоже… буду ждать твоего возвращения».

.

Последний камень был спрятан в столице Пар-оола, Караанде. Разумеется, город закрыли еще в начале войны, оберегаясь от диверсий. Даор оставил Караанду напоследок, прикинув, сколько времени она потребует.

Артефакторная защита Караанды была великолепной. Даор, умевший вскрывать почти любую систему подобного плана, столкнулся с такой продуманностью впервые. Долгие годы он считал, что пар-оольцы не слишком преуспели в искусстве создания сложных амулетов, но сейчас неохотно признал, что ошибался, недооценив их умения.

Город, окутанный кольцами драгоценных каменных жил, был укрыт не хуже Приюта Тайного знания. Проследив уходящие вниз следы, черный герцог понял, как Сину удалось запечатать Караанду со всеми обитателями: он использовал их же периметр. Это открывало старшего директора Приюта с новой, неожиданной стороны — Даор раньше и не предполагал, что тот может оказаться не только выдающимся магом, но и сильным артефактологом, — и определяло как еще более опасного противника в случае прямого столкновения.

Если бы Даору не нужно было спешить, он с удовольствием посвятил бы разбору хитрой структуры день или два, но сейчас дал себе лишь пару минут — провел пальцами по клыками вырывавшимся из песка щербленным каменным обелискам, этим жалким верхушкам уходящих глубоко под землю строений. Силовой отзвук был сильным и гулким — и, увы, непреодолимым.

Южные врата, у которых Даор появился, были закрыты и тоже светились вязью рун, как и двери храма. Скрытый отводящей глаза завесой, Даор подошел вплотную к кованным створкам, куда более крепким, чем они выглядели на первый взгляд. Всего несколько мгновений — и двери поддались, жалобно скрипнув, и пустили его внутрь — и тут же захлопнулись за спиной, замерцав вторым слоем знаков.

Тут же в проеме стены оказались трое стражников, а на Даора, только ступившего внутрь, просыпался дождь из мелкой необработанной спинели. Металл прорезал завесу и запутался бы в волосах и одежде, если бы Даор не укрылся заранее капюшоном. Он сделал шаг внутрь, отряхиваясь, скрывая лицо. Наконец черный герцог откинул капюшон — и пар-оольцам предстал темнокожий и седовласый старик.

— Что это? — спросил Даор удивленно, поднимая с земли горсть спинели и не показывая, какую боль вызывает ее прикосновение. — Как будто грязное серебро. Колется еще.

И отбросил крошку, как грязь.

Охранники переглянулись: маленький спектакль почти убедил их, что проникший сквозь ворота пар-оолец — не шепчущий. Приготовленные для боя сети опустились, а еще один громила положил руку на скрытый наверху, за глиняными столбами, рычаг, поднимавший преграждавшую сейчас путь решетку. Массивные клинья были крепкими, увитыми магией, как оплеткой. Даор не мог не признать: островитяне отлично подготовились к приходу даже самых сильных гостей — это пространство между легко вскрываемыми воротами и выглядящей безобидной, но на самом деле связанной с общим защитным периметром решеткой вполне могло стать серьезной западней.

— Ты как вошел? — недружелюбно прокаркал один из стражей.

— Так открыто же было, — пожал плечами Даор, прикидывая, сможет ли разрушить стену изнутри.

— Город закрыт! — отрезал второй. — Уходи!

Даор поднял голову: амулет, затруднявший использование тайного языка, был впечатан в потолок, и его волны отзывались головокружением и легкой тошнотой. Вот только Даору не нужен был тайный язык.

— Я все-таки пройду, — усмехнулся он, бесшумно перешибая шейные позвонки и окутывая водой голосовые связки всем четверым.

Пар-оольцы, парализованные и сломанные, осели, хрипя и булькая. Ни один не успел активировать сигнальный артефакт — и ни один артефакт не активировался сам со смертью своего носителя. Мужчины смотрели на черного герцога отчаянно, ненавидяще, со страхом. Их глаза расширились, когда они увидели заменившую их простенькую иллюзию: четыре воина продолжали нести вахту как ни в