Дети капитана Гранта - Жюль Верн

Но все же он верил в успех. Ветер свежел. Так как прилив начался в десять часов, то необходимо было добраться до берега не позже трех часов дня, иначе придется бросить якорь, или отлив унесет плот.

Вначале все шло хорошо. Черные верхушки рифов и желтые песчаные мели мало-помалу исчезали под волнами усиливавшегося прилива. Нужно было напряженное внимание и большое искусство, чтобы избегать этих прячущихся под водой скал и править плотом, который плохо слушался руля и легко уклонялся в сторону.

В двенадцать часов плот был еще в пяти милях от земли. Погода была ясной, и уже можно было разглядеть рельеф берега. На северо-востоке вырисовывалась гора странного вида. Ее очертания были похожи на запрокинутую голову кривляющейся обезьяны. То была гора Пиронгиа высотой в две тысячи пятьсот футов, расположенная, судя по карте, у тридцать восьмой параллели.

В половине первого Паганель обратил внимание своих спутников на то, что все подводные скалы исчезли под волнами.

– Кроме одной, – отозвалась леди Элен.

– Какой? – спросил Паганель.

– Вон той, – ответила леди Элен, показывая на черную точку в миле от плота.

– Верно, – согласился географ, – постараемся же точно определить положение этой скалы, чтобы не наткнуться на нее: ведь прилив скоро скроет ее.

– Она находится прямо по линии северного гребня горы, – сказал Джон Манглс. – Смотри, Вильсон, обходи ее.

– Есть, капитан! – ответил матрос, наваливаясь всей тяжестью на большое рулевое весло.

За полчаса прошли еще полмили. Но странно: черная точка все еще виднелась среди волн. Джон Манглс внимательно вглядывался в нее и, чтобы лучше рассмотреть, попросил у Паганеля его подзорную трубу. Поглядев в нее, молодой капитан сказал:

– Это вовсе не скала, это какой-то предмет, качающийся на волнах.

– Не обломок ли мачты с «Маккуори»? – спросила леди Элен.

– Нет, – ответил Гленарван, – ни один обломок не мог уплыть так далеко от судна.

– Постойте! – крикнул Джон Манглс. – Я узнаю его! Это ялик!

– Ялик с брига? – спросил Гленарван.

– Да, милорд, он самый, опрокинутый вверх дном.

– Несчастные! – воскликнула леди Элен. – Они погибли!

– Да, погибли, – подтвердил Джон Манглс. – И они неминуемо должны были погибнуть, ибо в бурном море, беспросветной ночью, среди этих рифов они шли на верную смерть.

– Да простит их бог! – прошептала Мери Грант. Несколько минут путешественники молчали. Они глядели на приближавшийся утлый челн. Очевидно, он перевернулся в четырех милях от берега, и, разумеется, ни один из плывших в нем не спасся.

– Но ялик, пожалуй, может нам пригодиться, – сказал Гленарван.

– Конечно, – ответил Джон Манглс. – Правь к нему, Вильсон.

Матрос выполнил приказание капитана, но ветер спадал, и плот добрался до опрокинутого ялика лишь к двум часам.

Мюльреди, стоявший на передней части плота, ловко подтянул ялик к борту.

– Пустой? – спросил Джон Манглс.

– Да, капитан, – ответил матрос. – Ялик пуст и пробит. Значит, нам он не годится.

– И с ним ничего нельзя сделать? – спросил Мак-Наббс.

– Ничего, – ответил Джон Манглс. – Это обломок, годный только на дрова.

– Жаль, – сказал Паганель. – На ялике мы могли бы добраться до Окленда.

– Что делать, господин Паганель, – отозвался Джон Манглс. – Впрочем, на таких волнах я все же предпочитаю наш плот этой легкой лодке. Достаточно слабого удара, чтобы разбить ее. Что ж, милорд, нам здесь больше нечего делать.

– Едем дальше, Джон, – сказал Гленарван.

– Правь прямо к берегу, Вильсон! – приказал капитан. Прилив должен был держаться еще с час. За это время удалось пройти две мили. Но тут ветер почти совсем спал; казалось даже, что он начинает дуть с берега. Плот остановился. А вскоре отлив стал сносить его в открытое море. Нельзя было терять ни секунды.

– Отдать якорь! – крикнул Джон Манглс. Мюльреди, бывший наготове, бросил якорь на глубине в тридцать пять футов. Плот отнесло назад еще немного, а затем перлинь туго натянулся, и плот застыл, обращенный передней частью к берегу. Убрали парус, приготовились к довольно долгой стоянке. Следующий прилив должен был начаться в девять часов вечера, а так как Джон Манглс не хотел идти на плоту ночью, предстояло простоять на якоре до пяти часов утра. Плот был меньше чем в трех милях от берега.

На море было довольно сильное волнение, и казалось, валы катились к берегу. И Гленарван, узнав, что предстоит провести на плоту всю ночь, спросил Джона Манглса, почему он не воспользуется этими валами, чтобы приблизиться к берегу.

– Вас вводит в заблуждение оптический обман, милорд, – ответил ему капитан. – Зыбь не движется вперед, хотя так кажется. Это просто колебания воды. Бросьте в волны деревяшку, и увидите, что ее никуда не унесет, пока не начнется отлив. Нам остается только запастись терпением и ждать.

– И пообедать, – добавил майор.

Олбинет достал из ящика с провизией несколько кусков сушеного мяса и дюжину сухарей. Стюард был смущен скудным меню, которое приходилось предлагать господам. Но все ели охотно, не исключая путешественниц, хотя качка совсем не прибавляла им аппетита.

Волны ударяли в плот, якорный канат натягивался до отказа, и эти резкие толчки были очень утомительны. Плот то и дело сотрясали короткие порывистые волны – не хуже, чем подводные рифы. Подчас казалось, что он и на самом деле бьется о камни. Перлинь сильно дергало, и молодой капитан травил его каждые полчаса. Без этой предосторожности канат неизбежно лопнул бы, и плот унесло бы в открытое море.

Легко понять опасения Джона Манглса. Лопни трос, сорвись якорь – в обоих случаях положение оказалось бы отчаянное.

Приближалась ночь. Кроваво-красный диск солнца, вытянутый из-за преломления света, вот-вот должен был исчезнуть за горизонтом. Далеко на западе вода блестела и сверкала, словно расплавленное серебро. Там ничего не было видно, кроме неба и моря, да еще остова «Маккуори», неподвижно стоявшего на мели.

Сумерки длились всего несколько минут, и скоро берега, замыкавшие горизонт на севере и на востоке, потонули во мраке.

Как тоскливо было потерпевшим крушение путешественникам на тесном плоту, среди ночи! Одни забылись в тяжелой дремоте, нагонявшей тревожные сны, другие всю ночь не могли сомкнуть глаз. Все встретили рассвет, разбитые усталостью.

С началом прилива снова подул ветер с моря. Было шесть часов утра. Время не ждало. Джон Манглс приготовил все к отплытию. Он приказал поднять якорь. Но толчки натянутого перлиня загнали лапы якоря глубоко в песок. Без брашпиля, даже блоками, поставленными Вильсоном, оказалось невозможным вытащить его.