Ничего невозможного - Людмила Астахова

Песчаный знал, чего боится Лис — картечниц и пушек. Первые изрешетят баррикаду и ее защитников, вторые похоронят скрывающихся в пещерах людей заживо.

— Торопитесь! Скорее! Скорее! — покрикивал на сородичей следопыт.

Каси покрепче прижал к себе мальчика и поспешил следом за Бирюзой, волокущей не только пожитки, но и зареванных от страха близняшек.

А вороненок, в суматохе оставленный без присмотра, кружил над толпой, поднимаясь все выше и выше, а потом заложил красивый, достойный взрослой птицы вираж и полетел на север.

Когда-нибудь, в более мирные и гуманные времена, путь, который проделал их караван, назовут как-нибудть трогательно-патетически, и поставят вдоль него красивые могильные плиты, и напишут на них проникновенные слова. Их подвиг будут помнить, обязательно будут…

Но, раздери всех демоны, мысль о посмертной славе никого не утешает!

Разумеется, Джевидж не стал так сразу выкладывать Эрсину и Дайлипу всю подноготную, тем паче раскрывать инкогнито, а в привычной своей манере упомянул только те факты, которые были ему выгодны в данный момент. О том, что легионеры их в покое не оставят, и о том, что бдительность надо утроить. Не забыл предупредить о неизбежных потерях и напомнить, что отступать некуда и бежать тоже.

— Либо мы дойдем до форта Арменд все вместе, либо как один поляжем под пулями и саблями кехтанских наемников, — подвел итог тягостного разговора Росс.

— За пять дней пути нас разорвут и обескровят, — мрачно пробормотал чародей.

— А мы будем делать остановки только на водопоях и чтобы покормить лошадей, вышлем вперед дозоры и станем держать ухо востро.

— Арменд не спасет, — возразил Эрсин. — Вы не видели это убожество. Десяток пушек, неполная рота, наполовину состоящая из новобранцев, рассыпающиеся бастионы, дыры в куртинах[30] и оружейный склад, доверху набитый старьем, оставшимся еще от кехтанцев.

Но Джевидж не сдавался:

— Любые крепостные стены лучше повозок, сотня древних мушкетов с запасом пороха лучше, чем одно современное ружье в отсутствие патронов.

Таул серьезно посмотрел на собеседника, словно пытался разгадать, что тот задумал, если столь рьяно защищает безнадежную, по сути, затею.

— Что мне сказать людям? Что мы будем прорываться, половина из них поляжет, а форт нас хоть и приютит, но вряд ли защитит?

Командир ополченцев указал на столпившихся в отдалении угрюмых мужчин, уже успевших отойти от эйфории победы и ощутивших горечь утрат и звериный страх перед будущим. С ними действительно будет сложно объясниться. Умирать ведь никому неохота.

— Предлагаете сразу перерезать самим себе глотки? — холодно полюбопытствовал Росс. — Или сдаться легионерам? Авось помилуют?

Щека у Дайлипа дернулась от напряжения, Эрсин побледнел.

Они отлично знали, каково «милосердие» кехтанских головорезов. На легкую смерть рассчитывать не придется, это уж точно.

— Не говорите глупостей, капитан Джайдэв. Мы не собираемся сдаваться, — отмахнулся Таул, не скрывая досады. — Лучше придумайте, как поднять их боевой дух, как заставить их идти вперед.

Росс только носом шмыгнул. Нет ничего проще.

— Для начала разверните отрядное знамя…

Ополченцы слегка опешили.

— У нас нет знамени.

— Значит, придется его сделать, — отрезал Джевидж.

И сделали.

К куску коричневого полотна вдова Лайч пришила полосу от зеленой юбки Фэймрил, несколько красных бандан и черную штанину — как ни крути, а все цвета государственного флага вместе. Для экстраординарного случая — в самый раз будет.

— Мы — эльлорцы! И эта земля — наша! Не забывайте об этом! — торжественно провозгласил Таул Эрсин, вручая самодельную реликвию старшему Лайчу — лопоухому, немного тугому на ухо парню. — Мы дойдем и победим!

— Да! Победим!

Поселенцы подхватили клич молниеносно. Они ждали этих слов, они хотели верить, и они верили.

— Наша земля! Мы победим! Эльлор не сдается!

Джевидж, стоявший чуть в отдалении, только кивнул оратору одобрительно. Мол, только так нужно, ибо нельзя отнимать у людей надежду. Напротив, ее полагается внушать всеми доступными способами.

— У нас есть ружья, у нас есть патроны — мы вполне можем себя защитить. Мы сумели отбить эту атаку? — вопрошал Таул.

— Сумели, командир!

— Значит, и следующую отобьем! А за стенами форта нам ничего не будет страшно. Там солдаты и пушки!

Целый час Росс втолковывал Эрсину: «Каждый факт имеет две стороны, как монетка аверс и реверс. У меня, например, искалечена нога, я хромаю и спотыкаюсь на ровном месте, но я же хожу и даже тростью не часто пользуюсь. Обо мне можно сказать — «хромой калека», а можно и — «он в отличной форме, невзирая на увечье». Чувствуете разницу? Это вы знаете, каково истинное положение дел в Армеде, а людям будет достаточно услышать про пушки и целых четыре взвода солдат, чтобы ощутить душевный подъем».

И убедил-таки, и заставил уверовать в собственные силы. Пускай сам не очень-то надеялся на успех.

Так началась их Дорога Крови и Слез — с самодельного знамени, пафосных речей и огромных сомнений. Ну и со лжи, конечно. Куда же без нее, родимой?

Следующим утром на обоз снова напали и ближе к вечеру тоже, потому что первую атаку поселенцы отбили почти играючи, на одном энтузиазме и азарте. Но дальше все пошло гораздо сложнее. Отряды легионеров почти не давали каравану передышки между боями. Но и когда кончился кураж, остались отчаяние и желание выжить, а это уже большое преимущество.

За следующие несколько суток Фэйм окончательно отупела и онемела от ужаса — действительно став тем, кем звал ее муж, — хорошим солдатом, настоящим солдатом. Растрепанная и чумазая — похожая скорее на огородное чучело, чем на женщину, она приучилась по команде падать в грязь, хладнокровно целиться, выжидая удобного момента, чтобы попасть точно и убить наверняка, она не брезговала обирать трупы. Сначала — оружие и патроны, затем деньги и другие ценности, а потом и добротные вещи — все в хозяйстве пригодится. Леди Джевидж срослась, почти сроднилась с ружьем и револьвером, их тяжесть, их запах, их смертоносная сила делали ее спокойнее и увереннее. Пока плечо оттягивает ремень, а по бедру хлопает кобура, ничего не страшно.

Никто из эарфиренских знакомых не узнал бы в грязной переселенке самую элегантную даму столицы. Да что там обитатели светских салонов, даже Росс и Морран посматривали на Фэймрил с некоторым удивлением. Откуда только силы у нее брались: часами шагать рядом повозкой, потому что в нее погрузили раненых, всю ночь делать перевязки, копать могилы, готовить у открытого огня на всю ораву злых мужиков. И еще сражаться наравне со всеми. Джевидж всегда считал, что из нее получится отличный солдат. И, как показала практика, его опыту следовало доверять. Наверное, так и становятся воинами перепуганные мальчишки, которых война оторвала от родных очагов и швырнула в самое свое горнило, через страх, через предательскую дрожь в скользких от пота пальцах, через заячье трепыхание сердца. И все равно заставлять себя внимательно целиться, стреляя и убивая каждого, кто пришел за твоей жизнью.