У королев не бывает ног - Владимир Нефф

Петр вышел, а в Большом магистрате на некоторое время воцарилось глубокое молчание, которое первым нарушил очкастый молодой человек. Он поднялся, в ярости отбросив свой блокнот, куда недавно что-то записывал.

— Господа, я удаляюсь, — сказал он раздраженно. — В угоду герцогу я не собираюсь восстанавливать против себя каждого, кто в Страмбе имеет вес, деньги, положение. Сегодня же складываю вещи и еду к тетке, у нее куриная ферма где-то на окраине Умбрии, и в одном из писем она уговаривала меня туда приехать.

— Счастливого пути и до скорой встречи, все это уже не долго продлится, — заметил мудрый аптекарь Джербино, — потому что наш справедливый герцог только что вынес восьмой смертный приговор, и на сей раз — самому себе.

СЛОМАННЫЙ РУЖЕЙНЫЙ ПРИКЛАД

Принцесса Изотта возвратилась в Страмбу тайно — так же, как в добрые старые времена, еще при жизни своего отца, ее покинула; приехала она ночью, когда ворота были заперты, а весь город уже спал, в сопровождении приора Интрансидженте и взвода усталых солдат кардинала… Самого кардинала стража, впустившая принцессу, в ее свите не заметила; вскоре по всему городу из уст в уста стали передавать печальную новость, что якобы Его Преосвященства уже нет в живых, — несправедливость, жертвой которой он стал в Перудже, и неслыханное насилие, совершенное над ним, настолько ошеломили благородного старца, что его сердце не выдержало и остановилось навсегда.

Это было коварство судьбы, удар в спину, страшная катастрофа, потрясающая и неожиданная, и у Петра, когда он услышал эту новость, просто опустились руки, а колени так ослабели, что он повалился в кресло, на котором обычно сидел герцог Танкред, когда играл в шахматы, — это было в маленьком личном кабинете, унаследованном им от покойного герцога, — совершенно не зная, что же делать дальше. Теперь он становится ответственным не только за потерю приданого принцессы, не только за то, что Изотта в Перудже была заключена в тюрьму, но и за смерть кардинала, ибо герцогиня и приор Интрансидженте, а может быть, и сама Изотта припишут ему еще и это новое несчастье и, конечно, не примут во внимание того, что смерть кардинала была совершенно естественна, она могла наступить в любое время и без этого излишнего перенапряжения, вызванного действиями высокомерных перуджанцев.

Не оставалось сомнения и в том, что злосчастное событие станет новой преградой между Петром и Изоттой и опять отдалит, а то и вовсе сделает невозможной их свадьбу, без которой, по словам искушенного портного господина Шютце, его «восседание» на герцогском троне вряд ли станет прочным, а также в том, что все дорогостоящие приготовления к свадьбе, для чего страмбская казна должна была взять деньги у евреев, окажутся совсем неоправданными, ненужными и достойными осмеяния. И вот, пока озадаченный Петр в растерянности сидел возле шахматного столика, свесив руки, и на своем родном чешском языке спрашивал себя, что же ему теперь предпринять, за дверью послышался тихий шорох, и вошел господин Шютце, держа в руках готовый костюм, который Петр велел себе сшить, костюм, соответствующий столь печальным обстоятельствам, — скромный, выдержанный в темных тонах, без нарядных разрезов и тесьмы — словом, без модной отделки и изысков.

— Ну, на вашем месте я был бы особенно осторожен, герр фон Кукан, — сказал портной в ответ на вопрос, который Петр только что задал самому себе, а теперь перевел на родной язык господина Шютце, — избегайте яичных омлетов, потому что…

— Я знаю, — перебил его Петр, — в яичные омлеты удобно подмешивать яд под названием volpe.

— Совершенно верно, — продолжал господин Шютце, — и не доверяйтесь ничему и никому. В особенности не вздумайте съесть половину яблока, даже если кто-нибудь прямо у вас на глазах возьмет его из корзины и как ни в чем не бывало разрежет на две половины, одну подаст вам, а другую оставит себе, потому что нож, по всей вероятности, только с одной стороны намажут ядом, и, значит, ваша половина будет отравлена, а вторая — нет. Это — новшество в искусстве отравления, вам следует знать. Люди изобретательны и хитры, а вы, герр фон Кукан, стали бельмом на глазу у стольких солидных господ, что приходится только удивляться, как это вам удалось. А у меня к вам записочка.

— От принцессы? — воскликнул Петр.

— Где там, — сказал господин Шютце, — принцесса и слышать о вас не хочет, не рассчитывайте, что она вдруг станет посылать вам записочки.

Господин Шютце пошарил в нескольких карманах и в одном из них нашел листок.

— Записочку подсунула мне Bianca matta, вы ее знаете, чтобы я вам передал. Чем больше я наблюдаю за этой кудахтающей карлицей, тем больше думаю, что не такая уж она matta, как все считают, а только притворяется, потому что безумие обеспечивает ей тепленькое местечко при дворе.

На листочке, перепачканном шоколадом, круглым нескладным почерком было написано: «Петр, имей глаза позади и носи металлический ошейник».

— Нет, она все-таки matta, — воскликнул Петр, прочитав вслух предупреждение. — Тут же нет никакого смысла.

— О! Есть, есть, — сказал господин Шютце, — и это, собственно, то же самое, о чем я вас только что предупреждал. Я вам говорил о яде, а Бьянка предостерегает от нападения. «Иметь глаза позади» — насколько я знаю итальянский, это значит — не оставляйте без внимания то, что делается позади вас. А носить металлический ошейник — совет очень разумный. Металлический ошейник, скрытый под воротничком, может уберечь вас от петли, а петлю палач набрасывает на свою жертву сзади.

— Человека можно уничтожить тысячью способов, — возразил Петр. — Я уберегусь от петли, а кто-нибудь проткнет меня шпагой, или стукнет молотком по голове, или просто пристрелит.

— Разумеется, герр фон Кукан, — согласился господин Шютце, — но на вашем месте я бы с благодарностью внял совету Бьянки: не исключено, что она кое-что подслушала и знает, какая смерть вам уготована. Проткнуть вас шпагой, или ударить молотом по голове, и даже застрелить, конечно, можно, но все это оставит на вашем теле безобразные следы, а вот если опытный палач затянет у вас на горле петлю и свернет вам шею, можно будет спокойно сообщить, что вас хватил удар. Так бывало, герр фон Кукан, чаще, чем вы можете себе представить. Эти ошейники есть у меня на складе, так же как и обувь с полыми каблуками, потому что некоторым господам нравится воображать, что их жизнь подвергается постоянной опасности. Но в вашем случае это отнюдь не игра воображения, а факт. Momentchen![174] Ошейничек, подходящий для вас, я подберу, что-нибудь с металлическими украшениями поверху, чтобы он выглядел отделкой и имел еще то преимущество, что никакая веревка, переброшенная через горло, на нем не будет скользить. А кольчуга у вас, разумеется, есть?