Берсерк - Ольга Григорьева

— Эрленд напуган нежданными бедами. Он боится за отца и за собственную шкуру, — ответил старик, — но на сей раз он поступил верно. Эта бухта — ловушка. Если Али появится здесь — нам придется бросить корабль и уходить берегом.

Бросить «Акулу»? Не замечая охватившего колени холода, я подошел к покатому борту корабля. Черные от смолы и времени доски глядели на меня тысячами блестящих капель. Я знал каждую выщербинку и каждый изгиб ладного тела «Акулы». Гранмар прав — отсюда нужно выбираться.

Я провел ладонью по доскам, подтянулся и зацепился за борт. Несколько услужливых рук помогли взобраться наверх. Следом влезли Скол, Хальвдан и Гранмар.

— А румляне? Где они? — спросил Ерти, лохматый, похожий на добродушного пса воин из финнов. Ерти не был берсерком, но хорошо сражался, хоть и не любил крови. Вот и теперь, догадавшись об участи румлян, испытующе глядел на меня скорбными глазами.

— Зачем спрашиваешь? — усмехнулся я. — Ты же сам знаешь, где они.

— Они нравились мне. Как они умерли? — спросил Ани.

Я покачал головой и отвернулся. Мой хирд слабел… Когда он научился плакать о потерях и скорбеть об умерших? Скоро хирдманны перестанут жить битвами и захотят обзавестись хозяйством, женами, детьми…

— Их убила женщина! Не простая, а… Я не успел остановить Хальвдана. Повествуя о необыкновенной лесной женщине, его восторженный голос летел над головами гребцов. И как же я забыл предупредить парня, чтоб молчал о смерти румлян! Воины любят сказки, и теперь весь хирд станет болтать о словенке и поклоняющихся ей зверях…

— Хватит трепать языком! — прикрикнул я на Хальвдана. — Нынче нужно не о бабе думать, а о новом корабле! Если заткнешься и поработаешь руками, может, нагоним Эрленда и заберем его.

Парень огорченно смолк, уселся на скамью и, опустив голову, взялся за весло.

— Потом расскажешь, — утешил его сосед, Но бедняга только досадливо дернул плечом.

Ко мне подошел переодевшийся в сухую синюю рубаху Скол:

— Начинается отлив. В этой бухте много мелей. Может, переждем?

Я мотнул головой. Уходить в отлив было опасно, но ждать — вдвое опаснее. В любой миг мог появиться Олав, а тоскливое ожидание и байки Хальвдана вконец замутят мозги моим воинам.

— Попробуй пройти, — коротко ответил я Сколу. Кормщик кивнул, гребцы ухнули, налегли на весла, и острый нос «Акулы» взрезал спешащую к берегу волну. Выйти из бухты мы не успели. Из-за мыса навстречу нам высунулся длинный нос Эрлендова драккара.

— Что он делает?! — крикнул Скол, но увидел лицо стоящего на носу Эрленда и не договорил.

Сын ярла был похож на призрак. То и дело оглядываясь назад, он короткими визгливыми выкриками подгонял гребцов. «У-ух, у-ух», —стонали весла, и драккар мчался к берегу.

— Стой! — забыв о руле, Скол вскочил и замахал руками. — Стой! Там мель! Отлив!

Кормщика не слышали. Белые усы пены по бортам драккара становились все выше. Неожиданно нос корабля вздрогнул. Драккар Эрленда затрещал. Страшно, коротко, будто ломающаяся человеческая кость. Гребцы попадали со скамей. Эрленд нелепо взмахнул руками, качнулся назад и вывалился за борт. Через мгновение его голова показалась над водой, а —пальцы ухватились за бортовую обшивку.

— Обратно! Лезь обратно! — закричал я. Только забравшись на корабль сын Хакона мог успокоить своихлюдей. Ему уже протягивали руки, но Эрленд развер-ет нулся, оттолкнулся от борта ногами и поплыл к берегу.

— Стой! — зарычал Скол. — Что делаешь?! Однако Эрленду было наплевать на его слова. Короткими гребками он спешил прочь от корабля. Оставшись без вожака, его воины некоторое время растерянно переминались у борта, а затем с короткими вскриками посыпались в воду. Брошенный драккар укоризненно глядел на беглецов опущенными лопастями весел.

— Да что они там увидели?! — до боли сдавливая пальцы, прошептал я. Кто так напугал Эрленда?! И куда делись остальные корабли? Где мой «Волк»?

— Смотри! — Гранмар тряхнул меня за плечо. Из-за мыса вышли еще два драккара.

— «Волк»! — ахнул Хальвдан.

Вспенивая воду дружными взмахами весел, «Волк» повторял путь Эрлендова корабля. Никто не успел остановить его. Еще не дойдя до брошенного людьми судна, он ткнулся в подводное препятствие, накренился на бок и замер. Рядом с ним жалобно застонал второй драккар Эрленда. Люди на нем увидели плывущих к берегу воинов и засуетились. На «Волке» тоже замахали руками.

— Туда! — рявкнул я.

«Акула» развернулась к застрявшему кораблю. Но чем ближе мы подходили, тем отчаяннее кричали хирд-манны с «Волка». Я прислушался.

— Поворачивай! — вопили они. — К берегу! Иди к берегу!

— Табань! — приказал я Сколу и, перегнувшись через борт, крикнул: — Что случилось?!

— Там Али! Али-конунг!

Предупреждение запоздало. Чужие драккары уже входили в бухту. Один, другой, третий… Чешуйчатые змеи на их носах причудливо выгибали спины и, казалось, шипели на волны. Над змеиными головами красовался знак Трюггви-конунга. Значит; Хакон не ошибся и неведомый Али оказался Олавом сыном Трюггви…

— Куда рулить, хевдинг? — громко спросил Скол. Гребцы на скамьях замерли, и, казалось, даже ветер стих в ожидании моего ответа, но я молчал. Мне претило бежать от Олава. Кто он? Сын конунга? Могучий воин? Мудрый властитель? Его люди разграбили мою усадьбу, его войско сражалось со мной на Датском Валу, а его женщина взяла в руки нож и предпочла смерть от звериных когтей предательству своего конунга… Прошло столько лет после смерти его отца, и вот он явился мстить. Зачем? Кому? Неужели ему было мало английских и вендских земель?! Неужели не хватало покорных рабов и преданных женщин?!

— Хевдинг! — окликнул Скол. Я вздрогнул. Да, я родился хевдингом и, как этот корабль, был создан для сражений!

Кровь ударила мне в голову. Голос Одина разорвал пелену сомнений. Мои глаза еще видели, как с севших на мель кораблей прыгают люди, как с драккаров Олава в них летят дротики и стрелы, попадают в головы плывущих, и, оставляя на воде красные пятна, те скрываются в пляшущих волнах, но все это уже не имело значения. Я решил, что делать. Вендский конунг никогда не ступит на эту землю! Однажды на Валу он ушел от меня, но теперь…

— Вперед! — крикнул я Сколу.

— Одумайся, — взмолился кто-то возле плеча, — ты убьешь всех нас.

Я повернулся лицом к хирдманнам. Шесть десятков преданных глаз глядели на меня. Больше сотни рук держали оружие. Никто не взглянул в сторону берега. Мы умрем в битве с настоящими воинами, а не трусливыми крысами где-нибудь на берегу, от грязной руки нищего бонда!