И один в поле воин - Юрий Дольд-Михайлик

Смерть Миллера встревожила Бертгольда именно потому, что он потерял человека, способного содействовать осуществлению этих планов.

Теперь Бертгольд уже не сможет давать начальнику службы СС в Кастель ла Фонте тех полупоручений, полуприказов, которые посылал Миллеру. Тот не разграничивал, где приказ начальства, а где поручение семейного порядка.

Кто же заменит покойного начальника службы СС? Назначение на этот пост зависело от начальства службы СС штаба северной группы войск в Италии. Но Бертгольд был заинтересован, чтобы в Кастель ла Фонте назначили человека, с которым можно будет установить контакт.

За Генрихом нужен глаз. Правда, он официальный жених его дочери, человек проверенный, хорошо воспитанный. Но ему всего двадцать три года. Сегодня Генриху нравится Лорхен, завтра он полюбит другую! Ещё неизвестно, чем кончится его пребывание в замке молодой вдовы Марии-Луизы, особенно если учесть характеристику, данную графине Миллером. Да мало ли какие глупости может наделать человек в двадцать три года! Наконец, Эверс начал давать Генриху чересчур рискованные поручения. Разве нельзя было послать к партизанам другого парламентёра? Одно неосторожное слово, и всё могло кончиться трагически. И тогда – прощайте два миллиона в Швейцарском банке, да ещё переведённые в доллары, прощай спокойная старость!

Нет, этого никак нельзя допустить! Надо не жалеть времени и энергии и обеспечить свои интересы! Тем более, что добиться этого не так уж трудно, учитывая его связи.

Но кого назначить вместо Миллера?

Бертгольд долго перебирает в памяти знакомых ему офицеров гестапо. Кандидатуру Кубиса он отбрасывает сразу. Это опытный офицер, но к служебным обязанностям он относится с таким же цинизмом, как и ко всему в жизни.

Для серьёзной самостоятельной работы он явно непригоден. Нужен иной… Но кто? Кандидатуры отпадали одна за другой. Боже, скольких людей уже забрала война и этот проклятый Восточный фронт! Раньше не приходилось так долго искать. А что, если назначить майора Лемке? После убийства Гартнера в Бонвиле Лемке и Генрих познакомились, остались довольны друг другом. Лемке дал отличную характеристику фон Гольдрингу, а Генрих писал, что заместитель Гартнера произвёл на него приятное впечатление. Они неплохо относятся друг к другу. Новому начальнику службы СС не придётся тратить времени на знакомство с Генрихом. Лемке старый работник контрразведки, человек солидный, испытанный. Только согласится ли он уехать из Бонвиля? Ведь быть начальником гестапо там куда почётнее, нежели стать начальником службы СС дивизии. Придётся уговаривать, ссылаться на особо важные задания, например наблюдение за Эверсом… придумать что-нибудь ещё.

Но партизанское движение в Бонвиле, невзирая на все принятые меры, продолжало шириться, и это так выматывало нервы и силы майора, что он согласен был поехать куда угодно, только бы сменить обстановку. Добиться назначения Лемке на должность покойного Миллера энергичному Бертгольду не представило труда. Не прошло и недели после смерти Миллера, как в его бывшем кабинете появилась высокая худощавая фигура майора Лемке.

Прибытие нового начальника неприятно поразило Кубиса. Он надеялся, что высшее начальство в конце концов пересмотрит своё решение и повысит его не только в звании, но и в должности. Ведь он работал в разведке с самого начала войны и имел право на самостоятельную работу.

И вот…

– Ну, скажите, барон, вы считаете это справедливым? – жаловался Кубис Генриху.

Впервые за время их знакомства Генрих видел Кубиса в таком угнетённом, даже серьёзном настроении. Он не шутил, как обычно, не насвистывал игривых мелодий, а, упав в глубокое кресло, раздражённо жаловался на штаб северной группы, на судьбу, на самого Лемке, который с первого же дня заважничал.

Генрих ответил не сразу. Усевшись напротив гостя, он прикурил сигарету, несколько раз затянулся, что-то обдумывая, и вдруг в свою очередь спросил:

– Скажите, Пауль, вы согласны говорить откровенно и прямо? Впервые за всё наше знакомство! Не утаивая ни единой мысли!

– Охотно! Настроение у меня – как раз для исповеди!

– Скажите, Пауль, вы задумывались над тем, что будете делать, когда кончится война?

– Зачем иссушать мозг такими проблемами, если я не знаю даже того, где взять денег на завтра…

– Давайте отбросим шутки, ведь мы решили поговорить серьёзно! Неужели вы думаете, что я без конца и безвозмездно буду одалживать вам деньги? Ведь вашими расписками я мог бы оклеить стены этой комнаты!

Кубис удивлённо и немного испуганно взглянул на Гольдринга.

– Новая неприятность, и самая крупная из всех возможных!

– Пока я не требую с вас долгов, Кубис! Хочу лишь напомнить, за вами около семи тысяч марок.

– Боже мой! Двухгодичный оклад!

– И если я, человек более молодой, чем вы, задумываюсь над будущим… Войне, бесспорно, скоро конец. Мы не знаем, как она закончится…

– Барон, мы условились быть откровенными. Не кривите душой. Вы не хуже меня знаете, что война проиграна. И новое оружие поможет нам так же, как Миллеру роскошный букет, который мне пришлось возложить на его могилу.

– Ладно! Допустим, что войну мы проиграем – правда, я ещё не теряю надежды на победу. Но не будем спорить. Так что ж вы будете делать? За душой ни единой марки, долгов – как волос на голове, а всё имущество – плеть да, кажется, пара наручников.

– Вы забываете о шприце и коллекции бутылок из-под вина, – горько улыбнулся Кубис.

– К тому же вы недоучка. Учились в одной школе, не кончили, бросили. Хотели стать пастором – пошли в разведку. Скажу прямо: перспективы у вас никудышные…

– А вы не плохой утешитель. И так настроение такое, что…

– А мы с вами не нежные барышни, а мужчины! – в сердцах бросил Генрих. – Утешать вас я не собираюсь.

– Что же вы можете посоветовать мне в моём положении? Что я могу? Что?

– Жениться!

Кубис расхохотался.

– Жениться? Мне? Который всех Венер, Диан и других богинь отдаст за пару ампул морфия? Да на кой чёрт мне жена, если я…

Кубис расхохотался ещё громче.

– Я не говорю, что вам нужна жена, – прервал Кубиса Генрих. – Вам нужно её приданое!

Словно поперхнувшись собственным смехом, Кубис смолк. Его потрясло не само предложение, а то, что он до сих пор сам не подумал о таком простом для себя выходе.

– Вы же красивый мужчина, чёрт побери! Представительная фигура, симпатичное лицо, красивые томные глаза, которые так нравятся женщинам.

Поднявшись с кресла, Кубис подошёл к зеркалу и некоторое время с интересом рассматривал своё изображение, возможно, впервые за всю жизнь оценивая внешность, как товар, который можно продать.