Берсеркер - Фред Саберхаген

По пятам арьергарда следовала стая красных точек — берсеркеров. Похоже, кораблям сопровождения приходилось туго, но и дредноут, и мощный авангард продолжали движение вперед, к выходу из Горловины, за которой открывались бескрайние просторы открытого космоса, не останавливаясь, чтобы помочь своим товарищам.

Разумеется, голограмма отражала лишь приблизительное положение кораблей, рассчитанное с определенной долей вероятности. Даже сверхчувствительные датчики и мощные суперкомпьютеры дредноута не могли точно передать взаимное расположение боевых кораблей, несущихся с околосветовыми скоростями, покидающих нормальное пространство и тотчас же возвращающихся назад, прячущихся за облака космической пыли и межзвездного вещества, скрываемых радиацией всевозможных видов. Отчаявшись что-либо понять в голограмме, Майкл стал следить за ходом сражения по лицу капитана. По сосредоточенной маске ему удалось прочесть, что дела, учитывая численность неприятеля и внезапность нападения, обстоят неплохо.

Снова взглянув на голограмму, мальчик вдруг увидел, что одна зеленая точка арьергарда исчезла. Красные и зеленые точки исчезали и появлялись непрерывно, словно светлячки. Это объяснялось тем, что корабли постоянно входили в гиперпространство и покидали его, и компьютеру приходилось заново вычислять их координаты. Но в данном случае зеленая точка исчезла и больше не появилась.

Майкл почему-то сразу почувствовал, что эта точка не появится больше никогда.

Боевой корабль, его экипаж — несколько человек, а также запасы продовольствия, оружие, боеприпасы в одно мгновение превратились в хаотический беспорядочный поток энергии и элементарных частиц. Майкл вздрогнул — не от испуга, а переживая гибель людей.

Могучий дредноут продолжал путь вперед, а арьергард остался отчаянно отбиваться от безжалостной своры красных точек, неумолимых гор металла, не ведающих ни страха, ни усталости. Майкл ощущал их слабые электрические импульсы. Берсеркеры взывали к нему, предлагая присоединиться к ним, обрести свободу. 

 Глава 3

В кабинетах Административного Подуровня Лунной Базы царила мертвая тишина — или умиротворяющая тишина, все зависит от того, с какой стороны взглянуть. Но в сложном переплетении комнат, являющихся офисом министра обороны, всегда звучала приглушенная музыка. В основном мистер Тупелов предпочитал популярные западные мелодии двадцатого века.

Но в настоящий момент он сидел за огромным письменным столом, закинув на него огромные ноги, и не обращал на музыку внимания.

— По-моему, то, что малыш,- впервые в жизни попав в рубку корабля, ведущего бой, едва не свалился в обморок, вряд ли можно считать обнадеживающим знаком.

Человеку, хорошо знакомому с историей человечества, Тупелов, грузный моложавый мужчина, своей внешностью напоминал бы Оскара Уайльда. Однако сходство ограничивалось лишь чертами лица — и, возможно, редким интеллектом.

— Это был его первый межзвездный полет и первое сражение, — заметил Ломбок, усаживаясь без приглашения в кресло. «Иоганн Карлсен» пристыковался к причалу двадцать минут назад, и Ломбок был первым, кто сошел с него. — К тому же это произошло среди ночи... Полагаю, Майкл — парень крепкий.

— Ты достал генетический архив его биологических родителей?

— В центре усыновления есть данные только о его матери. Имя ее мне не сообщили, но компьютер сделает подборку таких же генетических структур, и, может быть, нам удастся что-либо выяснить.

Скинув ноги на пол, министр склонился над столом.

— Ты провел с мальчиком и его матерью больше четырех стандартных месяцев. Как по-твоему, догадываются ли они о том, что происходит на самом деле?

— Готов поспорить, мать ни о чем не подозревает. И почти так же твердо я уверен в том, что Майкла нам провести не удалось. — Ломбок поднял руку, предупреждая возможный вопрос. — Ничего конкретного: ни одного слова, ни одного поступка. Но порой он бросает на меня такие взгляды... Да, еще: некоторые разговоры он слушает очень внимательно, а иногда отключается после первых же слов — например, когда мать начинает строить планы об учебе в Академии.

— А экипаж «Карлсена»?

— Все члены экипажа знали, что мы — важные птицы, и, разумеется, возникло много разных слухов. Но лично я не слышал ничего, даже отдаленно похожего на правду.

— Хорошо. Как, по-твоему, нам следует официально уведомить наших гостей о цели их приглашения к нам? И кто должен это сделать?

Ломбок задумался.

— Мамаша воспримет это известие лучше, если более высокопоставленный чиновник сообщит ей об этом. Нельзя ли организовать встречу с Президентом?..

— Забудь об этом. На то, чтобы договориться об аудиенции, потребуется несколько дней. К тому же он не очень-то любит прилетать к нам, а я бы предпочел не отпускать Джейлинксов на Землю, ибо Академия окажется соблазнительно близко.

— В таком случае возьмите это на себя. Что касается мальчишки, по-моему, ему будет совершенно безразлично, кто переговорит с ним. Но вот если мамаша сильно расстроится — как знать, как это скажется на десяти-одиннадцатилетнем ребенке.

— Отлично. Я встречусь с миссис Джейлинкс прямо сейчас. Проводи ее сюда.

Прищурившись, Тупелов огляделся вокруг, гадая, как бы сделать так, чтобы этот огромный кабинет подавил своим величием женщину из молодого мира, находящегося на стадии становления, прожившую всю жизнь, если так можно выразиться, оторванной от современных высоких технологий. Он остановился на том, что необходимо включить громадные видеоэкраны размером во всю стену. На один Тупелов вывел постоянно меняющееся изображение лунного ландшафта: как будто министр, отрываясь на минуту от работы и устремляя взгляд на экран, не просто отдыхает, а превращается в дополнительного часового... На экране как раз появился скругленный корпус «Карлсена», возвышающийся над стенкой кратера Мидлхерста, куда еще десять лет назад привозили туристов, жаждущих взглянуть на единственный известный действующий вулкан на Луне.

На противоположную стену Тупелов вывел впечатляющую статистику крупных сражений (произошедших несколько десятилетий назад, но кто сможет в этом разобраться?), а на стене позади письменного стола появилось огромное изображение голубой планеты, сфотографированной со спутника. Ну какой человек, из какого бы отдаленного мира он ни прибыл, не почувствует притяжения родины при виде матушки-Земли? И так далее, и так далее, и так далее.

Взглянув на себя в зеркало, Тупелов попросил Ломбока пригласить сначала одну миссис Джейлинкс.

Министр встретил ее посреди кабинета.

— Миссис Джейлинкс, как хорошо, что вы зашли ко мне! Присаживайтесь. Как долетели?

Женщина оказалась моложе и красивее, чем он ее себе представлял.

— Нам с сыном оказали такое радушное гостеприимство! Однако, право, я успокоюсь только тогда, когда мы окажемся на Земле.

Министр подвел ее к роскошному креслу и предложил вино и смокеры; миссис Джейлинкс отказалась и от того, и от другого. Тупелов вернулся за письменный стол.

— Именно об этом я и хотел с вами поговорить.

Женщина оторвала взгляд от экранов, и он хмуро взглянул ей в глаза. Пауза затягивалась.

— Как вам известно, вашего сына Майкла пригласили сюда потому, что он обладает уникальными способностями. Однако вы понятия не имели, что... его отобрала  Академия. И выбрали его не за художественные дарования, бесспорно, выдающиеся.

Непонимающе уставившись на него, мать Майкла попробовала было улыбнуться, но безуспешно.

Тупелов, ссутулившись, облокотился на стол, и стало видно, как он устал.

— Итак, как я говорил, миссис Джейлинкс... можно я буду обращаться к вам по имени? Так вот, Кармен, вы, конечно, ни о чем не догадывались. Позвольте мне вам все объяснить. Во-первых, человечество проигрывает войну с берсеркерами. Сто лет назад мы были уверены, что до победы рукой подать. Пятьдесят лет назад мы все еще полагали, что преимущество на нашей стороне и время работает на нас. Однако за последние десятилетия мы вынуждены были признать, что эти надежды несбыточны. Враг наращивает силу, и мы не поспеваем за ним. Новое вооружение разрабатывается слишком долго. Частенько мы довольствовались лишь самообороной и не преследовали берсеркеров, хотя имели превосходство... Если вы захотите, я позже перечислю вам все причины. А сейчас поверьте мне на слово: если ход событий не изменится кардинальным образом, через пятьдесят — нет, через двадцать лет не будет никакой Академии, чтобы приглашать на учебу одаренных молодых людей. А Майкл, если останется жив, скорее всего превратится в законсервированный мозг, на котором будет ставить эксперименты какой-нибудь любознательный берсеркер... Что с вами? Простите. Вот, выпейте.