Благородный Дом. Роман о Гонконге. - Джеймс Клавелл

— Что случилось?

— Чуть повезло. Я так думаю. Ведь ты ведешь дело о похищении Джона Чэня, верно?

— Да. — Армстронг загорелся любопытством. Взятки взятками, а копом Смит считался толковым: уровень преступности в Восточном Абердине был самым низким в колонии. — Да. Что у тебя?

Смит рассказал о старой ама, сержанте Моке и Очкарике У, а потом добавил:

— Он смышленый парнишка, этот У, Роберт. Я бы рекомендовал его в Эс-ай, если захочешь передать эту информацию дальше. У проследил за старой потаскухой до самого её довольно грязного логова, а потом позвонил нам. К тому же он исполнителен, а в наши дни это редкость. Я подумал и приказал ему сторожить поблизости, а если она выйдет, позвонить. Что ты думаешь по этому поводу?

— Стопроцентная наводка!

— Каковы будут распоряжения? Подождать или взять и допросить как следует?

— Подождать. Могу поспорить, этот Вервольф больше не вернется, но стоит подождать до завтра. Не снимай наблюдения и держи меня в курсе.

— Хорошо. Ох, просто замечательно!

Армстронг услышал, как Смит радостно фыркнул в трубку, и озадачился: с чего это Змея такой довольный? Потом вспомнил об огромной сумме вознаграждения, предложенной Великими Драконами.

— Как твое предплечье?

— Плечо. Вывихнули, черт бы их подрал. И я потерял свою любимую фуражку, проклятье. А в остальном все в порядке. Сержант Мок проверяет сейчас всю нашу фототеку. Я приказал одному из своих парней составить фоторобот. Думаю, я и сам видел этого подонка. У него все лицо в оспинках. Если у нас есть что-нибудь на него, мы прищучим сукина сына до захода солнца.

— Превосходно. Как там у вас дела?

— Все под контролем, но обстановка скверная. «Хо-Пак» ещё выплачивает, но слишком медленно. Все знают, что состояние у банка критическое. Я слышал, что по всей колонии происходит то же самое. «Хо-Пак» конец, Роберт. Очередь не кончится, пока не будет выплачен последний цент. У нас здесь ещё наплыв вкладчиков в «Вик», и толпа меньше не становится…

У Армстронга дыхание перехватило:

— «Вик»?

— Да, они выдают наличность мешками, а новых вкладов не поступает. Триад целый рой… щиплют, должно быть, по-черному. Мы арестовали восемь карманников и разогнали двадцать с лишним стычек. Я сказал бы, все очень скверно.

— Но ведь «Вик», несомненно, в порядке?

— Только не в Абердине, старина. Что касается меня, я уже ликвиден. Закрыл все свои счета. Снял все до цента. У меня все в порядке. На твоем месте я сделал бы то же самое.

Армстронг чувствовал, как к горлу подступает тошнота. На счету в «Виктории» хранится все, что он накопил за целую жизнь.

— С «Вик» должен быть полный порядок. Там все средства правительства.

— Правильно. Но в конституции ничего не говорится о том, что твои деньги тоже защищены. Ну ладно, мне надо возвращаться на работу.

— Да. Спасибо за информацию. Сожалею, что так получилось с твоим плечом.

— Я думал, мне голову, черт возьми, проломят. Эти подонки едва не завели свое прежнее «бей гуйлао». Думал, мне кранты.

Армстронг невольно содрогнулся. Со времени беспорядков пятьдесят шестого года его неотступно преследовал кошмар: та беснующаяся, вопящая толпа. Дело было в Коулуне. Только что перевернули машину, в которой ехал швейцарский консул с женой, и подожгли её. Армстронг вместе с другими полицейскими рванулся сквозь людскую гущу на выручку. Когда копы пробились к машине, консул был уже мертв, а его молодая жена горела заживо. Пока её вытаскивали из машины, вся одежда на ней сгорела и кожа слезала, как змеиный выползок. А вокруг мужчины и женщины, молодые и старые неистовствовали: «Бей гуйлао…»

Он содрогнулся, до сих пор не в состоянии забыть запах горелой плоти.

— Господи, какой ужас!

— Да, и все это за один рабочий день. Буду держать тебя в курсе. Если этот чертов Вервольф снова появится в Абердине, мы сделаем так, что ему будет тесно, как у комара в заднице.

30

14:20

Просматривавший почту Филлип Чэнь вдруг замер, и лицо у него посерело. На конверте было написано: «Мистеру Филлипу Чэню, вскрыть лично».

— Что случилось? — спросила жена.

— Это от них. — Трясущимися руками он показал конверт. — От Вервольфов.

— Ох!

Супруги сидели за обеденным столом, накрытым на скорую руку в углу гостиной в доме на самой вершине холма Струанз-Лукаут. Диана нервно поставила чашку с кофе.

— Открой его, Филлип. Но лучше носовым платком. Чтобы не стереть отпечатки пальцев, — с тревогой добавила она.

— Да-да, конечно, Диана, какой я глупец!

Филлип Чэнь сильно сдал за последнее время. Его пиджак был наброшен на спинку стула, а рубашка намокла от пота. В открытое окно у него за спиной влетал легкий ветерок, но было жарко и влажно, над островом нависла полуденная дымка. Ножом из слоновой кости Филлип осторожно вскрыл письмо.

— Да, это… это от Вервольфов. Это… это насчет выкупа.

— Читай вслух.

— Хорошо. «Приветствия Филлипу Чэню, компрадору Благородного Дома. Настоящим сообщаю, как должен быть выплачен выкуп. Для вас пятьсот тысяч такая же ерунда, как взвизг свиньи на бойне, а для нас, бедных крестьян, это будет целое наследство для наших голо…»

— Лгуны! — прошипела Диана, и прелестное ожерелье из золота с нефритом сверкнуло в потоке приглушенного солнечного света. — Как будто крестьяне станут похищать Джона или уродовать его. Грязные, вонючие заморские триады! Читай дальше, Филлип.

— «…будет целое наследство для наших голодающих внуков. Вы уже обратились в полицию, но для нас это все равно что струйка мочи для океана. Теперь вы обращаться туда больше не будете. Нет. Теперь вы будете держать все в тайне, или безопасность вашего сына окажется под угрозой и он не вернется, и виной всему станете вы сами. Берегитесь, наши глаза везде. Если вы попытаетесь выдать нас, случится самое худшее, и виной всему станете вы. Сегодня вечером в шесть часов я позвоню вам по телефону. Не говорите об этом никому, даже жене. А пока…»

— Грязные триады! Сыновья грязных потаскушек, они пытаются внести раздор между мужем и женой, — злобно комментировала Диана.

— «А пока приготовьте деньги на выкуп в неновых стодолларовых купюрах…» — Филлип Чэнь раздраженно глянул на часы. — У меня не так много времени, чтобы попасть в банк. Мне нужно будет…

— Дочитай письмо!

И без того сжавшееся сердце замерло, когда Филлип услышал резкие нотки в её голосе.

— Хорошо, не волнуйся, дорогая, — примирительно произнес он. — Где это? Ах да: «…купюрах. Если вы точно выполните мои инструкции, ваш сын может вернуться сегодня же вечером…» Дай бог, чтоб было так, — вздохнул он, прервавшись на мгновение, а потом продолжал: — «Не обращайтесь в полицию и не пытайтесь заманить нас в ловушку. Наши глаза следят за вами даже сейчас. Написано Вервольфом». — Филлип снял очки. Под усталыми глазами залегли тёмные круги. На лбу выступил пот. — «Следят за вами даже сейчас». Может, они подкупили кого-то из слуг… или шофера?

— Нет, конечно нет. Они все у нас уже много лет.

Филлип вытер пот. Он чувствовал себя отвратительно. «Джон должен вернуться, вернуться живым и здоровым, чтобы я смог удавить его собственными руками».

— Это ничего не значит. Я… Позвоню-ка я лучше в полицию.

— Забудь! Забудь об этом, пока мы не поймем, что нам нужно делать. Отправляйся в банк. Получи только двести тысяч — об этой сумме ты и должен договориться. Снимешь больше, возникнет искушение отдать им все, если сегодня… если они действительно отвечают за свои слова.

— Да… очень мудро. Если мы сможем договориться на эту сумму… — Он задумался. — Как быть с тайбанем? Ты считаешь, я должен сказать тайбаню, Диана? Он… он, вероятно, сможет помочь.

— Ха! — презрительно бросила она. — Какая от него может быть помощь? Мы имеем дело с этими собаками триадами, а не с жуликами из числа заморских дьяволов. Если потребуется помощь, мы должны держаться своих. — Она впилась в него глазами. — А теперь лучше скажи, в чем дело? Чего ты так разбушевался позапрошлым вечером? Почему с тех пор мечешься как обозленный кот с колючкой под хвостом и все дела забросил?

— Я занимался делами, — защищался он.

— Сколько акций ты купил? А? Акций «Струанз»? Ты воспользовался тем, что сказал тайбань о предстоящем буме? Не забыл предсказание Старого Слепца Дуна?

— Конечно, конечно не забыл! — запинаясь, проговорил он. — Я… я тайно удвоил количество наших акций и так же тайно дал указания нескольким брокерам купить ещё половину этого количества.

Щелкающий, как счеты, мозг Дианы Чэнь раскалился докрасна при мысли о том, какую это принесет огромную прибыль, сколько она заработает лично для себя на всех акциях, которые купила от своего имени, заложив весь свой портфель. Но лицо её оставалось холодно-бесстрастным, а голос ледяным: