Сборник фантастики. Золотой фонд - Амброз Бирс

Когда он обогнул один мыс острова, его взору открылся второй: тут он вспомнил о волшебных деревьях, что во множестве росли в лесу. Впереди было чудовищно шумно, судя по звукам, те, кто бежал с ним рядом, дружно устремились именно туда. Подойдя немного поближе, он разобрал, что к крикам примешивается стук топоров. И тут в голову ему пришла мысль о том, что главный вождь, похоже, наконец дал согласие, и мужчины племени взялись валить волшебные деревья. Весть об этом облетела остров, от одного колдуна к другому, и они собрались вместе, чтобы защитить свои владения. Кеолу захлестнули странные и необычные желания. Он побежал вслед за голосами, пересек береговую линию и, только оказавшись на опушке леса, замер, как вкопанный. Одно дерево уже упало, остальные были подрублены примерно наполовину. Вокруг них и собралось племя. Они стояли спина к спине, кое-где уже были видны лежащие ничком тела, и кровь текла у них под ногами. На лицах собравшихся читался жуткий страх, голоса их взлетали к небу, резкие и пронзительные, словно крики чаек.

Вам когда-нибудь доводилось видеть ребенка, играющего в одиночестве с деревянным мечом, когда он наносит удары и парирует, рассекая пустоту? Вот так и людоеды стояли, прижавшись спина к спине, и замахивались топорами, и опускали их со страшной силой, издавая душераздирающие вопли, но – вот чудеса! – их противников не было видно! Но вот Кеола стал замечать, как какой-нибудь топор, который не держат ничьи руки, словно сам по себе, наносит жестокий удар, – и очередной воин племени валится оземь с раскроенным черепом или разрубленным туловищем, а душа его с воем устремляется прочь.

Кеола несколько мгновений, как завороженный, смотрел на это действо, ему казалось, будто он спит и видит чудовищный кошмар. Но потом его обуял всепоглощающий страх. Но в следующий миг главный вождь клана заметил его, простер в его сторону руку и выкрикнул его имя. И тогда его увидело все племя, и глаза воинов вспыхнули ненавистью, и они заскрежетали зубами от ярости.

«Я потерял счет времени, и только зря торчу здесь», – подумал Кеола, выбежал из леса и, не оборачиваясь, что было сил понесся вниз по берегу.

– Кеола! – вдруг прозвучал рядом на пустынном пляже чей-то голос.

– Лехуа! Это ты? – вскричал он. От неожиданности у него перехватило дыхание, но он напрасно оглядывался по сторонам в поисках ее. Если глаза его не обманывали, он был совершенно один.

– Я видела, как ты проходил мимо, – ответил тот же голос, – но ты меня не услышал. Быстрее! Неси листья и травы, и давай улетим отсюда.

– Циновка тоже здесь, с тобой? – спросил он.

– Да, она здесь, рядом с тобой, – ответила она. И он почувствовал, как она обняла его обеими руками. – Быстрее! Неси листья и травы, пока отец не вернулся!

И тогда Кеола побежал так, как не бегал еще никогда в жизни, и принес колдовское топливо, Лехуа показывала ему обратную дорогу и помогла ему ступить на циновку и развести огонь. Пока он горел, из лесу доносились звуки жестокой битвы: чародеи и людоеды сражались не на жизнь, а на смерть, бестелесные и невидимые колдуны ревели, как горные буйволы, а люди племени отвечали им резкими и пронзительными душераздирающими воплями. И, пока костер не прогорел, Кеола стоял и напряженно вслушивался, дрожа от страха, глядя, как невидимые руки Лехуа подбрасывают в огонь листья. Вот она навалила их целую кучу, и пламя взметнулось так высоко, что обожгло Кеоле пальцы, но она принялась раздувать костер, чтобы он догорал быстрее. Но вот, наконец, пламя сожрало последний лист и опало, угасая, затем последовал страшный толчок, и вот уже Кеола с Лехуа оказались в большой комнате своего дома.

Увидев, наконец, воочию свою жену, Кеола пришел в восторг. Но еще сильнее он обрадовался тому, что вернулся домой, на Молокаи, а перед ним стоит миска с пои[12], тем более что на шхуне пои не готовили, а на Острове Голосов таро[13] не росло. Но, самое главное, он был вне себя от радости оттого, что целым и невредимым вырвался из лап людоедов. Впрочем, без ответа оставался еще один вопрос, и Лехуа с Кеолой проговорили всю ночь напролет, но так и не пришли к единому мнению, преисполнившись беспокойства. Вопрос этот заключался в следующем – остался ли Каламаке на острове? Если, милостью Божьей, он застрял там навсегда, то волноваться им более было не о чем, но если он сумеет удрать оттуда и вернется на Молокаи, то дочь и зятя ждет незавидная участь.

Они оба помнили о том, что он умеет вырастать в размерах, и обсудили, сможет ли он дойти оттуда пешком по морю. Но Кеола уже знал, где находится этот остров – в нижней части Опасного архипелага[14]. Они раскрыли атлас и принялись вычислять по карте разделявшее их расстояние. По их расчетам выходило, что столь долгий путь уже старый человек проделать не сможет. Однако, когда имеешь дело с таким могущественным колдуном, как Каламаке, то осторожность не повредит, и они все-таки решили посоветоваться с белыми миссионерами.

Итак, первому же встречному из них Кеола рассказал обо всем. Миссионер сурово выбранил его за то, что он взял себе вторую жену на Малых островах, что же касается всего остального, то, по его словам, он так и не уразумел, о чем идет речь.

– Однако, – заявил миссионер, – если вы считаете эти деньги своего отца нечистыми, то я советую вам отдать их прокаженным или в какой-нибудь миссионерский фонд. А все остальное – лишь пустая болтовня, будет лучше, если вы не станете повторять ее больше никому.

Но все-таки он предупредил полицию в Гонолулу, что, насколько он может судить, Каламаке и Кеола чеканят фальшивые деньги, так что за ними стоит установить наблюдение.

Кеола и Лехуа последовали совету миссионера и отдали много долларов прокаженным и в фонд. Сомневаться в том, что совет оказался хорош, не приходилось: вплоть до самого последнего времени никто больше и слыхом не слыхал о Каламаке. Впрочем, что с ним сталось – то ли он погиб в битве у деревьев, то ли до сих пор томится в заточении на Острове Голосов – так и осталось неизвестным.

Артур Конан Дойл

Затерянный мир

Я провожу читателей своих Тропой сюжета, призрачной и зыбкой, – Юнца, в ком голос мужа еще тих, Или мужчину с детскою улыбкой.

Настоящим мистер Э. Д. Мэлоун официально заявляет, что все судебные ограничения и обвинения в клевете в настоящий момент профессором Дж. Э. Челленджером безоговорочно отозваны, и профессор, будучи удовлетворенным тем, что никакая критика или комментарии в этой книге не носят оскорбительного характера, гарантировал, что не будет чинить препятствий ее изданию и распространению.