Любимая игрушка Зверя - Валерия Ангелос

идут обсуждения на тему того, есть ли у белых преимущество или же нет и постепенно игра выравнивается, черные фигуры ничуть не хуже.

- Ходи, - цедит. – Живо!

Подчиняюсь. Он тоже передвигает пешку. Черное и белое. Свет и тьма. Кончики пальцев покалывает от лихорадочного напряжения. Чувство, будто по рукам пробегает разряд тока. Невольно подрагиваю.

Багров ухмыляется. Моя дрожь доставляет ему удовольствие. Он упивается чужим страхом и уже представляет, как прогнет меня под свои условия.

- Догадываешься, что я загадаю? – хмыкает мужчина. – Такой простор для фантазии. Любое желание. Сразу и не выбрать. Столько вариантов и каждый хорош.

От волнения ног не ощущаю. Колени подгибаются. Быстро совершаю новый ход, а после цепляюсь за край стола, чтобы удержаться и не рухнуть вниз.

В ушах шумит. Черт. На что я подписалась?

- Грех не воспользоваться такой идеальной возможностью, - смакует каждое слово, явно получает наслаждение от власти, от полного контроля. – Я могу приказать тебе навсегда убраться из города и отстать от моего сына. Но это слишком просто. Скучно. Пожалуй, я закажу, чтобы ты вскрыла вены или наглоталась таблеток. Тогда у Ника не останется ни единого шанса тебя вернуть.

- Хотите моей смерти?

Его ход.

- Хочу, чтобы ты исчезла из жизни Никиты.

Мой ход.

- Вы боитесь, что он будет счастлив? – сглатываю. – Счастливее вас самого? Это ревность? Вы ревнуете сына ко мне? У нас не получается им управлять, но я…

- Заглохни, - бросает мрачно, а дальше его прорывает. – Ты слишком много говоришь. Бесишь до жути. Черт. Ни одна баба на свете меня так сильно не раздражала. Никогда. Видеть твою постную рожу не могу. Тошнит. Проклятье, что мой сын в тебе нашел?

- Я и сама удивляюсь, - вздыхаю. – Во мне и правда совершенно нет ничего особенного. Знаю, Никита мог найти куда более интересную пару, но это все равно не мешает мне его любить.

- Как же его покрутило, - выдает отрывисто. – Если бы я верил в дрянь вроде приворотов или наговоров, решил бы, ты чертова ведьма. В чем проблема? Что же он не одумается?

Еще несколько ходов. Мой. Его. Раз за разом. По очереди. Фигуры плавно скользят по сверкающим клеткам. Черное и белое плывет перед глазами. Свет и тьма сливаются, в единственной точке сходятся.

- Баран, - холодно произносит Багров. – Упертый. Ничего слушать не желает. Рогом уперся и напролом прет. Никак не очнется, не отступит, не признает вину. Почему?

- Потому что он ваш сын, - отвечаю чуть слышно.

Мужчина опять впечатывает в меня свой испепеляющий взгляд. Но я больше не ощущаю ужаса. Наоборот, становится жаль этого человека. Очень умный, хитрый и расчетливый, изворотливый гад, бессовестный и беспринципный, однако его извращенный разум не в силах осознать простейшие истины. Такой богатый и… такой бедный. Обладает ценными ресурсами, но ничего по-настоящему не ценит. А то, что могло бы исцелить и согреть даже его ледяную душу, всячески отрицает. Одинокий он. Несчастный. От этого и вся злоба, вся его бесконтрольная ярость.

Багров вздрагивает. Будто видит что-то в моих глазах, замечает какую-то перемену. Он отводит взгляд первым.

- Шах, - говорю я и прочищаю горло, откашливаюсь. – Шах и мат, если совсем точно.

- Что? – скалится как голодный хищник. – Что за ерунду ты…

Замолкает. Видит положение фигур на доске и собственным глазам отказывается верить. Смежает веки. Морщится. Снова на доску смотрит.

- Как ты, - осекается. – Черт побери, как?!

- Извините, - рефлекторно поджимаю губы. – Я не хотела вас расстраивать. Но видимо, мне просто повезло, вы случайно отвлеклись и пропустили опасный момент.

- Я не пропускаю опасные моменты, - чеканит мрачно.

- Мы можем переиграть, - охотно предлагаю уступку. – Если моя победа вас смущает и вы полагаете, будто я…

- Соплячка, - усмехается. – Меня обыграла чертова соплячка. Он сметает доску со стола. Сдергивает. Фигуры разлетаются в разные стороны. А я невольно складываю руки на груди, обнимаю себя, точно закрыться пытаюсь. Багров разъярен. Похож на раненого быка. И его хохот в купе с бешеным взглядом выглядит особенно жутко.

В прошлую встречу мужчина производил совсем другое впечатление. Гораздо лучше собой управлял. А теперь его тормоза срывает.

Господи. Он же на все способен. Даже убить. Моя смерть и была бы его желанием. Сам признался, не скрыл суть.

- Загадывай, - раздается хлесткий приказ.

- Вы…

- Говори свое гребаное желание, - злобно выдает он. – Ну чего тебе? Закрыть дело? Вытащить Ника из тюрьмы? Или мозгами пораскинешь и выберешь деньги?

- Нет, - произношу тихо. – Вы не угадали мое желание.

- Да ладно, - презрительно кривит свои идеально очерченные губы, такие похожие на губы Никиты и совершенно чужие, ненавистные. – Не ломайся. Говори, чего надо. Моего сына хочешь? Бабло? Вперед. Желай, сука проклятая.

- Я ничего не буду говорить, - качаю головой. – А вот вы, пожалуйста, поговорите со своим сыном. Объясните ему свою позицию. Без приказов. Нормальными словами.

- Опять дичь несешь, - отмахивается.

- Пусть так, - не спорю. – Но мое единственное желание заключается в том, чтобы вы помирились с Никитой, чтобы сказали ему то, что должны были сказать еще много лет назад. Тогда. На дороге. Когда он хотел вернуться в горящий автомобиль.

- Дьявол, - выпаливает и грозно надвигается на меня, обходя стол. – Он рассказал тебе? Рассказал про все?

Ему хочется причинить мне боль. Очень. Это желание ощущается на физическом уровне. Но пока что больно лишь ему самому. От себя же.

- Отлично, - выдает сквозь стиснутые зубы. – И о чем я должен ему сказать? Долбаная стерва. Советы даешь. Да кто ты такая? Кто?

- Никто, - слабо улыбаюсь. – И я не имею права