Все моря мира - Гай Гэвриэл Кей
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Последствия роковой ошибки Карвахаля, потеря стольких кораблей и людей (особенно кораблей) ощущались еще некоторое время; они подорвали или умерили амбиции Эспераньи в других джадитских странах.
Можно сказать, что это и явилось основным следствием кампании против Тароуза в тот год.
Фолько д’Акорси никогда не упоминал об этом письме, отправленном со стратегическим опозданием. Его огромные последствия принесли ему личное удовлетворение. Он снова правильно оценил человека, даже имея о нем ограниченную информацию. Важное умение. А если бы он ошибся, флот Эспераньи просто присоединился бы к остальным – как и предполагалось.
Однако он не ошибся. Он молился святому Джаду о душах тех, кто погиб у Абенивина, как всегда молился обо всех, погибших во время его войн. Он также молился о своей собственной душе, о том, чтобы она нашла приют у бога, когда его дни закончатся, несмотря на многочисленные прегрешения.
Но когда он в маленькой бухте к востоку от Тароуза плыл на одном из многочисленных маленьких судов, сновавших между «Серебряным светом» и берегом, его мысли, как и следовало, были целиком заняты настоящим моментом и тем, что ему нужно было сделать.
Он не в силах был контролировать все, что могло произойти, как всегда во время военной кампании: были враги, была неуверенность в своих рядах, была погода, болезни, честолюбие, жадность, ярость, страх…
Но его задача как главнокомандующего заключалась в том, чтобы держать под контролем все, что позволят обстоятельства, и быть готовым что-то изменить. Одно событие уже произошло: половина флота Зарика ибн Тихона сбежала. Ему доложили, что они отправились на запад.
Это было одновременно и удивительно, и не совсем неожиданно. Слишком многие из этих кораблей и галер принадлежали корсарам. А к ним приближался огромный флот вторжения, им предстояла жестокая битва. Да, они могли победить, но… что они при этом выиграют, эти корсары? Они могут найти укрытие в другом месте, не так ли? В других городах, где они смогут брать воду и продукты, ремонтировать суда, покупать рабов для своих весел, предлагать товары для торговли.
Пираты Срединного моря, думал Фолько, точно так же, как командиры наемников Батиары (в том числе он сам), старались по возможности избегать крупных сражений. Если вы сумели раздобыть хороший корабль, вы не захотите рисковать им – если только вам не повезет захватить корабль получше, и тогда вы, возможно, станете владеть двумя и подниметесь выше в этом мире. А натренированные, опытные бойцы на корсарской галере стоили… ну, они давали тебе доступ к любому богатству, которое ты надеялся получить.
Пока Зарик и Зияр ибн Тихон правили на этом побережье, они были людьми, которых стоило держаться, а Тароуз был их городом. Зияр погиб. Зарику предстояло отразить вторжение. Он нуждался в корсарах больше, чем они в нем, и теперь они его не боялись. А огромное количество кораблей джадитского мира… нет, пираты стали пиратами не для того, чтобы с ними сражаться.
И все же, думал Фолько, они могли остаться. Город был хорошо защищен, все знали, что в гавань трудно проникнуть, так как ее охраняют многочисленные пушки на башнях. Победа в этой гавани и вокруг нее не была предопределена. А теперь она стала вероятной. Может быть, Джад уже благословил их.
Ему придется доверить это командирам, которых он выбрал, и тем, которых выбрал Фериерес. Корабли Эспераньи еще не явились. Они еще не знали почему, хотя у него было на этот счет предположение, которым он ни с кем не делился.
Им всем предстояло вскоре узнать причину, и те самые ашаритские корсары, сбежавшие отсюда, стали частью этой истории.
Фолько д’Акорси выбрался на берег возле руин древнего города, с ним было чуть меньше двухсот солдат. В другое время он мог бы задержаться здесь, в Аксарте, чтобы осмотреть руины, подумать о времени, о грузе столетий, под тяжестью которых рассыпались камни медового цвета, дворцы и мозаичные полы. О свидетельствах большого, давнего пожара.
Он действительно размышлял о подобных вещах, но не во время военных кампаний.
Сейчас его мысли занимала Ления Серрана, и он старался не допустить, чтобы это его отвлекало. Если ей захотелось принять участие в походе его сухопутной армии, то это был ее выбор – с одной стороны. Он мог бы запретить ей сойти на берег. Корабль принадлежал ей, но он был главнокомандующим.
Он не приказал ей остаться на корабле. В некоторых случаях он уважал право на месть, даже вопреки своим воинским принципам. И он уже несколько раз видел, на что Ления способна.
Раска Трипон тоже был вместе с ним, когда они двинулись через руины по пыльной дороге в сторону Тароуза, хорошо видного вдалеке. Их сапоги оставляли следы в пыли. Пели птицы. Вероятно, здесь водились волки и другие дикие звери; он их не видел.
Не он дал согласие на то, чтобы Скандир принял участие в этой кампании, но он не жалел об этом и не выступал против. Ему было приятно познакомиться с этим человеком, приветствовать его. И он был рад, что не сражается против него. Он умел распознать тех, кто может стать опасным противником. Его заставил научиться этому еще в молодости один из других командиров. Только он один, но это был урок, который Фолько запомнил на всю жизнь.
Он послал Джана с небольшой группой вперед, чтобы не пропустить засаду. Скандир уже отправил пятерых из своих людей назад, чтобы предупредить нападение с тыла. Фолько этого не требовал, но и не возражал. Скандир поступил правильно. Это были люди, которые так жили и сражались: малочисленные, постоянно настороже, на вражеской земле.
Ления держалась поблизости от него. У Фолько возникло странное чувство, что она делает это, чтобы его защищать, что было по-своему забавно. Ей он ничего не сказал. Сосредоточился на их задаче.
Он планировал быстро добраться до городских ворот со
