Прогалины в дубровах, или Охотник за пчелами - Джеймс Купер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Нашим путникам, однако, посчастливилось — им не пришлось бороться ни с ветром, наподобие описанного нами, ни с волнением на озере. Между тем на Мичигане дул свежий южный ветер, который поднимает-таки на его поверхности довольно ощутимую волну. Тем более что это озеро, как и все его соседи, объединяемые под общим названием Великих озер, было слишком коротким. Ведь чем обширнее водное пространство, по которому гуляет ветер, чем больше его протяженность, тем легче судну плыть по нему. Однако для маленькой лодки из бересты размеры Мичигана оказались достаточно большими, и когда оба каноэ связали, превратив в катамаран, их, к вящему удовольствию Марджери и Дороти, стало несравненно меньше качать и бросать из стороны в сторону, а как только Бурдон первым поставил свой парус, волны уже не с такой силой захлестывали борта. При хорошем ветре каноэ и вообще-то способно двигаться с приличной скоростью, ибо ему не приходится преодолевать существенного сопротивления воды, а уж наши храбрецы, распустив парус, прямо-таки летели как на крыльях. Ветер дул точно с юга, и, правя на север или не правя вообще, беглецы умудрились на ходу поставить и на второе каноэ рейку с парусом, и, когда его в свою очередь распустили, все трудности управления свелись к тому, чтобы рулить только «помалу», как выражаются мореплаватели, лишь для того, чтобы не дать ни одному из парусов занять неправильное положение. Впрочем, случись это, серьезных последствий все равно не возникло бы, благодаря тому, что предусмотрительный Бурдон, соединив лодки, почти лишил их возможности перевернуться.
Каламазу с ее устьем вскорости осталась далеко позади, и Бурдон перестал терзаться опасениями — дикари были ему более не страшны. Индейцев никак нельзя назвать храбрыми навигаторами, и Бурдон не сомневался в том, что они не отважатся пуститься в плавание по неспокойному озеру, лодки же постепенно уходили все дальше и дальше от суши и сухопутных дорог, пролегающих близ берега. Прошло совсем немного времени, и Бурдон обрел свое обычное спокойствие. Тем более что ветер не только не крепчал, но, судя по некоторым признакам, должен был вот-вот ослабеть, и мужчины решили, что одному из них вполне можно соснуть, пока другой будет наблюдать за каноэ.
Наши герои вышли из устья Каламазу около девяти часов вечера и к рассвету, то есть семь часов спустя, сделали больше сорока миль. К восходу солнца стихший было ветер начал свежеть, и с правого борта появился восточный берег, однако глубоко в сушу большой дугой врезался залив. Это несколько разочаровало Бурдона — он рассчитывал быть ближе к земле, — но чтобы изменить курс столь решительно, требовалось избавиться от одного из парусов. Маневр был совершен при соблюдении величайшей осторожности, и к девяти часам утра, иными словами — спустя двенадцать часов после входа в озеро, каноэ снова приблизились к берегу, оказавшемуся на этот раз прямо по их курсу. По убеждению бортника, теперь они находились милях в семидесяти от устья Каламазу и, следуя своим маршрутом, миновали истоки двух, а может, и трех самых крупных рек этого района.
Беглецы высмотрели удобное для высадки место и пристали к земле за мысом, служившим надежным укрытием для каноэ. Здесь берег немного отклонялся на восток, благодаря чему чуть меньше ощущалось дуновение ветра. На состояние водной поверхности это обстоятельство почти не влияло, но позволило каноэ держаться ближе к берегу, который выполнял для них роль своеобразного заслона. Благополучно высадившись, беглецы разложили костер, наловили рыбы в ближайшем ручейке, забили и разделали оленя, наготовили себе пищи на два-три дня и около полудня подготовили лодки к продолжению пути. Сейчас их снова разъединили: надобность в двух парусах пока миновала, а управлять одиночными каноэ было значительно удобнее. Чем дальше на север, тем меньше они ощущали ветер, хотя зыбь сопровождала их на протяжении всего пути.
Миновало еще несколько часов, в течение которых они делали по шесть миль в час. На следующей остановке незадолго до захода солнца Бурдон вычислил, что от устья Каламазу их теперь отделяет более ста миль. На этот раз он пристал к берегу прежде всего потому, что увидел там возвышенность, с которой было бы чрезвычайно удобно обозреть все побережье впереди и позади себя — а нет ли где-нибудь вражеских каноэ? Взобравшись на вершину, Бурдон долго внимательно смотрел в свою трубу, никогда его не обманывавшую, а присоединившись к ожидавшим его с нетерпением товарищам, обрадовал их сообщением, что вокруг все спокойно. Подкрепившись едой, они снова соединили каноэ, чтобы мужчины имели возможность нести вахту поочередно, и пустились в ночное плавание. Так наши герои плыли, держа курс на север, двое суток, делая частые остановки, на которых ловили рыбу, охотились, варили пищу, отдыхали и, главное, то и дело осматривали берег.
На третий день вдали показался знаменитый пролив Мичиллимакинак, более известный под названием Макино. Каноэ все больше отклонялись постепенно к востоку, а одновременно с ними, к счастью для беглецов, изменялось и направление ветра, дувшего теперь почти точно в их спины. Тем не менее они не решались пользоваться парусами, пока не минуют благополучно пролив и остров, а положились исключительно на весла. Это сильно замедлило ход лодок и добавило работы мужчинам, но они предпочли пойти на эту меру предосторожности, чем выставлять напоказ хлопчатобумажный белый парус, видный издалека. И они оказались правы. Мимо них благополучно прошествовала целая флотилия каноэ, направлявшихся из поста в Макино на побережье Мичигана. Лодок было не менее пятидесяти, но, своевременно заметив их, Бурдон с Гершомом заплыли в прибрежную пещеру и там переждали опасность.
Курс их отклонился еще больше к востоку, ветер же дул теперь почти точно с запада, а следовательно, благоприятствовал нашим путникам. Озеро Гурон, в котором они теперь находились, расположено почти параллельно Мичигану, значит, им надлежало следовать на юго-восток. Бурдон столько раз ходил по этим водам и в ту, и в другую сторону, что у него были здесь излюбленные бухточки и он умел по местным приметам безошибочно предсказывать погоду. Пока что все шло хорошо, если не считать того, что в переходе от Макино к заливу Сагино было потеряно два дня: один — из-за сильного ветра, второй — из-за дождя. От него пришлось спасаться в хижине, которую в одно из своих многочисленных путешествий собственными руками выстроил Бурдон и предусмотрительно оставил стоять на всякий случай. Такие незаселенные домики часто встречаются во вновь осваиваемых странах, где эти шэнти исполняют ту же роль, что и приюты в Альпах, — в них останавливается любой путник, испытывающий в этом нужду.