Стилист - Геннадий Борисович Марченко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Думаете, случайно вам попалась модель, которая отказалась красить волосы? — хмыкнул Петер. — Она сделала эта за хорошие деньги. И вы, естественно, вспомнили об Ингрид и её словах, что она хотела бы побыть вашей моделью. В жюри тоже был наш человек, вернее, завербованный нами когда-то. Согласитесь, тонко сыграно?
— Где тонко — там и рвётся, — сказал я, чтобы не выглядеть совсем уж беспомощно.
— Ценю ваш юмор. Тем не менее, предлагаю вам ещё подумать, господин Бестужев, прежде чем давать окончательный ответ. Всего лишь небольшое выступление по ТиВИ, после чего вас ждёт счастливая жизнь в любой стране мира. Если вы боитесь, что вас смогут найти советские спецслужбы, то мы можем устроить вам новые документы и даже изменить внешность.
— Моя внешность, мистер Петер или как вас там, меня вполне устраивает. И я уже подумал. Эти фотографии можете засунуть себе в одно место, а я ухожу…
— Попробуйте.
В голосе Петера послышалась лёгкая угроза.
— Что, прирежете меня здесь? — усмехнулся я.
— Зачем пачкать пол вашей кровью? Клаус — бывший чемпион Европы по вольной борьбе, он сейчас просто сожмёт вашу шею своими ладонями и сломает её. А потом ваше тело найдут плавающим в Шпрее… Или вообще не найдут.
Он всё ещё смотрел на меня, безмолвно вопрошая, соглашусь ли я на его условия, но в этот момент во мне клокотала такая ярость, что я готов был и сам порвать их тут голыми руками. Ну, голыми не голыми, но в этот миг в моей голове шла автоматическая настройка на боевой режим. Мне не нужно было себя накачивать, как в случае с тем же Чикатило, когда сомнения едва не стоили мне жизни, сейчас я готов был ринуться первым на этого Клауса, рвать его ногтями и зубами. Но заложенная ещё в будущем Палычем выучка позволила спокойно стоять на месте, ожидая дальнейшего развития событий и периферийным зрением изучая расположение предметов в комнате. «Хафацим дмуей сакин» — «предметы, подобные ножу», «хафацим дмуей макель» — «предметы, подобные палке», «хафацим дмуей шаршерет» — «предметы, подобные цепи»… При известном умении здесь было где разгуляться.
Клаус, сообразив, что я прорываться к выходу не собираюсь, с молчаливого согласия босса решил ускорить развитие событий. Он сделал два больших шага вперёд, и когда расстояние между нами сократилось до одного метра, я швырнул ему в лицо пакет с туфлями. Конечно, для такого здоровяка это стало лишь мелкой помехой на пути к цели, но мгновения, которое тот потратил, чтобы отмахнуться от пакета, мне хватило, чтобы схватить недопитую бутылку виски и опустить её на лысый череп бывшего «вольника». Тот потряс головой, затем провёл по ней ладонью, стряхивая мелкие осколки, я же стоял в «розочкой» в руке, всё-таки на секунду-другую задумавшись, пускать ли в ход горлышко разбитой бутылки. И только когда зарычавший медведем Клаус ринулся на меня, я машинально выставил перед собой руку, а в следующее мгновение «розочка» пропорола горло нападавшего, пробив его трахею и перерезав сонную артерию. Я отпрыгнул в сторону, иначе струя крови окатила бы меня с головы до ног, а Клаус со скоростью набравшего ход локомотива пронёсся мимо с грохотом врезался в старинный, тёмно-коричневый резной шкаф.
Что с ним произошло дальше, меня уже не интересовало, так как очень быстро нарисовалась следующая цель. Словно подброшенный пружиной, слегка побледневший Петер выскочил из кресла, и его рука уже лезла под пиджак, откуда он собирался извлечь явно не фляжку с горячительным напитком. А еще миг спустя в его сторону уже летел стул, на котором ещё недавно сидел ныне покойный Клаус. Не успев пока извлечь из-под одежды оружие, увернуться Петер уже не успевал, поэтому чисто рефлекторно пригнулся, выставляя вперёд левое плечо. Когда он всё же, выругавшись явно на немецком, вытянул перед собой руку с зажатым в ней короткоствольным пистолетом, на эту руку уже опускалась тяжёлая кованая кочерга.
Вопль боли, несмотря на закрытое окно, наверняка был слышен даже на улице. Ещё бы, даже я содрогнулся, увидев, как неестественно вывернулось его правое запястье. Бедняга… Теперь ему по-любому обеспечен больничный минимум на три месяца, и ещё не факт, что когда-нибудь он сможет держать в этой руке пистолет или хотя бы ручку. Вполне может быть, Петеру придётся переучиваться в левши.
Как бы там ни было, основная опасность устранена. Петер, скрючившись на полу, стонет и явно ругается на немецком, почему-то упоминая Ингрид, а Клаус ещё подёргивается в предсмертных конвульсиях, и вокруг него расплывается тёмное пятно. Явно не жилец. При этом второе убийство в моей жизни вновь не вызвало у меня каких-то особых эмоций.
Отбросив кочергу в сторону, я собрался подобрать отлетевший к окну пистолет, и в то же мгновение заметил краем глаза какое-то движение. А ещё миг спустя в мои многострадальные рёбра влетела жёсткая подошва сапога. Меня отбросило к дверному косяку, о который я ещё и приложился спиной, воздух из моих лёгких вышибло, и следующие несколько секунд я вообще не мог сделать вдох. Хотелось верить, что рёбра ещё целы.
— А ты есть крепкий орешек, но я и не таких ломать.
Ах ты ж сучка, явно изучала что-то восточное, и похоже, что таэквондо. Вон как пошла ногами махать. Но болтать ей не следовало, нужно было добивать меня, пока я не мог продышаться. Теперь же я оказался готов к атаке, хотя едва успел уклониться, когда она выполняла удар, напоминающий удар топора, перед этим изобразив настоящий вертикальный шпагат. Меня задело по касательной, но плечо всё же отозвалось болью.
Я отступил в коридор, в узком пространстве которого ногами уже особо не помашешь. Ингрид, впрочем, предпочла простые удары маэ-гери, направленные в основном опять же в область груди. Да что ж ей так мои рёбра-то дались?!!
Всё это напоминало какой-то сумасшедший танец. Я продолжал отступать, пытаясь блокировать её удары, но даже рукам было больно их на себя принимать. Наконец я упёрся задом в невысокую тумбочку, и память услужливо подсказала, что на этой самой тумбочке вроде бы стоял телефон. Продолжая одной рукой блокировать удары, второй я нащупал за спиной аппарат и швырнул его в соперницу.
Длины провода хватило, чтобы тот долетел до Ингрид, и даже угодил ей в подбородок, на какое-то мгновение остановив очередную атаку. После чего я совершил неожиданную для немки вещь — шлёпнулся на колени и нанёс удар кулаком в промежность.
Конечно, окажись на
